Энн Мэйджер - Колдовское зелье

Она мечтала только об одном — чувствовать себя в его руках, наслаждаться прикосновением его губ. Она хотела, чтобы Рейф понял: он нуждается в ней, как и она — в нем. Но только не так! Эта животная страсть ничем не напоминала любовь.

Слишком поздно она поняла: ей не следовало принуждать его.

Потому что теперь они поменялись ролями.

— Мне... не нужна твоя ненависть, — прошептала она, и ее дрожащий голос оборвался, когда Рейф вновь завладел ее губами с жестокостью палача.

— Если бы я мог ненавидеть тебя, — задыхаясь, пробормотал он и вновь впился в ее губы. — Господи, если бы я только мог...

И тогда Кэти поцеловала его в ответ, потому что, даже если он не мог любить ее, эта страсть выдала безумное влечение, более мощное, чем любая из известных ей сил.

Она плавилась в этом огне, как и сам Рейф.

Постепенно его бешенство сменилось страстью и еще каким-то, гораздо более сильным чувством.

А когда все было кончено, Кэти поняла, что она победила.

Опавшие листья высоких кипарисов покрывали заросший травой берег небольшой речки. Они зашуршали под одеялом, когда Рейф перекатился поближе к Кэти.

Их по-прежнему связывала цепочка наручников, но через час из школы должна была вернуться Сейди, принести ключ и освободить их.

Кэти лежала на спине, ее золотистые волосы разметались по одеялу. Она смотрела сквозь голые серые ветки на небо, затянутое полупрозрачными облаками. Рейф решил, что Кэти выглядит чрезвычайно довольной и втайне гордится собой.

Она победила его. Одержала верх.

Но Рейф только радовался этому.

Иногда женщины оказываются гораздо хитрее мужчин, втайне думал он, понимая, что никогда не повторит этого вслух.

— Здесь так чудесно, — пробормотала она, с любовью улыбаясь Рейфу, протягивая руку и проводя по его черным волосам.

Неужели она надеется водить его за нос до конца жизни? — размышлял Рейф.

Впрочем, он полагал, что эта задача под силу Кэти.

Потребность прикоснуться к ней стала настолько нестерпимой, что Рейф наклонился и поцеловал ее в лоб, а затем — в кончик носа.

— Летом, когда вокруг зелень, здесь еще лучше. Вода в речке зеленая, чистая и холодная, а воздух — раскаленный.

— Это приглашение остаться здесь, вместе с Хуанито?

— Это предложение, — поправил Рейф.

— Значит, больше ты не злишься на меня?

— Когда я злюсь, гораздо хуже приходится мне самому, — признался Рейф. — Ты ведь знаешь.

— Долго же ты медлил с предложением. Сейди уже шесть лет.

— В первый раз ты отказала мне, разве не помнишь?

Ее прекрасное лицо стало печальным.

— Я оскорбила тебя и теперь сожалею об этом. Я не хочу, чтобы такое повторилось.

— Я не могу жить без тебя, — просто проговорил он. — Не знаю, что я пытался доказать последние несколько недель?

— Мы оба слишком упрямы. И сделали много ошибок. Не так-то просто кому-нибудь поверить.

Рейф приподнял их скованные запястья и поцеловал лиловые синяки на руке Кэти — последствия их страстной и продолжительной любви.

— Ты шла на огромный риск, воспользовавшись наручниками, когда я был в бешенстве, — заметил Рейф. Смелость он ценил выше остальных качеств.

— Мне пришлось заставить тебя понять собственные чувства. Но еще больше я рисковала бы, ничего не предпринимая и видя, как мы отдаляемся друг от друга. Любовь ранит... но нелюбовь ранит еще больней. Мне все равно, взял ли ты деньги у Арми. Я не выдавала тебя ему в Мексике. С прошлым покончено.

Рейф отстранился.

— Подожди минутку! Я никогда не брал у Арми ни цента.

— Но он говорил мне...

— Он приказал избить меня и бросил деньги рядом со мной в грязь. Но я не прикасался к ним.

— Что же с ними стало?

— Откровенно говоря, я никогда не вспоминал об этих деньгах. Даже позднее, когда они пригодились бы мне...

— Арми сказал, что с помощью этих денег ты и начал свое дело.

— Нет, я занял деньги у Вадды после того, как она вышла замуж за Майка.

— Расскажи про Майка и Вадду.

— Он был ее телохранителем. Она влюбилась в него так, как ты в меня. Но Майк не хотел жениться на ней — потому что был уверен: все вокруг станут считать, что он просто использует ее. Но Вадда умеет добиваться своего.

— Как я.

— Знаю.

— А еще я больше всего хочу быть у тебя последней.

— Последней?

— Да, твоей последней женщиной, глупый.

— Твое желание уже исполнилось. Для меня ты — все: и моя жизнь, и моя любовь.

— Знаешь, что я тебе скажу? До сих пор я не верила в колдовство. Но теперь, кажется, начинаю верить. Все дело в снадобье, которое Пита подмешала нам в шампанское.

— Снадобье Питы нам не понадобилось. Ты околдовала меня в первую же ночь, когда перебиралась через стену.

— Значит, тебя заворожила моя нога?

Рейф поцеловал ее в тонкую бровь.

— Меня заворожила вся ты. Я люблю тебя. И всегда буду любить.

— Полагаю, наши сражения на этом не закончатся.

Рейф улыбнулся.

— Пожалуй, нам следует держать наручники наготове, на всякий случай.

Кэти сверкнула дразнящей улыбкой.

— Да, они неплохо помогли нам.

Рейф привлек ее к себе.

— Почему-то мне кажется, что самое главное только начинается.

Он знал, что говорит правду, понимая: с каждым днем он будет любить ее все сильнее — точно так же, как она будет отвечать на его любовь.

Новость о свадьбе бывшей богатейшей наследницы мира и отважного бывшего телохранителя обошла все газеты.

Заголовки «Невеста-беглянка выходит замуж за бывшего телохранителя» появились даже в Лондоне.

Мать невесты не радовала подобная реклама. А отчим невесты не стал ни благословлять ее, ни вести к венцу. Но никто не скучал без Арми, который, кстати, и не значился в списке приглашенных.

Кэти и Рейф довольствовались скромной свадьбой под тентом, установленным на берегу ручья, близ дома Рейфа на ранчо. Дети тоже участвовали в церемонии: Сейди несла цветы, а Хуанито — кольца. Посаженой матерью избрали Вадду, а шафером — Майка.

А когда счастливая пара обменивалась клятвами, все присутствующие убедились: новобрачные безумно влюблены друг в друга.

Но никто на свадьбе не имел столь гордого вида, как Пита в белой шали — потому что ей наконец-то удалось колдовство, притом не менее могущественное, чем материнское.

Единственное затруднение заключалось в том, что, поскольку Пита добавляла в снадобье щепотку того и капельку этого, теперь она была убеждена: ей больше никогда не добиться такого удачного сочетания.

А может, достаточно было единственного успеха: случайной удачи и ее результата — идеальной, волшебной любви.

Одного взгляда на высокого привлекательного жениха, прислушивающегося к словам прелестной невесты, одного вида милой и нежной улыбки Кэти, обращенной к Рейфу, хватало, чтобы понять: если когда-нибудь и появлялась в мире совершенная любовь, то ее удостоились именно Кэти и Рейф.