Анастасия Рул - Поверь мне...

— Что?! Повтори, что ты сказала?

— Мне так больно за тебя-яяяя… Сволочи-и-и, — она шмыгнула носом.

— Кто?

— Эти уроды, кто засадил тебя за решетку-у-у-у! В буквальном смысле слова, у него просто отвисла челюсть. Лена обняла его, и стала поливать слезами его рубашку. И тут… В нем будто что-то сломалось. Он крепко обняла доверчиво прижавшуюся к нему женщину, и стал медленно укачивать ее. Она ему просто поверила, без доказательств, без долгих оправданий. Рыдания вскоре прекратились. Последний раз шмыгнув носом, Лена подняла на него свои серые глаза. Только любовь, только это прочитал он в ее взгляде. Словно камень свалился с его души. Он склонился к ней и губами начал нежно стирать следы слез на ее щеках.

— За чем же плакать-то? Лена робко улыбнулась и прошептала:

— Так ты же ведь мужчины, тебе нельзя. А я женщина, мне можно. Вот я и плачу за тебя. Слава счастливо рассмеялся, откинув голову назад.

— Ты просто ангел, — наконец, сказал он, посерьезнев. Лена помотала отрицательно головой:

— У меня совсем не ангельские желания. Поцелуй меня. Слава с готовностью склонился над ней, обжигая ее губы страстным поцелуем.

Слава осторожно поднялся с кровати, боясь разбудить спящую девушку. Он подошел к окну. После прошедшей ночи он чувствовал, как что-то теплое раскрылось в его душе. Он улыбнулся, может быть, впервые за несколько лет, открыто и чисто. Рядом, на столике, беззаботно лежал какой-то листок бумаги. Чисто автоматически он взял его в руки и вгляделся в написанное. " Ты знаешь, что такое одиночество? Когда ночью метешься по кровати, а глаза твои не могут закрыться. Потому что стоит только закрыть их, мгновенно подползает безысходная тоска. Это слезы в подушку, и ты знаешь, что никто не хлопнет тебя по плечу, не скажет, подмигнув: держи хвост трубой! Одиночество — это когда ты ненавидишь солнце и поклоняешься холодному, равнодушному дождю. Когда ты сидишь, пьешь горький кофе и слушаешь до бесконечности песню из кинофильма «Генералы песчаных карьеров». И плачешь, рыдаешь, глотая слезы. Нет ничего страшнее одиночества». Слава прочитал эти строки, написанные рукой Лены на пожелтевшей от времени бумаге нервным, мелким почерком. Он аккуратно положил листок бумаги на место и посмотрел на спящую женщину. Ничто так хорошо не говорило о ее характере, как эти строки. Слава окинул взглядом комнату. В квартире стояла тишина. На тумбочке, у кровати, одиноко светила настольная лампа. Глядя на приглушенный свет, он вдруг понял: она тысячу раз права. Ничто в этом мире не стоит того, чтобы отказаться от любви. Со всей ясностью мысли он понял: с первой секунды встречи с Леной он полюбил ее, всей душой. И никто никогда не отнимет ее у него, с ожесточением подумал он. Она будет только моей.

Марина прошла в шикарно обставленную комнату. Люстра, тысяч за тридцать, ковры, тысяч за пятьдесят, звуковые картины, шторы, весьма качественной ткани. М-да…

— Вы проходите, проходите, не стесняйтесь, — закудахтала невеста Сергея, чуть нервно улыбаясь. — Кофе хотите? Марина улыбнулась:

— Только с сахаром. И лучше чай.

— Чай так чай, — покорно согласилась Ольга. — У меня и тортик есть. Марина вздохнула, оглядывая фигуру Ольги. Красива, очень красива. Чисто русской красотой, таких, как она всегда используют под модели снегурочек, или Аленушек. Милая улыбка, открывающая ямочки на щеках, ясные голубые глаза. Марина еще раз вздохнула. Невеста у Сергея замечательная, красивая из них получится пара. А ей-то что от этого? И ничего на пустом месте ревновать. Нечего! Сергей ей никто, она ему никто. Эй, сердечко, хватит так сердито биться! Тебе за этой красавицей не угнаться! Ольга весело что-то бормотала, бойко орудуя на кухне.

— Тортик сама испекла, как чувствовала, что будут гости!

— Ольга Игоревна…

— Можно просто Оля.

— Хорошо. Оля, я к вам по поводу вашего недавно открывшегося магазина. Вы не хотели бы дать интервью? Ольга улыбнулась и задумчиво потерла подбородок.

— Это было бы неплохо. Марина изобразила радость на лице и вытащила диктофон.

— Тогда начнем?

— Хорошо, давайте, только, — она указала на торт рукой, — не забывайте. Он собственного моего приготовления. Хотелось бы узнать ваше мнение.

— Обязательно. — Откусив кусочек, Марина даже зажмурилась. Торт действительно оказался просто замечательным. Глотнув чая, она задала вопрос:

— Недавно состоялось открытие вашего магазина. Расскажите, пожалуйста, каково это: такой юной девушке впервые открывать свой магазин? С какими трудностями вы столкнулись? И все, Марина поняла, что вопросов больше задавать не надо. Ольга с таким восторгом кинулась рассказывать о своем маленьком магазинчики модной одежды, что не давал вставить хоть слово. Хотя, этот магазин Марину мало интересовал. Хоть, интересно откуда у нее такие деньги?

— Мне, конечно финансово помог мой будущий муж. Вы, наверно, знаете его? Игишев Сергей? — как раз тараторила Ольга. Марина чуть не закашлялась. Она что, мысли читать умеет? И, не дожидаясь ответа Марина, Ольга затараторила дальше. И к лучшему, невеста Сергея очень удивилась бы, если бы заметила гримасу самой настоящей ревности на лице у Марины. Значит, будущий муж помог? В Марине снова поднялась волна ненависти к этому человеку. Ишь ты, рыцарь в белых трусах! Та-ак! Марина, спокойно! Ты зачем сюда пришла? За тем, чтобы попытаться узнать, где сейчас находится отец Оленьки со всеми незаконно добытыми миллионами. Вот и пытайся! Заметив, что Ольга удивленно на нее смотрит, Марина поняла, что поток информации про магазин иссяк. Ну, что ж, сменим тему.

— Оля, Вас впереди ожидает радостное событие — свадьба. Вы бы не могли нам сказать, когда же наступит сей замечательный день? Ольга помедлила секунду, прежде чем ответить:

— Видити ли, Марина. После того, как мой отец… Не буду врать и кривляться, скажу прямо, просто напросто довел комбинат до разорения, для управляющего этой еле дышащей махины очень много работы. Я даже иногда ночами не вижу своего любимого. Сергей очень много работает, безумно устает. Тем более Вы слышали про взрывы, сами же о них писали. Пока не до свадьбы. Сергей сказал, что нужно просто немного подождать.

Марина посмотрела в усталые глаза девушки и поняла, что за показной веселостью скрывается самое настоящее горе. И скорее всего из-за своего собственного отца. Марина отключила диктофон.

— Я знаю, Вам наверно очень стыдно за поступки своего отца… на глазах у Ольги появились слезы. Она кивнула и склонила голову, обхватив ее руками.

— Вы знаете, я даже не хочу думать о том, что он натворил. Слишком много горя он принес другим. Она резко подняла голову и ожесточенно произнесла, глядя в сквозь Марину: