Вера Колочкова - Трава под снегом

– Лесь! Это тот самый Андрей, который мне в школе помог! – пытаясь упредить его неловкость, сунулся вперед с объяснениями Илья. – А с его женой недоразумение вышло, Лесь! Он извиняться пришел!

– Хорошенькое недоразумение, однако! – сердито проговорила Леся, слегка тронув багровый оплывший глаз. – И, обращаясь уже к Андрею, бросила сухо: – Вы зачем сюда пришли? Извиняться? Вот и считайте, что извинились. Уходите.

Он прокашлялся, наконец, взглянул на нее оторопело и виновато и тут же неловко отвел глаза в сторону. Надо было и впрямь встать и уйти, как она просила, но он не мог. Странное внутри шевельнулось чувство, похожее на жалость к этому худенькому, сердитому, битому жизнью существу. Сразу видно, что шибко битому. Да к тому же и страшненькому, бледному и лохматому, с огромным синяком под глазом. Хотя это была и не та совсем жалость, которую, к примеру, он испытал давеча к старушке на рынке, она была другого рода, более неразрешимая, более для него недосягаемая. И в то же время притягательная, как нежный горный цветок эдельвейс. Растет он себе на горе, маленький и хрупкий, и гнется на холодном ветру. А попробуй дотронься до него рукой… Для этого надо на гору залезть, пальцы себе в кровь ободрать. Нет, от этой жалости двумястами долларами и не откупишься, точно не откупишься. Да и не хочется от нее откупаться, если честно.

– Понимаете, это и правда недоразумение! – положив руку на сердце, улыбнулся он как можно мягче. – Совершенно дурацкая ситуация получилась. Я ведь как лучше хотел! Решил помочь племяшу вашему, в школу съездил, с обидчиками его разобрался. И опять же телефон надо было вернуть…

– Не понимаю… С чего это вдруг? – дернула худеньким плечом Леся и, поморщившись, снова дотронулась пальцем до припухшего нижнего века. – Делать вам нечего, что ли? Или меценатства захотелось отведать, как нового незнакомого блюда?

Илька глянул на нее настороженно, будто осудил, что она говорила так необычно. И впрямь – чего это она словами красивыми кидается, как писательница какая. Меценатство зачем-то сюда присобачила.

– Лесь, ну чего ты… Он же и правда мне помог! Надо человеку спасибо сказать, а ты… Хамишь-то зачем?

– А я уже сказала человеку спасибо, Илья. Ты что, не слышал? И я не хамлю. Я просто хочу узнать, что ему еще от нас надо?

– Да ничего мне не надо… – коротко пожал плечами Андрей, продолжая вглядываться в эту странную то ли девушку, то ли женщину, похожую на больного и замерзающего, но стремящегося упрыгать подальше от теплых протянутых рук воробышка.

Пауза повисла неловкая, напряженная, и стало слышно, как медленно капает вода из плохо закрученного крана, как в ванной громыхнула чем-то Ритка – видно, постирушку затеяла. Действительно, самое время гостю встать и уйти, еще раз вежливо извинившись за беспокойство. Только не мог он уйти. Сидел так, будто прирос к кухонному хлипкому табурету, смотрел ей в лицо не отрываясь. Она вдруг смутилась под этим пристальным взглядом, опустила глаза, переплела худые руки крестом под грудью.

– Почему вы на меня так смотрите? Любуетесь, как меня ваша жена разукрасила?

– Да уж. Анька это может. Она баба отчаянная. Вы на нее не сердитесь, каждый человек по-своему себя защищает. Кто в сторону прыгает, а кто напролом с кулаками чешет. Каждому свое.

– А я, выходит, в том виновата, что отпрыгнуть вовремя от вашей Аньки не успела?

– Да ни в чем вы не виноваты. Я ж не к тому. Я говорю, что в жизни всегда так и происходит – захочешь помочь, а потом извиняться приходится.

– Ну, извинились… Хорошо. Что еще?

– Еще? А я не знаю, что еще… Я бы еще чаю выпил, например.

Она подняла на него не столь возмущенные, сколько удивленные глаза, даже улыбнулась чуть уголками губ.

– А вы к тому же еще и нахал…

– Ага. Есть такое дело. Так напоите чаем гостя или нет?

– Конечно! – соскочил со своего стула Илька. – Конечно напоим! Что нам, чаю жалко, что ли? – и, сердито повернувшись к Лесе, проворчал тихо: – Чего ты стоишь в дверях, как привидение? Садись давай, чай будем пить! А может, ты картошку будешь? Я разогрею!

– Нет. Не хочу! – дернула она плечом, но с места таки сдвинулась и за стол села и даже попыталась пригладить косматые со сна волосы, запустив в них обе пятерни и запрокинув голову.

Андрей тут же отметил про себя, какие у нее шикарные волосы – тонкие, но густые, темно-русые от природы, живыми змейками прядок струящиеся по спине. И с лица она вроде ничего, если приглядеться. Там, за маской проплаканной бледности, напоминающей цветом сырую картофелину на срезе, проглядывает и другое лицо, нормальное, доброе, живое. А фингал… А что фингал? Через неделю сойдет, и следа не останется. А если заставить ее улыбнуться, то и вообще красавица выйдет.

– Не поняла… Что здесь происходит? Кто это, Лесь? – нарисовалась в дверях кухни Ритка с тюрбаном полотенца на голове.

– А… Это тот самый мужчина, из-за которого я в пострадавших оказалась! – торопливо представила его хозяйке Леся, будто заранее извинялась за его присутствие.

– Да-да… Точно, он! Теперь узнала! Он тогда приходил, телефон Илькин принес! – сощурила близорукие глаза на Андрея Ритка. – Ну? И чего пришел? Извиняться, поди, будешь?

– Да. Буду. И вы меня извините.

– Ой, да мне-то что… Мне, слава богу, не перепало. А вот бабе твоей я советую хорошего трепака задать, чтобы впредь впереди паровоза не бежала! Сначала выяснить все надо, а потом уж и по мордам бить! А так… Никто в подобной профилактике и не нуждается.

– Вы чай будете с нами пить? – весело перебил ее Андрей, кидая в кружку одноразовый пакетик и по-хозяйски беря в руку вскипевший чайник.

– Я? Вообще-то я здесь хозяйка… Меня угощать не надо.

– Да ладно… Сегодня вы меня угощаете, завтра – я вас…

– В каком это смысле?

– Да в прямом! Завтра приглашаю вас за город на шашлыки! В лес! Знаете, как сейчас в лесу хорошо? Свежо, снежно, дятел по дереву стучит…

Эта мысль, про шашлыки и про дятла, как-то сама собой, не спросясь, пришла ему в голову, и он проговорил ее тут же вслух, ни секунды над ней не подумав.

– Ага! Сейчас мы с Леськой все бросим и в лес поедем! А вдруг ты маньяк какой?

– Нет, я не маньяк. Я нормальный. Не бойтесь. В крайнем случае – втроем со мной всяко-разно справитесь. Ну что, едем?

– Ой, а давайте правда… Поедемте в лес! Я хочу, хочу в лес! – подал из своего угла слабый голос Илья. – Лесь, давай поедем! Теть Рит! Ну, пожалуйста!

– Прекрати, Илька. Куда я – с синяком под глазом? Мне теперь из дому дорога заказана. Еще за бомжиху посчитают… – грустно проговорила Леся и вздохнула. И непонятно было, из-за чего она так тяжко вздохнула – то ли из-за потери приличного вида, то ли от невозможности поехать в лес, чтобы послушать там зимнего дятла.