Анатолий Чупринский - Лихоманка

Перед ним стояла и в упор, с вызовом и надеждой смотрела прямо в глаза влюбленная молоденькая женщина.

Ошибки не было! Такое ни с чем не перепутаешь. Машенька явно была неравнодушна к нему. Именно к нему. Не к его сыну Андрею. К нему.

Как он раньше не замечал этого? Где были его глаза? И весь так называемый жизненный опыт. Как вспышка молнии к Шагину пришло понимание, ясность.

Стало быть, с сыном Андреем она общалась только затем, чтоб быть ближе к нему? Именно к нему, молодому человеку «третьей свежести». Мысленно, Шагин называл себя только так. А после смерти сына периодами вообще чувствовал себя глубоким старцем. В сорок-то лет!

«Только этого не хватало!» — испуганно пронеслось в первое мгновение у него в голове. «Может, пройдет, рассосется как-нибудь?».

В тот день они, казалось, бесконечно долго стояли у калитки и вели какой-то пустой необязательный разговор. А когда он случайно коснулся ее руки, просто так, без всякой задней мысли, вообще началась какая-то виртуальная мистика. Между ними вспыхнула и засветилась ослепительным искрящимся светом вольтова дуга. Он почувствовал, все в нем перевернулось. Но и тогда еще не сразу не до конца понял, что это. Почувствовал только восторг и испуг.

Подобное с ним случилось только однажды. Но лишь что-то отдаленно похожее. В школьные годы. В восьмом или девятом классе. Ту девочку звали Лида. Возможно, он и на своей теперешней женился, только потому, что она напоминала ему ту девочку из параллельного класса.

И вот теперь…

— Почему у меня до сих пор нет вашего телефона? — спросила Маша.

Ее большие светлые глаза смотрели на Шагина строго и даже осуждающе.

— Диктуйте, забью себе в мобильник.

Недавно отец подарил ей одну из последних моделей, самую навороченную. Естественно, Мария не упускала случая продемонстрировать свой аппарат.

— Легко, — кивнул Шагин.

И скороговоркой продиктовал свой номер.

— Будем связаны радиоволнительными связями, — добавил он в своей обычной иронической манере.

— Ладно вам! Мы уже давно связаны, — сказала Маша, не поднимая головы.

Искрящаяся вольтова дуга светилась все ярче, расширялась. Теперь она уже окутывала этих двоих у калитки прозрачной белесой пеленой, как бы, отгораживала куполом от внешнего мира.

Дальше еще хуже. У Шагина внезапно мелкой дрожью затряслись руки. А на лице, наверняка, появилась испуганная виноватая ухмылка, как у первоклассника. Во всяком случае, именно так подумалось Шагину. Он быстро спрятал руки за спину, согнал с лица эту дурацкую ухмылку и нахмурился.

Вернее, попытался это сделать.

Машенька, казалось, не замечала этого, никак не реагировала. Продолжала нажимать на кнопки мобильника. И изредка поглядывала на него строго и требовательно. С открытостью и вызовом взрослой женщины.

— А ты уже совсем взрослая, — глухим голосом сказал Шагин.

— Заметили, наконец-то! — язвительно отозвалась она.

— А ведь я помню тебя еще вот такой…

Валера поднял ладонь где-то чуть повыше своего колена.

— Ладно вам! Без экскурсов в древность, — сказала Маша.

— А теперь…

— Теперь вы, наконец-то, обратили на меня внимание. Спасибо!

— Ты такая… совсем новая, незнакомая, — глупо отметил Шагин.

Вольтова дуга светилась все ярче и ярче. Заполоняла своим нестерпимым светом уже всю округу. Писательский поселок со всеми его обитателями и их заботами, окрестные леса и поляны, деревню Алешкино на возвышенности…

— Этой зимой я стала женщиной, — внезапно отвернувшись и поглядывая по сторонам, ровным голосом сказала Маша.

— Машенька! — выдохнул Валера.

— Конечно, я хотела, чтоб это были вы, даже мечтала об этом. Но так уж случилось. Вас не напрягает, что я так откровенно?

Белесый защитный купол с треском лопнул, как гигантский мыльный пузырь.

Именно, мыльный! У Шагина невольно начали чесаться глаза. Того гляди навернуться слезы. Вот только этого еще не хватало!

Но искрящая вольтова дуга между ними не исчезла. Она так же угрожающе гудела. И в этом мерном мягком гуле слышался зов любви.

— Машенька!

— Хочу, чтоб в наших отношениях с самого начала была ясность. Без лжи.

— Машенька!

— Ладно вам! Не удивляйтесь, сейчас другое время. От девственности надо избавляться как от гланд. Чем раньше, тем лучше.

Она говорила все это ровным спокойным тоном. Будто рассказывала о своих предстоящих вступительных экзаменах в МГУ. Только в ослепительном сумасшедшем свете вольтовой дуги можно спокойно и просто произносить подобные слова.

Шагин несколько раз невольно оглядывался по сторонам. В поселке, как известно, у каждого столба, у каждой калитки имелись длинные уши.

Но юную Марию Чистовскую это ничуть не беспокоило.

Короче, тогда в тот день Валера Шагин очень сильно испугался. Внезапно вспыхнувшая вольтова дуга кого угодно испугает. Она ведь и убить может.

Он никогда не испытывал ничего подобного. И теперь не мог ошибиться. Любящая женщина выдает себя с головой глазами. Достаточно проследить за любой из них, увидеть, как, какими именно глазами они смотрят на того или иного мужчину, чтоб тайное стало явным. Нет, он не ошибался.

Эту фантастическую вспышку тока высокого напряжения, искрящую вольтову дугу, белесое облако успели увидеть и зафиксировать многие в поселке. Иначе и быть не могло. Подобное невозможно было не увидеть, не заметить.

Уже через пару часов поселок загудел, наполнился слухами, домыслами. Как осы, шмели и шампанские мухи слухи множились, пересекались, сталкивались и заполоняли собой террасы, веранды, полутемные спальни и просторные гостиные дач и стандартных домиков писательского поселка.

Какие еще события случаются в поселке? Породистый дог Чарли с восьмой улицы покусал болонку Дуньку с четвертой. Делать или нет теперь ей уколы от бешенства? Усыплять или сажать не цепь волнолюбивого Чарли?

Пенсионерка Иконникова, вдова военного журналиста постоянно швыряет жуков и гусениц через ограду на грядки соседям. И справа и слева. Исключать Иконникову из товарищества или в последний раз строго наказать?

Молодежь, внуки и правнуки первых поселенцев совсем распустились! Каждую субботу и воскресенье привозят в поселок распущенных полуголых девиц. И вытворяют с ними, Бог знает что! А вокруг дети! Вызывать или не вызывать в таких случаях милицию из Истры?

А тут…

Писательский поселок замер в напряженном ожидании.

Перед самим сорокалетним Валерой Шагиным во всей своей неизбежной определенности возникло сложное уравнение жизни, с множеством неизвестных. Предстояло пройти по зыбкой грани между, как бы, моральным преступлением и обретением второго дыхания жизни. Познать то, чего скорее всего он был начисто лишен в предыдущие суетные годы, полные сомнительных успехов, ненужных встреч, знакомств и пустых развлечений.