Наталья Лукьянова - Негаданное счастье

– Почему вы не спите? – удивилась Виктория Михайловна. Вопрос заботливого дворецкого немного шокировал. Хорошо, что вокруг была полная темнота и не видно ее заплаканного лица. Она не рассчитывала, что ей составят компанию. Тем более мужчина.

– Пустое, – махнул рукой Алекс. – На самом деле я часто не сплю по ночам. Это самое мое любимое время суток.

– Почему? – удивилась Виктория Михайловна.

– Думается хорошо, никто и ничто не мешает. Воздух ночью совсем другой, он словно пропитан тайной, вы не замечали?

– Алекс, а вы родом откуда?

– А почему вы спрашиваете об этом?

– Вы отлично говорите по-русски, по-испански, прекрасно владеете английским. С одной стороны, вы европеец и имя у вас такое, как бы это правильно сказать, интернациональное… С другой – совершенно русский характер. Вы человек загадочный.

– Да какие там загадки. Чем-чем, а уж тайнами моя биография не блещет. И происхождение вполне внятное. Из России я, конечно. Вернее, из Советского Союза. А если быть точным, родился и вырос в Ленинграде.

– И давно вы в Испании живете?

– Лет двадцать. Нет, если быть абсолютно точным, шестнадцать с половиной.

– Не жалеете?

– О чем? Вы, Виктория Михайловна, женщина совершенно очаровательная, но, как я понял, извините, довольно наивная. Не обижайтесь, это самый большой комплимент, на который я способен. О чем я могу жалеть? О том, что защитил диссертацию и вынужден был печатать свои работы под именем выживших из ума корифеев-долгожителей от науки? О том, что мой еврейский профиль возбуждал дураков и сволочей всех мастей? Мне не о чем жалеть. Я свободный человек. Поскольку я немножко поэт и философ, у меня появилась возможность жить так, как я хочу. У меня имеется чудесная возможность думать, писать, размышлять по ночам. Я один из немногих, кто может назвать себя по-настоящему счастливым человеком.

– А семья, дети, любовь?

– Это все понятия относительные.

– Вот тут я с вами могу поспорить.

– Давайте поспорим. Только я глубоко убежден, что человек по сути своей одинок. Он может себя тешить иллюзиями. Бороться за счастье, как он это понимает или каким образом ему внушили в детстве. Но на самом деле все это суета сует. Для того чтобы по-настоящему осознать свое предназначение в мире, не нужна любовь в том смысле слова, как ее трактуют люди. А дети, не спорю, – это, безусловно, прекрасно и замечательно. Только многие в родительском ажиотаже не понимают простой истины – как только ребенок родился, он уже личность. Особенная, единственная, неповторимая. Грудной ребенок, конечно, нуждается в определенном уходе. Но он все равно не ваша собственность. Он, еще не научившись самостоятельно питаться и не успев подружиться с горшком, уже личность. А родители в своем эгоизме не видят простых вещей и не понимают жизненных истин. Они диктуют свои правила, довлеют над неокрепшим сознанием и калечат таланты на корню. Хотя при этом ими движут самые искренние чувства и мысли. Я вижу, что вы со мной не согласны. Хотите, я приведу вам простой пример?

– Хочу.

– У вас сколько детей?

– Двое. Сын и дочка.

– Вспомните, Виктория Михайловна, ваши дети были похожи друг на друга с первого дня жизни? Я не имею в виду физическое сходство, характеры, поведение.

– Я, кажется, поняла, о чем вы говорите. Нет, дети были совершенно разные. Это правда.

– Вот, это очень важно, что вы согласились. Я в своей теории не сомневаюсь, и мне лично не нужны доказательства.

Алекс продолжал развивать теорию, Виктория Михайловна мысленно не соглашалась со многими вещами, но сказать, что собеседник неинтересный и ординарный, было бы несправедливо. Нынешней ночью все теории дворецкого и философа по совместительству отвлекли ее от мутных и тяжелых мыслей. Человек проявил невиданную заботу о женщине, попавшей в беду. За ней никогда в жизни никто так не ухаживал, не накрывал легким шерстяным пледом коленки, не приносил коктейль и кофе. Незаметно наступил рассвет. Речь Алекса, насыщенная стихами и философскими измышлениями, убаюкала Викторию Михайловну не хуже сладкой колыбельной. Она не заметила, как задремала.

Когда она проснулась, не сразу поняла, что же это было. То ли все ей приснилась, то ли она на самом деле провела остаток ночи у бассейна, коротая время в разговоре с приятным собеседником. Она лежала на своей кровати, отдохнувшая, полная сил, а на часах – батюшки-светы! – десять часов утра. Все ночные кошмары остались позади.

Но она точно помнит, как беседовала с Алексом. Это что получается? Она уснула, и совершенно чужой мужчина нес ее на руках в спальню? На второй этаж? Какой кошмар. Немного поборовшись с нахлынувшими на нее чувствами, она приказала себе думать, что все ее ночные приключения ей приснились, и не более того. С другой стороны, странно, что ее никто не беспокоил в довольно позднее время. Что-то было не так.

Виктория Михайловна встала в твердой уверенности, что страдать и киснуть в сложившейся ситуации – последнее дело. Надо было брать себя в руки и решать навалившиеся проблемы. Она поднялась с постели и отправилась в душ.

Через сорок минут спустилась вниз в полной боевой готовности. Контрастный душ, легкий макияж, осталось выпить чашку кофе. В гостиной ее ожидал сюрприз, от которого Виктория Михайловна чуть не свалилась с последней ступеньки шикарной винтовой лестницы: на уютном диванчике сидели двое и прихлебывали из чашечек черный кофе, от запаха которого кружилась голова. Она не удивилась, если бы собеседником ее приятельницы в столь раннее время оказался какой-нибудь местный полицейский чин. Это выглядело бы вполне закономерно. Но не тут-то было. Костромина, как всегда, пошла собственным путем. Ну что за характер у Людмилы? Оторви да выброси.

Пока Виктория Михайловна страдала, умирала и возрождалась, Людмила недолго думая связалась с самим господином Балканским и обратилась к нему за помощью. Виктория Михайловна вспылила. С какого перепугу финансовый магнат придет на помощь простым людям? Это вам не в прихожей валяться в новогоднюю ночь в пьяном виде. Ей совсем сейчас не нужен был этот странный господин, который поселил в ее душе беспокойство. Виктория Михайловна попыталась отступить, но было поздно, ее неуверенное топтание на ступеньках роскошной лестницы заметили все. Подняться наверх, словно ничего не случилось, было бы верхом глупости. Пришлось спуститься в гостиную. Хотя, видит бог, ей не нужна была чужая помощь. Она успокоилась и приняла решение ехать в Мадрид самостоятельно. Поезда ходят, ей не семнадцать лет. Ну, случилась беда – и что? Надо решать вопросы по мере их поступления. Ничего хорошего в сложившейся ситуации не было, но она женщина взрослая и способна сама разобраться с проблемами. Все решаемо. В конце концов, рядом всегда предупредительный Алекс.