Наталья Труш - Одиночное плавание к острову Крым

Наконец те, которые не журналистки, но близкие к ним, все согласовали и начали грузиться в фуру. Я сгорала от любопытства и поэтому решила посмотреть, как у них происходит погрузка. Сквозь тонированное заднее стекло да в кромешной темноте было бы ничего не разглядеть, но радушный хозяин, который принимал гостей, включил свет, и картинка была как на ладони.

Две крупные не журналистки в сапогах на высоких каблуках и практически без юбок – в набедренных повязках, так правильнее! – забирались по неудобной вертикальной лесенке в кабину фуры. Водителей, кстати, было двое. Второй, видимо, только проснулся: его босые лапы свисали из ниши под самым потолком. Девицы громко ржали, а водилы шикали на них: мол, заткнитесь, пока всех не перебудили!

Гостьи вошли, захлопнулась дверца, а вместе с этим погас свет. Я с сожалением оторвалась от окна. Но это было только начало. Гулять мои соседи собирались по полной программе. Скоро послышался не хрустальный, но стеклянный звон, заглушаемый ритмичной музыкой и взрывами хохота. Потом все четверо посетили ближайшие кусты и снова долго забирались в дом на колесах.

Наконец музыку слегка заглушили, свет вырубили и два часа кряду ломали фуру изнутри согласно договоренности. В это время ничего не было видно и почти ничего не слышно, поэтому я смогла спокойно подремать. Ровно до момента трогательного прощания.

Прощались шумно и долго, обещали друг другу писать и не забывать. Дверца в кабине за девицами хлопнула, и две не журналистки, но тоже представительницы очень древнего ремесла, на своих высоченных каблуках, как на ходулях, прошествовали вперед. Одна из девиц приложилась носом к Мотькиному стеклу, пытаясь рассмотреть пассажира, но не для работы, а просто из любопытства.

Через минуту они стучались в кабину фуры, стоящей впереди меня и Мотьки, снова громко озвучили прейскурант, перечислили виды услуг, дополнили от себя, что могут «так, так и наперекосяк», но это уже за совсем другие деньги, но дешевле, чем где-либо, плюс скидки на комплексное обслуживание.

Потом они так же шумно забирались в кабину, громко ржали, стучали каблуками по металлу и беззлобно ругались матом, как потом мне стало понятно, совсем и не ругались, а объяснялись, чтоб понятнее было.

На сей раз у них все обошлось без песен и танцев, без пьянки и беготни в туалет, и я уснула. А проснулась оттого, что замерзла и ноги затекли. За окнами золотился сентябрьский рассвет. А до Питера оставалось каких-нибудь четыреста пятьдесят километров, что было сущей ерундой по сравнению с тем, что я уже проехала...»

Еще в Крыму Марина пообещала Мотьке, что торжественно поцелует его, если он без приключений доставит ее домой. Так и сделала, припарковавшись у себя во дворе. Мотька на поцелуй отозвался радостным «би-би-и-и-и...».

Марина выбралась из машины, потянулась до хруста, окинула взором свой багаж – многочисленные коробки, корзинки и пакеты. Как минимум на три ходки до квартиры и обратно. Выбрала для начала что полегче – сумку с вещами на колесиках и корзинку с виноградом. Потом кинула еще легкий рюкзачок на плечо, захлопнула двери и потянулась потихоньку к парадной. Какое это счастье – ступить после стольких часов беспрерывной езды на землю и, закручивая ее на себя, шагать все ближе и ближе к дому. А потом нашарить по привычке связку ключей в боковом кармашке рюкзачка, придавить «таблетку» к замку домофона и оказаться в прохладной парадной, в которой и по прошествии пяти лет со дня сдачи дома все так же пахнет стройкой – цементом, краской, побелкой. А потом взлететь на самую высоту, с которой в ясные дни видно весь город, и почувствовать запах своего дома.

Ключи, как назло, куда-то запропастились. Марина опустила сумку на крылечко, присела с рюкзачком и принялась обшаривать его уголки в поисках ключей. А они никак не находились. И Марина вспомнила, что убирала их на время поездки не в рюкзачок, а в свою дорожную сумку, на самое дно большого бокового кармана. Да, вот они. Наконец-то!

Она открыла дверь, потянулась за сумкой и увидела, как она всем своим огромным весом повисла в руке, большой и сильной. Мужской.

Марина подняла глаза на того, кто взялся ей помогать, – а она не сомневалась в том, что это помощник, не разбойник же белым днем! – и чуть не упала от неожиданности.

Андрей. Ну по-новому – Пал Палыч.

– Привет... А ты как тут? Ты что, приехал раньше меня? Как ты меня нашел?!

– Привет. Это не так сложно было сделать: твой номер паспорта, адрес, по которому ты зарегистрирована в Петербурге, – все это было в журнале регистрации гостей на турбазе. Сделал несколько звонков через знакомых, уточнил место жительства и прилетел сегодня утром.

– Зачем? Разве я звала тебя?

– Нет, не звала. Но мы не договорили.

– Ну хорошо. Помоги мне машину разгрузить.

В голове у нее не укладывалось: Андрей прилетел, чтобы встретить ее. Зачем? Ну зачем – это понятно. Она ведь видела, что ему не безразлично все.

Но повода-то она не давала. И что теперь делать?!

Она никак не могла сосредоточиться и рассеянно перекладывала туда-сюда вещи, теряла ключи от машины, спотыкалась о коробки и корзинки, которые они вдвоем переносили к лифту.

– Увезем все за один раз, – решила Марина, и Андрей таскал в парадную все то, что они выгрузили.

Дом встретил как положено – ласково! «Господи! Как же я соскучилась-то по дому!» – подумала Марина, скидывая кроссовки, и тут же поймала себя на мысли о том, что она не одна, и это нарушает заведенный порядок.

– Раздевайся, – предложила Андрею.

В прихожую вышел Вася, с любопытством взялся обнюхивать коробки и сумки, потерся о хозяйские ноги.

– Вася, здравствуй, дорогой! – Марина потрепала кота за ухом. Он мяукнул и отправился на кухню, где сел возле шкафчика с его пищей – коробками и банками с кошачьим кормом.

Андрей скинул куртку, пристроил ее на вешалке и прошел следом за Мариной и Васей в кухню. Он осматривал квартиру открыто, с интересом. И это Марине понравилось: видно было, что не хитрит, не делает вид, будто ему совсем не интересно, как она живет. Присел в кухне на краешек диванчика.

Она сполоснула под краном руки.

Ну, совсем непонятно, что делать, о чем разговаривать... Обед, может, готовить и кормить гостя? Или сразу разговоры разговаривать? Черт знает что! Во попала так попала!

– Чай? Кофе? – спросила Марина.

– Чай. – Голос у Андрея как-то мгновенно охрип. Ему тоже неясно было, что делать дальше. Сказала же она, что не звала его в гости. А он сказал, что не договорил. Значит, говорить надо. А у него, как у мальчика, голос «петушка» дал. Волнуется, дурак!

К счастью, чайник вскипел мгновенно. Марина достала упаковку с пакетиками. Могла бы заварить, но не хотелось лишних телодвижений делать. Да и в пакетиках с бергамотом ей и самой больше нравился.