Наталья Лукьянова - Принцев на всех не хватит

Совершенно неожиданно Стрельников звонко, по-мальчишески, абсолютно по-хулигански расхохотался. Тихомирова вздрогнула и уставилась на Талисмана непонимающим взглядом. Однако какая палитра чувств и настроений. То злиться начинает, то хохочет как одержимый. Странное поведение для мужчины.

– Алина Владимировна, не обижайтесь, пожалуйста. Извините меня за мое дурацкое поведение. Можно я все объясню?

– Нет, только не это, – поспешила возразить Тихомирова. – У меня нет ни малейшего желания выслушивать ваши откровения. Я устала и хочу домой.

– Позвольте, я вас отвезу? – предложил ресторатор, который никак не мог погасить неожиданный приступ неоправданного веселья.

– Благодарю, я сама. Всего доброго. – Алина зашагала к выходу, не дожидаясь ответа.

Прошло целых три дня после отъезда Виталия. Расстались как-то суетливо, нехорошо, наспех. Но самое ужасное было не в этом. Последнее сообщение от любимого пришло, когда он ехал в поезде. После этого наступила абсолютная тишина, глухая, тревожная, как тоскливая зимняя ночь. Тихомирова не расставалась с телефоном ни на мгновение, но ситуация от этого не менялась. На звонки Воробьев не реагировал, он все время находился вне зоны доступа. Сначала Алина успокаивала себя: произошла нелепая случайность. Села батарейка, например, такое происходит иногда в самое неподходящее время. Потом пришла в голову мысль, что телефон могли украсть. Лихих и шустрых удальцов, промышляющих в поездах, предостаточно. Как только она подумала об этом, ее охватил ужас. Виталий отправился в путь с довольно крупной суммой. А если с ним случилось несчастье? Его могли изуродовать, выбросить из поезда, убить… Алина ни на секунду не допускала мысли, что любимый ее обманул. Она не сомневалась в нем ни на йоту. Время шло, а вестей от Виталия по-прежнему не было. Надо было срочно что-то делать. Находиться в информационном вакууме не оставалось сил.

Мучительно размышляя, как узнать, что же происходит на самом деле, Алина неожиданно поняла, что почти ничего не знает о Виталии, с которым ее так неожиданно и близко свела судьба. Ей известны некоторые детали его жизни, но это малая толика прожитых лет. Виталий сирота, и родственников, кроме питерской тетушки, у него нет. Еще в Питере он рассказывал ей о своем трудном детстве, о том, при каких обстоятельствах погибли его родители. Она очень хорошо помнит, как ей было больно за него в тот момент. Вспоминая трудное, голодное детство, потерю самых близких людей, он очень страдал. У Алины сердце тогда разрывалось от жалости и сострадания. По сравнению с Виталием она ощущала себя настоящим баловнем судьбы. Ей еще, к счастью, не пришлось пережить боль от настоящих потерь.

Получается, что единственная зацепка, которая может помочь разобраться в путанице, – это милая питерская тетушка. Необходимо было срочно связаться с Людмилой Викторовной. Уж она-то наверняка в курсе, что происходит на самом деле. Похоже, Виталий действительно попал в беду и не звонит, чтобы напрасно ее не беспокоить. Только не понимает дурашка, что ей от неизвестности в тысячу раз тяжелее. Лучше знать самую горькую правду, чем тонуть в необъяснимом молчании. От мыслей, которые приходят на ум, хочется влезть в петлю.

Теперь надо сообразить, каким образом осуществить задуманное. Санкт-петербургский адрес она помнит хорошо, а вот номер телефона – это проблема. Она бы бросила сейчас все и полетела в Северную Пальмиру, но это несерьезно. Она нынче в таком цейтноте, что начальство и слушать не будет ее доводы и просьбы. Написать письмо? Идея не очень хорошая. Пока ее письмо дойдет до Питера, пройдет несколько дней. Неизвестно, через какое время Людмила Викторовна соберется и ответит, да и ответит ли. Вдруг она уехала за город? И письмо будет валяться в почтовом ящике неизвестно сколько времени. Нет, это не вариант. За это время можно запросто попасть в сумасшедший дом от отчаяния и тоски. Страшно не хочется обращаться к Татьяне за помощью, но, кажется, другого выхода не остается. Наверняка у Домашневой остался заветный номер телефона, а если она заблуждается, та запросто может связаться с людьми, которые им дали питерский адрес перед поездкой. На душе настолько тревожно, что нет никаких сил. Беспокойство не рассеивается, оно только накапливается, достигает критической массы и давит, давит, давит. В такой ситуации Алина решила, что она имеет право нарушить слово, данное Виталию. Глупые условности и смешные по сравнению с нынешними обстоятельствами договоренности перечеркнуло предчувствие настоящей беды. Это состояние постоянной тревоги сводило с ума. Все перестало иметь значение. Алина понимала, что должна что-то сделать.

Ожидание в какой-то момент стало настолько невыносимым, что Алина все-таки решилась поговорить с подругой. Она вышла из кабинета, чтобы не мешали слишком любопытные глаза и чуткие уши, и набрала номер Домашневой. Сейчас, когда она решилась на поступок, она больше всего боялась, что Татьяна не возьмет трубку, но, к счастью, ее опасения оказались напрасными. Подруга отозвалась моментально. Можно считать, повезло. Сейчас Татьяна настолько занялась проблемами, свалившимися на ее семью, что выловить ее с первого раза было большой удачей.

– Привет. – Еще толком не зная, как вести себя дальше и какие подобрать слова, Алина изо всех сил старалась сохранить хотя бы видимое спокойствие, насколько это было возможно в такой ситуации.

– Привет, – эхом отозвалась Домашнева.

В голосе подруги Тихомирова не услышала ни радости, ни особого энтузиазма. Но это вполне объяснимо. Трудно радоваться жизни после того, как тебя обокрали.

– Как дела? Что следователь говорит? Дело продвигается, новости есть какие-нибудь? – Конечно, Алине сейчас хотелось говорить совсем о другом, но она же человек, а не последняя хрюшка. Она просто обязана поддержать подругу в трудный момент хотя бы словами.

– Да так, следователь говорит мало, все больше молчит. По-моему, надо распрощаться с мыслью, что нажитое непосильным трудом вернется обратно. Вот сейчас пытаюсь объяснить это родителям. Ничего наши органы не могут, бессильны. Зря мы заявление писали, грабителей не найдут, а нервы нам помотают изрядно.

– Д-а-а, – сочувственно протянула Тихомирова, – ты держись, подруга.

– А куда деваться? Прорвемся. Родителей жалко, уж очень убиваются.

– Тань… – Алина чуть замялась, – я понимаю, что не вовремя, но у меня к тебе небольшое дельце.

– Валяй. И нечего оправдываться, жизнь-то не остановилась. Как там дела на работе, справляешься? Ты уж потерпи немного, подруга.

– Справляюсь, не переживай. И вообще, не думай ты о работе. У тебя и так забот полон рот. Тань, – Алина зажмурилась, как перед броском в холодную воду, – у тебя остался телефон Людмилы Викторовны?