Анатолий Чупринский - Мир Кристины

— Страдания украшают женщин! Совершенства без жертв не бывает.

— Пошел-ка ты… знаешь куда!?

Майк резко поднялся из-за стола и направился к двери.

— Погоди, погоди! Не кипятись. Хорошо, хорошо. Дай ее адрес. По своим каналам влезу в ее районную поликлинику. Там в регистратуре должна быть медицинская карта. Я все узнаю. День, два, не больше. Без подробного диагноза со мной никто разговаривать не будет. Хоть это-то ты понимаешь?

После ухода Майка Игорь Верко еще долго неподвижно сидел за столом, усмехался, покачивал головой. Потом достал бумажник, разложил его на столе. Достал из потайного кармана какую-то маленькую фотокарточку, три на четыре. Долго, щурясь, всматривался в нее.

Вывела его из оцепенения все та же румяная медсестра.

— Игорь Палыч! Там мотоциклист…

— Байкер! — не отрывая взгляда от маленькой фотографии, ответил Верко, — Нынче мотоциклистов величают байкерами. Кто там еще?

— Старушка локоть зашибла.

— До утра подождать не может?

— Говорит, весь день маялась.

— Хорошо. Приму. Кто еще?

Как только за Майком закрылась дверь, Игорь почувствовал странную пустоту в груди. Последнее время на него довольно часто наваливалось подобное состояние. Отупения и абсолютного равнодушия ко всему на свете. Даже к самому себе. Будучи довольно эгоистической натурой, Игорь всю жизнь делал только то, что доставляло удовольствие. Исключая работу, естественно. Работа — это долг, призвание, крест, что угодно. Игорь не любил распространяться на эту тему, но врачевание для него было чем-то сокровенным, высшим. Скрывая это от всех, он часто иронизировал над собой. Порой очень жестоко. Но внутри относился к работе, как древний эскулап, наделенный свыше божественным даром.

Все остальное — турпоходы на байдарках, приятели, женщины было для Игоря всего лишь необходимым дополнением, приятным гарниром, хобби. Не более того.

Единственное, что изредка тревожило по-настоящему — это внезапная пустота в груди. Какая-то звериная тоска по чему-то упущенному, уже невозможному. Как медик он понимал. Это всего лишь депрессия. Недостаток витаминов, неправильный образ жизни, отсутствие жены и детей, постоянное и неумеренное употребление алкоголя и все такое.

Но почему депрессия навалилась именно сейчас? Сразу после ухода Майка. Позавидовал? Позавидовал! Десятым чувством почуял, у него этого не будет никогда. Он просто не способен влюбиться, очертя голову.

Таким Майка Игорь Верко не видел никогда. Растерянным и одновременно каким-то светящимся от распирающих чувств.

«Надо жить!» — мысленно приказал себе Игорь Верко. И решительно поднялся из-за стола. Пригладил волосы, передернул плечами и быстро вышел из кабинета.

«Пора жениться!» — думал он, направляясь в другой конец коридора во второй кабинет. Оказывать помощь очередному байкеру. «Найду какую-нибудь симпатичную девушку и женюсь! Все! Точка! Решено!».

Игорь Верко стремительно шел по длинному больничному коридору.

В это мгновение он, голый по пояс, сидел в любимой байдарке. Теплый речной ветер старательно массировал упругие мышцы плеч и рук. Порывами сбивал со лба капли соленого пота. Ра-аз, два-а! Ра-аз, два-а! Лево-ой, пра-авой! Лево-ой, пра-авой! Игорь был единственным человеком на планете, который мог работать веслами часами, сутками, месяцами. И ни капли не уставать. Лишь получать истинное удовольствие. Подлинную радость!

Если б проводился международный кругосветный марафон байдарочников, нет вопроса, кто бы занял высшую ступень пьедестала почета. При условии, что все участники на стоянках будут выпивать не менее ста пятидесяти граммов джина.

Игорь Верко подошел к кабинету номер два. Из-за двери доносилось хихиканье молоденькой румяной медсестры.

«В самом деле! Пора жениться!» — подумал Игорь. И решительно распахнул дверь кабинета номер два.

Через два дня Игорь Верко позвонит Майку на мобильник и сообщит пренеприятное известие. Помочь Кристине может только чудо. У нас в стране подобных операций не делают. Время давно упущено. Есть один парень, он делает. Но живет он во Франции. И дерет за свои услуги такие деньжищи, страшно вслух произнести. Вот такая ситуация.

Ночью над Москвой опять разразилась гроза. Весь вечер и часть ночи, опустевшие улицы мегаполиса освещали яростные вспышки ослепительных молний. Над крышами грохотал без устали оглушительный гром. А утро подарило нервным жителям ослепительное солнце и умиротворяющую тишину-у! Казалось, даже спешащие развести по стройкам материалы многотонные грузовики, и те громыхают как-то тактично, деликатно. Может, просто самим шоферам осточертело жить в постоянном грохоте, шуме и озверелых ревах двигателей.

Субботним вечером во двор пятиэтажки Кристины въехали два огромных роскошных джипа. Оба одновременно пронзительно погудели. Из обоих, небрежно хлопнув дверцами, вышли двое рослых молодых приятных во всех отношениях человека. Оба в вечерних костюмах, с бабочками на шеях, все как положено. Вечные бабы на скамейке у подъезда мгновенно превратились в сидящих каменных идолов с острова Пасхи.

В одном из молодых людей, бородатом, без труда можно было узнать самого модного художника портретиста Никаса Сафронова. Кто ж его не знает? Никас личность публичная. Чуть не каждый день появляется на экранах ТВ.

Короче, двое молодых артистически одетых молодых человека уставились на окна третьего этажа. Потом один из них, длинноволосый и бородатый, стало быть, сам Никас Сафронов сунул пальцы в рот и, как заправский соловей разбойник, свистнул. В то же мгновение в окне третьего этажа на секунду появилась девичья фигура. Помахала обоим джентльменам ручкой и скрылась. Каменные бабы на скамейке и вовсе дышать перестали.

Даже когда из подъезда вышла Кристина и, приветливо улыбаясь, направилась к молодым рослым джентльменам, каменные бабы и тогда не проронили ни слова. Появилась хилая надежда, они навечно утратили способность извлекать из своих ртов какие-либо членораздельные звуки. На радость мужьям и детям.

До концертного зала «Россия» добирались сразу на двух джипах. Никас Сафронов галантно усадил Кристину в свою машину на переднее сидение. Обходя машину, незаметно показал Майку большой палец, хлопнул дверцей и был таков.

Майк преследовал их в бесконечном вечернем потоке машин. Он судорожно лавировал, подрезал, маневрировал, больше всего, боясь потерять их из вида. Почему-то неотвязно вертелась в голове дикая мысль. Именно в эти минуты он теряет Кристину. На него опять, уже в который раз, неотвратимо наваливалось ощущение страха и беспомощности, которое он испытал тогда в Светлогорске на причале, когда борт «Ракеты» внезапно начал отходить в сторону, а внизу угрожающе темнела полоса воды.