Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман. Книга вторая

Дэн стремительно шагнул к ней, сжал ее холодные оцепеневшие пальцы в своих горячих ладонях.

— Спасибо, Жаклин! Ты просто чудо! Я никогда не забуду то, что ты для меня сделала!

— Хватит, Дэн! Прекрати! — Проговорила она, высвобождая свои руки. — Лучше скажи, когда и какие бумаги мне нужно подписать.

— Мы об этом обязательно поговорим, только позже. Спасибо, родная! Я… — Он запнулся, не зная, что сказать. От избытка чувств он потерял дар речи. — Я… Ты прости меня! Ладно?..

Жаклин не успела ему ничего ответить. Через мгновение Дэна уже не было в библиотеке. Оставшись одна, она горько расплакалась от отчаяния и одиночества.

На следующий день после того, как Жаклин согласилась дать Дэну развод, Дэн позвонил Джессике на сотовый телефон. Он не учел тот момент, что Джес могла быть рядом со своим мужем. Но именно так и оказалось. Было восемь утра. Они сидели в маленькой столовой своего небольшого дома и мило завтракали вместе с Джулией, которая только что вернулась из Италии, где училась в Римском университете изобразительных искусств. Девушка весело щебетала, рассказывая о своих планах на предстоящие каникулы. Джессика утопала в воспоминаниях о ночи, проведенной в доме на утесе, и грезила о новой встрече с Дэном. А Максвелл, давно уже освободивший место летчика своему преемнику и ушедший на заслуженную пенсию, но еще работавший в этой авиакомпании на месте заместителя управляющего, размышлял о том, как ему выкроить часок времени из рабочего графика для встречи с очередной любовницей. Это милое семейное утро ничуть не прервалось, когда у Джессики зазвонил мобильный телефон. Она просто извинилась и, встав из-за стола, вышла в гостиную, чтобы там спокойно поговорить.

— Привет, Джесси! — Услышала она знакомый до дрожи в теле голос Дэна Уайтхорна. — Доброе утро!

— Привет! — Радостно улыбнулась женщина, едва не назвав его по имени.

— Как поживаешь?

— Все хорошо! — Сказала Джес. — Теперь — особенно. Я сама собиралась тебе позвонить, но только позже, а ты меня опередил.

— У меня для тебя потрясающие новости! — Без вступлений начал Дэн. — Ты сможешь сегодня со мной встретиться, чтобы поговорить?

— Да, конечно. С удовольствием. Я как раз думала об этом, — ответила она.

— Когда и где?

— Смотря, что за разговор, — игриво улыбнулась Джессика, в то же время напряженно следя за дочерью и мужем, которых было хорошо видно через арку.

— Очень важный, — улыбнулся Дэн, поняв ее намек. — Как насчет моей квартиры?

— А это возможно?

— Естественно, — ответил Дэн.

Он, наконец, понял, что Джессика не одна и не может говорить с ним более откровенно.

— Ты не можешь сейчас говорить, — высказал он вслух свое предположение. — С тобой Максвелл?

— Да, — подтвердила Джессика.

— Ясно. Тогда я не буду вам мешать, — сказал мужчина. — Сможешь подъехать к четырем часам на Хайд-стрит?

— Думаю, да, — ответила Джессика.

— Буду ждать тебя там, — коротко бросил Дэн. — До встречи. Я люблю тебя…

— И я тоже, — только и успела сказать миссис Колфилд.

Дэн дал отбой и убрал сотовый в карман своей голубой рубашки. Затем снял пиджак, висевший на спинке стула, на котором он сидел, и надел его. Взял ноутбук, ключи от машины и вышел из комнаты. В коридоре он столкнулся с Жаклин. Она только собиралась завтракать. Уже второй день они ели отдельно. Жена точно избегала его, наказывая нарушением семейных традиций. Раньше никто и никогда в семействе Уайтхорн не позволял себе ничего подобного, даже если случалось что-либо из ряда вон выходящее. Неизменно в семь утра, в час тридцать минут пополудни и в семь часов вечера супруги Уайтхорн собирались в маленькой столовой на завтрак, ленч и обед. Так повелось еже с тех пор, как мать Дэна была жива. В течение всего дня каждый член семьи мог распоряжаться своим временем, как ему было угодно, но в определенные часы будьте любезны явиться в столовую. А вот Жаклин со вчерашнего утра нарушала это правило. Она или спускалась вниз на час позже, или специально уходила из дома за час до ленча или обеда, ничего никому не объясняя. В принципе, Дэну было все равно. Но у него складывалось впечатление, что она испытывала его терпение. С тех пор как он ушел из библиотеки после того разговора, они больше не общались. Говорили друг с другом только в случае крайней необходимости. Дэн прекрасно понимал жену. Наверное, если бы так поступили с ним, он вел бы себя аналогично. Да, он чувствовал, как больно жене, особенно теперь, когда знал, что она его любит. Но ничего не мог поделать со своими чувствами к Джессике. Это было сильнее его в течение долгих лет. Он знал, что из-за этого страдают многие люди. Однако изменить что-либо было не в его силах. Оставалось только просить прощения за свою любовь, но этого он делать ни в коем случае не собирался.

— Привет! — Поздоровался с ней Дэн.

— Доброе утро, — сухо отозвалась она. — Ты в офис?

— Да.

— Когда мы подадим документы на развод?

— Когда тебе будет угодно, — не очень дружелюбно отозвался Уайтхорн. — Все остальное — вопрос времени.

Жаклин вдруг показалось, что ее муж говорит о разводе так же нетерпеливо, как ребенок о предстоящем празднике. И от этого ей стало еще больнее и обиднее, так что слезы едва не выступили на глазах. Невыносимо захотелось отсрочить оформление развода. Пусть всего на несколько дней, пусть это не будет иметь никакого значения, но она будет с ним рядом. Это было сейчас так же важно, как дышать с ним одним воздухом, наслаждаться звуками его голоса, трепетать от его мимолетных, ничего не значащих прикосновений. Ведь когда-то, семнадцать лет назад, Жаклин каким-то чудом удалось привязать его к себе. Он тогда почти сошел от нее с ума, почти забыл о Джессике, почти целиком принадлежал ей. И вот сейчас ему уже не терпится уйти от нее как можно скорее. Почему? Что она ему сделала? Подарила второй шанс на новую жизнь? Дала возможность заново научиться ходить? Всецело, без остатка, отдала ему себя? И именно потому он теперь уходит, что слишком устал от нее?

Жаклин очень захотела спросить его об этом. Они уже давно не говорили так откровенно, по душам — с тех пор как переехали в Лос-Анджелес. Слишком давно они стали слишком чужими друг другу несмотря на все то, что пережили вместе, чтобы вот так запросто перешагнуть пропасть, разделявшую их. Если бы только сейчас Дэн словом или взглядом дал ей понять, что она нужна ему хотя бы в качестве друга, душевной наперсницы, Жаклин горы свернула бы, чтобы его остановить. Она сделала бы все, чтобы его остановить. Она сделала бы все, но не отпустила бы его к Джессике Колфилд. Однако Дэну она больше была не нужна. Они за эти два дня стали более чужими друг другу, чем люди, которые много лет живут в разлуке. Семнадцать лет борьбы — это чересчур долгий срок даже для такого терпеливого человека, как она. Бороться с упрямством Дэна — может быть, но бороться с миссис Колфилд — нет уж, увольте. С нее хватит!