Наталья Лукьянова - Принцев на всех не хватит

Еще один резкий порыв ветра превратил ни в чем не повинный зонтик из защиты от дождя в полное недоразумение. В руках остался только нелепый остов, спицы предательски выгнулись в странном танце, отдаваясь ветру, и защитное средство от дождя превратилось в странную фантазию художника-сюрреалиста. Как Тихомирова не старалась напомнить зонту об его функциональных обязанностях, все усилия были напрасны.

Алина вздрогнула и на секунду очнулась. Поглощенная собственными страданиями, она не думала, что ей придется бороться с зонтиком и потерпеть полное поражение. Уж с этой стороны она подвоха не ожидала. Непослушный и неправильный зонтик явился последней каплей в ее страданиях. Полились слезы, сначала по капельке, потом прорвались с такой силой, словно в организме открылись заветные, припасенные для определенной ситуации шлюзы. Это очень удобно – плакать под зонтом, когда имеется мифическая защита. Но сейчас, когда предателем оказался не только самый любимый на свете человек, но еще и предмет обихода, хотелось не только плакать, возникало желание орать на всю планету о несправедливости бытия.

Проклятый дождь, проклятый город, хочется умереть. Все предатели, вокруг одни подлецы и предатели, даже корейский зонтик. Алина шла в никуда, заливалась слезами, как маленький ребенок. Ей было все равно.

– Дура! Ты куда прешь? – Визг тормозов, остановившийся вплотную автомобиль и яростный возглас водителя, выскочившего на дорогу, ничего не изменили в ее жизни. Она даже страха не испытала.

Да, она не права, не посмотрела, переходя дорогу, сначала налево, потом направо, как учили в школе. И мужик правильно орет, кому охота из-за идиотов, которым жизнь недорога, в тюрьму садиться. Только он зря распыляется, не понимает, что ей сейчас даже не все равно, ей ужасно. Она не может объяснить родным и знакомым, как такое могло случиться с ней, Алиной Тихомировой. Ей не в силах никто помочь, жаль, что ее не сбил этот мужик, который виртуозно ругается матом и орет как сумасшедший. Живой, наверное. Счастливчик, раз его так шибает. А она умерла, и от этого никуда не деться. Странное поведение девушки немного погасило пыл водителя, он плюнул в сердцах, покрутил пальцем у виска, ничего толком не поняв, сел в машину и был таков. Он, конечно, не виноват в ее тридцати трех несчастьях, ему просто не повезло, что их пути пересеклись сегодняшним вечером.

Алина бросила бесполезный зонтик на тротуар и побрела дальше, обливаясь слезами. Дождь не унимался, он превратился в ливень, на мостовой и тротуарах пузырились многочисленные лужи. За несколько минут улица превратилась в театр показательных выступлений природы. Благоразумные люди предпочли поскорее покинуть улицу и укрыться от дождя. И только Тихомирова никуда не спешила. Она шла, пошатываясь и не разбирая дороги, по лужам, не чувствовала холода. Предательница нога неожиданно подвернулась, и Алина, охнув от боли, села прямо в лужу. Где тонко, там и рвется, резкая боль помешала сразу подняться. Тихомирова, стараясь принять вертикальное положение и выбраться из лужи, рыдала в полный голос. Замечательно, только что ее чуть не сбила машина, теперь она барахтается посреди города в грязной и холодной луже.

Помощь пришла совершенно неожиданно. Кто-то, не говоря ни слова, взял ее за плечи и помог подняться. Алину трясло, она плохо понимала, что происходит. Мокрая, дрожащая на ветру, глубоко несчастная, обманутая и брошенная, она не чувствовала ничего, кроме невыносимой боли и бесконечного страдания. Ей было все равно, что о ней сейчас думает этот незнакомый молодой человек. Наверное, принял ее за пьяную или наркоманку. Да и плевать ей, кто и что о ней думает. Мужчина подвел ее к краю тротуара и начал голосовать. Надо же, наивный какой. Кому охота в такой ливень заниматься извозом. Нет, нашелся чудак, тормознул. Алина послушно села на заднее сиденье, ее спаситель устроился рядом.

– Куда едем? – неприветливо, почти грубо, поинтересовался водитель, подозрительно поглядывая на Алину.

Наплевать, пусть думает что хочет, она не собирается оправдываться перед каждым встречным.

– Алина, назовите, пожалуйста, ваш адрес.

Только теперь Тихомирова поняла, что знает этого человека. Она не понимала, с какой стати Талисман оказался рядом и сейчас пытался довольно настойчиво узнать, где она живет.

– Я не поеду домой, – пролепетала Алина, – я не могу.

– Хорошо, – миролюбиво согласился Стрельников и бросил в сторону водителя: – Старосадский переулок, напротив Исторической библиотеки, я покажу. Если можно, побыстрее, девушке нехорошо.

– Кому сейчас хорошо? – буркнул недовольно водитель. – По такой погоде только гонки устраивать. Я еще пока жить хочу.

– Плачу втрое. Поехали, – железобетонным голосом скомандовал Талисман.

– Понял, командир.

Тихомирова не слышала этого диалога, словно находилась в другом измерении. Ее трясло, как в лихорадке, она плохо отдавала себе отчет, что происходит, куда везет ее Максим. Хотелось одного – согреться и забыться. Машина мчалась по вечерней Москве, несмотря на непогоду и плохую видимость, водитель честно отрабатывал свои денежки. Не прошло и двадцати минут, как они становились у подъезда старинного дома. Пришлось совершить над собой огромное усилие, чтобы покинуть уютный салон. Алина только-только начала согреваться, и ей совсем не хотелось выходить под дождь, по-прежнему безжалостно молотивший по асфальту.

Тихомирова плохо понимала, что происходит, она просто послушно семенила за Талисманом, балансировала между обмороком и полной прострацией. Максим крепко держал ее за руку, которую отпустил только перед дверью, чтобы достать ключи. После того как дверь открылась, Стрельников вновь взял Алину за руку, и через секунду они оказались в просторной и светлой прихожей.

– Ба! – громко крикнул Максим. – Я дома. Я не один.

Из глубины квартиры вышла пожилая женщина, абсолютно седая, невысокая, довольно пухленькая, очень домашняя, уютная, ее приветливое лицо освещала мягкая улыбка. На морщинистом лице выделялись необыкновенно яркие глаза с ласковым и мудрым прищуром. На носу, словно для довершения общей картины, почти висели круглые очки в золотистой оправе. Выглядела она как добрая бабушка из сказки.

– Господи, деточка! – всплеснув руками, немного испуганно воскликнула она, обращаясь не к собственному внуку, а к нежданной гостье, как старинная знакомая. – Ты же совсем мокрая. Как этот ирод мог допустить такое безобразие? Давай-ка я провожу тебя в ванную, а то так простыть недолго. Сначала надо о здоровье позаботиться, знакомиться потом будем. Максим, ты пока чайник ставь, – не забыла про внука сказочная бабушка, озадачила мимоходом.