Ширли Конран - Кружево

Кейт стала с интересом расспрашивать Джуди о языковых курсах.

— Да, обучение там действительно очень интенсивное, — рассказывала Джуди, — и это хорошо, потому что мне нужно за год научиться бегло говорить и по-французски, и по-немецки. Все остальные, кто там учится, тоже хотят как можно быстрее освоить язык. Они все старше меня, есть даже настоящие старики — такие, кому уже за Тридцать! В Гштад приезжают со всего мира те, кому по работе потребовалось знание еще одного языка. И они день-деньской сидят в маленьких кабинках с наушниками на голове и учат. Но по-немецки я еще говорить не могу. Наверное, мне надо не болтать слишком много с Ником, а только заниматься и заниматься немецким.

Ник с обожанием посмотрел на нее:

— У нас вообще почти не остается времени даже на разговоры. В комнаты к себе мы заходим только для того, чтобы поспать. В семь утра я уже начинаю накрывать на столы к завтраку, потом до трех дня мы без перерыва работаем в ресторане. Затем перерыв до половины седьмого вечера, и снова в ресторане до одиннадцати. Это если нет никакого банкета, или свадьбы, или чего-нибудь подобного — а то приходится и до двух часов ночи вкалывать, а вставать потом все равно к семи утра.

— Нам еще тут повезло с жильем, — сказала Джуди. — Те ученики официантов, которых взяли сюда на время из «Паласа» в Лозанне, говорят, что там они живут по пять человек в комнате под самой крышей. А в «Паласе» в Сент-Морице, мне рассказывали, временные работники вынуждены спать в подвале.

— Боже, я, кажется, начинаю считать «Иронделль» курортом, — проговорила Пэйган, которой нравились медлительность и скука школьной жизни, в отличие от Кейт, приходившей в отчаяние от царившей в школе лени и тоски на уроках.

После этой встречи Джуди стала оставлять по средам, после обеда, столик в «Шезе» для девочек, и они просиживали там по два часа с одной-единственной чашкой дорогого горячего шоколада; а по воскресеньям Ник водил всю компанию в кафе, и уж там они объедались вовсю.

Бросающаяся в глаза независимость Джуди производила большое впечатление на трех девочек, которые завидовали ее энергии, жизнестойкости, бодрости и выносливости и не отдавали себе отчета, что на самом-то деле Джуди приходится каждое утро заставлять себя собираться с силами и настраиваться на рутину и тяжкий труд предстоящего дня. Девочки неохотно, но подчинялись школьному расписанию; Джуди же устанавливала себе расписание сама и неумолимо выдерживала его. Манера Джуди говорить тоже завораживала учениц «Иронделли»: ее речь была прямой и резкой, она говорила всегда то, что думала, тогда как девочки из более привилегированных семей были приучены скрывать свои чувства и никогда не выражать открыто своих взглядов и желаний.

Девочки быстро сообразили, что, хотя Ник и был без ума от Джуди настолько, что не замечал никого вокруг, он все же годился на роль того старшего брата, о котором все они тосковали, — такого, который восхищался бы ими, защищал их, поддразнивал бы, знакомил с другими мальчиками и платил бы за их скромные развлечения. С Ником они чувствовали себя в полной безопасности. С ним не надо было играть в любовных «казаков-разбойников», гоняться за победой над представителем другого пола или же спасаться самой от какого-нибудь «охотника за скальпами». Интуитивно три подружки из «Иронделли» быстро нашли верный способ флиртовать с Ником. Они могли провоцировать его как угодно, совершенно не опасаясь при этом за возможные последствия. Фактически они получили возможность практиковаться на нем как и сколько хотят в твердой уверенности, что опасаться с его стороны им нечего. Этим они и занимались.

Нику все это льстило. Ему нравилась его новая роль пажа трех привлекательных, но, в общем, ничего особенно не требующих девочек. Воспитанный в холодных стенах традиционной английской школы-интерната, выросший в деревне, застенчивый, он не так уж часто раньше знакомился с девочками, тем более с привлекательными. Но у него были прекрасные манеры, и когда он не краснел ежесекундно по пустякам, то выглядел и держался в окружении четырех девочек гордо, как настоящий паша. Поскольку он стал играть столь важную роль в этом «круге», как окрестили их компанию другие девочки-завистницы из «Иронделли», то Ник вскоре избавился и от застенчивости, как правило, присущей единственному ребенку в семье, и от обычных для английского подростка мучительных сомнений в себе.

Девочки были уверены, что рано или поздно познакомятся с другими мальчиками, потому что с середины ноября каждую неделю стали устраиваться танцы; но, хотя у них и был Ник, иногда они испытывали приступы непонятного беспокойства, их охватывала тоска по приключениям.

Как-то в воскресенье, справившись с огромной порцией бананового мороженого, Пэйган зевнула и сказала:

— А не удрать ли нам как-нибудь вечером через заднюю дверь и не отправиться ли в какой-нибудь шикарный ночной клуб вроде «Гринго»?

Ник строго посмотрел на нее и откинул со лба назад густые черные волосы.

— Будьте осторожны. Вас выгонят, если поймают. А потом, может быть и кое-что похуже. — Он покраснел. — Нечто скверное. Знаете Поля, водителя старика Шардена?

— Да, это его шофер, — подтвердила Кейт.

— Нет, он водитель, — поправила Пэйган. — По-французски все равно. А в английском языке шофер — это тот, кого вы нанимаете на вечер. А водитель работает у вас постоянно.

— Ну, как бы он там ни назывался, вы понимаете, о ком я говорю. Так вот, Шарден… э-э-э… гомосексуалист, а Поль — его… э-э-э… друг. Я знаю, потому что за спиной у Шардена Поль занимается тем же самым с одним из поваров «Империала». — Ник покраснел еще гуще. — То, что я вам сейчас расскажу, не больше чем слух. Но ходит он очень упорно, и я об этом слышал не раз. Вы знаете, конечно, что по-настоящему Шарден любит только деньги.

Все кивнули, соглашаясь.

— Так вот, в городе говорят, что, если девочку застают с мальчиком вне школы, ее немедленно исключают, если только во избежание позора ее отец не согласится заплатить хорошенькую сумму. При этом на самом деле может ничего и не быть вообще или быть не больше, чем шуткой; но Шарден расписывает все по телефону ее родителям в самых мрачных тонах. Вопрос, кому поверят родители: своей дочери или Шардену? И ей ведь приходится признавать, что она действительно где-то была, поэтому обычно родители верят в худшее и платят.

— Не может быть!

— Откуда ты знаешь?

— А в городе известно, что он гомосексуалист?

— Все официанты здесь знают, что Шарден «голубой», — сказал Ник. — У него давным-давно работают только смазливые шоферы, хотя на самом деле ему водитель не нужен. На окраине города есть бар — он называется «Ку-ку», — там довольно странные типы околачиваются. Я бы туда не пошел, честное слово!