Мария Беседина - Расколдованный круг

– Тетя Люба, да Витя сам не хочет со мной разговаривать! – в отчаянии выкрикнула Рита.

– А вот погоди, я его самого сейчас приведу, – пообещала Люба. – Только, Рита, прошу тебя: режь по-живому. Чтобы разом – и все. Как зубы рвут. А начнешь тащить по ниточке – совсем парня мне доконаешь.

– Я не хочу ничего рвать, – взмолилась Рита. – Я... люблю Витю, тетя Люба... – Последние слова девушка произнесла так тихо, что их еле можно было расслышать.

– Да ведь твои родители нипочем не согласятся на ваш брак! – покрутила головой Люба. – Что же ты, в любовники себе Витю наметила?

– Как вы можете так говорить! – отшатнулась Рита. – Да не нужны мне эти деньги!

Но тут девушке вспомнилась ее мечта, ее картинная галерея... «А не будь у меня папиных денег, смогла бы я так запросто решить вопрос с помещением?» – спросила сама себя Рита. Люба, зорко наблюдавшая за девушкой, заметила ее сомнения, но истолковала их превратно.

– Что, без брильянтов и черной икры тяжеловато будет?

– Зачем вы так, – расстроилась Рита.

– Ну вот и наш пирожок! – подходя, издалека крикнул Крушинин. Рядом с ним шла улыбающаяся, довольная Зоя.

– Простите, я задержалась, – смутилась Рита. – Тетя Люба, вот моя мама.

– Здрасте. – Было заметно, что и Люба не в своей тарелке.

– Ну что ж. – Зоя подошла к женщине поближе. – Посмотрите на меня хорошенько. Ни щупалец, ни острых зубов, кажется, не видно?

– Что я, Белозериха – выдумывать о людях, что у них щупальца есть? – неловко отмахнулась Люба.

– Тогда почему ваш сын представляет нас себе в виде чудовищ? Не вы ли наговорили ему, что все жители кондоминиума – жадные буржуи? Что же удивляться, что наши дети никак не могут договориться?

– Да я что, я не нарочно... В сердцах чего не скажешь, – пробормотала Люба. – По вашей-то Риточке не скажешь, что она в роскоши росла. Такая трудяга, а уж скромница-то! Да ведь все равно ваш муженек не допустит, чтобы она за Витю пошла. Что же нам обсуждать?

Зоя Петровна обняла Любу так, что ее холеная щека прижалась к морщинистому, рано увядшему лицу обитательницы поселка.

– А вот как раз это и обсуждать, – заговорщицки прошептала она. – Мы должны победить моего мужа дважды – один раз на торгах, а другой – устроив свадьбу детей.

– Ну не знаю я... – сомневалась Люба. – Как это – чтобы дочь да шла против отца?

– А если отец неправ? Если он такой же упрямый, как твой Виктор? Подумай, ведь наши мужики сами потом будут нас благодарить! Мой Геннадий совсем запутался с этим своим строительством. А твой сын собственными руками отталкивает счастье...

– Господи! – вдруг воскликнула Люба. – Зоя Петровна! Ты что же это, получается, сватьей моей станешь?

И обе женщины дружно рассмеялись.

– Чудеса, – бормотал Крушинин, растерянно бродя вокруг с коврижкой в руках. – Ругали мы, ругали этих Шерстневых... А они сами к нам навстречу идут, да еще и помогают... Ну бабы! Не понять мне их никогда!

Казалось, дело шло к чудесному примирению; но что-то, возможно, именно слишком гладкое завершение истории, тревожило Риту. «Не может быть все настолько хорошо, – промелькнула у девушки мысль. – Не сказка же это, в самом деле».

И опасения Риты оказались небеспочвенными. Уже и Люба зазвала будущих родственников к себе, и Крушинин, которого тоже позвали, чтобы не обижать старика, успел сбегать в магазин и купить бутылку «шикарного», по его мнению, бренди, а Виктора, за которым Люба послала пробегавшего мимо Марата, все не было. Рита задумчиво стояла у окна, созерцая пустынную улицу. Люба развлекала Зою Петровну разговором:

– А вот это у нас сервант... Еще от бабушки достался.

– У нашей соседки когда-то был точно такой же, – оживленно подхватила Зоя. – Я, бывало, каждый раз, когда выходила на кухню, завидовала. И думала: «Нет, будь у нас такой красивый, мы бы держали его в комнате».

– Что-то я не пойму, – удивилась Люба. – Вы говорите так, словно в коммуналке жили...

– Жила, конечно, – подтвердила Зоя Петровна. – Наша семья переехала в отдельную квартиру, когда я уже школу заканчивала.

– Вот чудеса!

– Что же тут чудесного? А Геннадий Иванович вообще в бараке рос.

– И все же, что ни говори, он эксплуататор, – вклинился Крушинин.

– Да почему эксплуататор? – Зоя даже растерялась. – Он предоставляет людям рабочие места. Разве это так уж плохо?

– Все под себя потому что гребет... Для него наш лес – недвижимость, вот и решил захапать, – ворчал Крушинин.

– Гена – заядлый охотник. Он всю жизнь мечтал о маленьком домике в лесу, – кашлянув, пояснила Зоя.

– Лес-то общий... И если каждый построит в нем по домику... – завел Крушинин.

– Ким Тимофеевич! Бога побойся! – решительно сказала Люба. – А ты сам?

– А я чего? Я ничего...

– Егерь уже плюнул на тебя... Он ведь, – обратилась женщина к Зое, – Ким-то Тимофеевич... тоже охотничий домик имеет. Уже лет десять, как сколотил его из досок.

– Разве это дом? Так, будочка, – удивился Крушинин.

– Какая разница? На кирпич у тебя денег не хватило, вот и вышла будочка. А дай тебе волю, ты бы тоже развел строительство, – поддела его Люба.

– А что же, по-твоему, мне, старику, ночевать в сырой палатке?

– Мне казалось, что вербинский лес – заповедник, в нем нельзя охотиться, – заметила Зоя.

– А я и не охочусь. Я за птицами наблюдаю, – горделиво заявил старик. – Вот вы глухариный ток хоть раз видели? То-то! А я не только видел, несколько раз даже заснять удавалось.

– Это правда, его фильм один раз даже по телевизору показывали, – подтвердила Люба.

– Большой фильм? – уточнила Зоя.

– Вообще большой, но показали только кусочек, – пояснил старик.

В конце улицы показалась чья-то фигура, и сердце Риты радостно встрепенулось. Девушка приникла к стеклу... Но нет, это был не Виктор, а какой-то совершенно незнакомый Рите парень... Рита осторожно покосилась на старших, увлеченно обсуждающих теперь повадки глухарей и нравы на телевидении, – почему-то они ухитрялись говорить о столь разных вещах одновременно...

– Голова у этой ведущей была как репей... – заливался Крушинин. – Ноги как прутики. А лицо прямо как еловая шишка! Только глазки ничего. Синие, как незабудки...

Рита осторожно, стараясь не шуметь, выбралась в сени, сунула ноги в туфли и вышла на улицу. Девушка знала местонахождение автосервиса лишь приблизительно. Сначала она свернула в улицу, заканчивавшуюся тупиком, потом прошла через чужой двор, где ее облаяла веселая лохматая собака, дружелюбно помахивавшая хвостом-бубликом... Наконец Рита сориентировалась и вышла к автосервису, правда с боковой стороны. Девушка завернула за угол. Рядом с прислоненным возле входа стеллажом, на котором были симметрично расставлены металлические и пластиковые банки ярких расцветок, стояли Виктор и Аня Полоскина.