Элис Тайтл - Адам и Ева

Как ни странно, но, как только Адам внутренне почувствовал готовность к возможному удару и смирился с ним, кулаки Симмонса вдруг разжались. Взгляд его, впрочем, ничего хорошего не сулил, и Адам чувствовал, что стоит на тонком льду.

— Может, поговорим? — сделал он первый шаг. Судя по реакции Симмонса, язык, на котором изъяснялся Адам, был ему непонятен. — Если я некстати, могу зайти в другое время, — продолжал Адам, тщательно выбирая слова и пытаясь найти нужную интонацию. На сей раз Адам сподобился получить ответ. Симмонс покачал головой, хотя это мало что объяснило Адаму. Тот решил не останавливаться на достигнутом. — Я очень сожалею об этом чертовом ударе...

Симмонс явно воспринял слова, но не удосужился вставить что-либо от себя, тонкие, упрямо поджатые губы не шевелились.

— Оно и правда, что толку от извинений, — пошел на уступку Адам. — Челюсти они не помогут.

— Вы что, явились сюда подкупить меня? — Рука Симмонса словно невзначай потянулась к пострадавшей челюсти, однако произнес он эти слова резко и лаконично. Он отступил на шаг, будто решил пригласить Адама в свой маленький сборный коттеджик.

— Нет, — спокойно отчеканил Адам.

Симмонс явно ждал другого ответа. Или хотел.

Адам не сомневался, что отлично понимает, как мыслит Симмонс: чем обращаться в суд или устраивать скандал вокруг кулачного боя с Форчэном, не лучше ли извлечь выгоду? Заработать на этом денежки. Черт побери, сколько с них ни потребуешь, для них это сущая ерунда.

— Нечего нам обсуждать, — сухо заметил Симмонс, но не сделал ни шагу назад, чтобы захлопнуть дверь перед носом Адама. В конце концов, не слишком ли рискованно хлопать дверью перед носом Фортуны, тем более что Адам мог переменить решение?

Адам задумчиво посмотрел на Симмонса.

Тот немного ободрился. Может, Адам передумал?

— Вы когда-нибудь были влюблены, Грант?

Целая гамма чувств промелькнула на лице Симмонса: удивление, озадаченность, настороженность и даже растерянность.

— Послушайте, — предостерегающим тоном откликнулся Симмонс, поднимая руку.

Адам улыбнулся.

— Это был вопрос, а не предложение. Видите ли, дело в том, что влюблен я. В женщину, — на всякий случай добавил он, чтобы у Симмонса не создалось превратного мнения.

Симмонс вздохнул с облегчением. У него в глазах даже промелькнуло любопытство: к чему бы все это?

— Ну и что? — все так же настороженно выдавил он.

— Да просто я спросил, потому что, если вы влюблены или были влюблены, мне было бы легче все объяснить.

— А чего тут объяснять? — возразил Симмонс, и голос его не сулил ничего приятного.

— Хороший вопрос, — дружелюбно протянул Адам. — Давайте попробуем по-другому. Вы совершали что-нибудь безрассудное, потому что теряли голову от любви и ни о чем нормально думать не могли?

У Симмонса дрогнули уголки рта. Он посмотрел на Адама внимательнее. Агрессивное выражение на его лице пропало, как, впрочем, и растерянность. Нервно подергивающиеся губы чуть раздвинулись и выдавили улыбку. Скорее подобие улыбки — ее не так легко было разглядеть.

— Вы решили, что это я врезал вашей роскошной блондинке. — Симмонс подал это не в виде вопроса, а, скорее, как реплику в сторону.

— Точно, — просто подтвердил Адам.

Этот краткий ответ Симмонс обмозговывал довольно долго.

— Надо сказать, у вас хороший вкус. Она действительно смотрится что надо. Даже с этим фонарем.

— Я тоже так думаю, — улыбнулся Адам.

Симмонс приподнял левую бровь.

— Словом, вы взбесились, так, что ли?

Адам кивнул.

— И поверьте, приятель, я очень сожалею об этом.

У Симмонса снова дрогнули губы. На этот раз это не была попытка выдавить подобие улыбки. Сейчас это, скорее, свидетельствовало о напряженном размышлении. Прошла целая минута, и процесс этот, кажется, успешно завершился.

— Хотите пивка?

— Говоря по правде, ни о чем так в данный момент не мечтаю, — живо откликнулся Адам, расплываясь в широкой улыбке.

Симмонс сделал шаг в сторону. Когда Адам прошел мимо него и вступил в небольшую, с неожиданным вкусом отделанную жилую комнату, он улыбался.

— Жена с малышом ушли в бакалейную лавку. Обычно я хожу с ними, но... — Симмонс, направившийся на кухню, которая соединялась с гостиной открытым проходом, остановился и взглянул на Адама. Тот уселся на диване, решив, что вместительное, немного просиженное кресло, обитое бежевой тканью, является, очевидно, хозяйским любимым местом. — Остался дома, потому что после вчерашнего я не в том настроении.

Адам понимающе кивнул.

— Стакан дать?

Адам напрягся, чтобы правильно отреагировать на предложение.

— Да нет. Из бутылки приятнее.

— У меня баночное.

Адам моргнул и тут же нашелся:

— Из банки еще лучше. То, что надо.

Грант исчез, обойдя часть стены, отделявшей гостиную от кухни, которая служила, вероятно, и столовой.

Через минуту он вернулся с двумя банками холодного как лед пива. Одну он вручил Адаму, другую оставил себе и уселся в бежевое кресло.

Адам открыл банку и сделал глоток. На самом деле он не был большим любителем пива, но ему хотелось произвести впечатление на Симмонса и расположить его к себе. Нельзя же упускать шанс.

— В общем, вы ничего меня приложили, — произнес Грант, сделав большой глоток.

— В данный момент у меня неприятности.

Симмонс пожал плечами.

— У нас, у работяг, тоже свои неприятности. Вот почему мы и пытаемся добиться от дирекции, чтобы с нами поступали по-честному.

Адам чуть наклонился вперед.

— Я-то думал, мы все обсудили, и вы вроде признали, что все по-честному, Грант.

— Еще оставалось немало проблем, а вы вдруг исчезли.

— Ну, так кто нам мешает снова поработать над этим?

Грант отхлебнул еще глоток.

— Вы сваливаетесь как снег на голову, вышибаете из меня дух, а потом, как ни в чем не бывало, приходите ко мне домой и заявляете: «Кто нам мешает снова поработать?»

— Можно было бы сказать, Грант, что вы попали в самое яблочко, если б не забыли одну важную вещь.

— Ах да! Вас и вашу шикарную блондинку.

— Если вы на меня и злы, — подмигнул Адам, — то это не означает, что вам понятно, как же зла она на меня за то, что я вам врезал. Я наломал дров, а она не из тех, кто забывает об этом.

— Это мне хорошо известно, — осклабился Грант.

— Жена? — бросил Адам.

— Она увидела программу «Новости» по телику. Как раз когда я приложил вашего брата. Моя бедная челюсть не вызвала у нее ни малейшего сочувствия. — Грант помедлил. — Это, говорит, тебе поделом. — Он глуповато ухмыльнулся. — Я рассказываю вам это только потому, что она может вернуться, пока вы еще здесь, и сама вам все это выложит.

— Женщины... — развел руками Адам.

Да, женщины, — поддакнул Грант.