Татьяна Герцик - Маленькое недоразумение на даче

– Ты знаешь, я за прошедшее время понял, что влюбился. – Сморщившись, стыдливо признался: – Чего я только не вытворял, чтобы ее забыть! И отдыхал весь сентябрь на полную катушку, и с разными девицами встречался, и не только встречался, но и… – он запнулся, сообразив, что говорит лишнее, – хотя тебе это знать не обязательно. – Покорно пожал плечами и обреченно продолжил, как человек, смирившийся со своей судьбой: – Но ничего не помогло…

Не поняв, при чем тут она, Ксюша задорно отозвалась:

– Я за тебя рада. Но для чего ты затащил меня в это чопорное заведение? Желаешь пригласить на свадьбу в качестве подружки невесты?

– Не совсем. – Он помедлил, подняв бокал к люстре и рассматривая на свет игру вина в его глубинах. Потом поставил его на стол и продолжил: – Она замужем.

Девушка назидательно прокомментировала:

– Это плохо.

Он согласно наклонил голову и добавил:

– Еще и дети есть. Двое.

Ксения решительно осудила:

– Очень плохо. Разрушать чужую семью – последнее дело.

Он побледнел и неподвижным взглядом уставился на белую жаккардовую скатерть. Сдавленно признал:

– Конечно. То же самое я говорил и себе. И эпитеты подбирал гораздо хлегце – подло, мерзко, гадко, недостойно и много чего еще, не для женских ушей. – Он тяжело вздохнул и усталым жестом провел ладонями по лицу. – Я долго боролся с собой, но напрасно. В конце концов решил плюнуть на мораль и принципы и увести ее от мужа. Если смогу, конечно. Но постараюсь изо всех сил. – Он с вызовом посмотрел Ксюше в лицо.

Ксения попыталась воззвать к его разуму:

– Ты что, чужих детей будешь воспитывать? Ведь нормальная мать детей не оставит. А поскольку у нее уже двое есть, на своих не слишком рассчитывай!

Он развел руками, соглашаясь с ней, одновременно растягивая губы в болезненной гримасе.

– Я понимаю. Но что же делать? Смириться и забыть ее не могу, это я уже усвоил. – Он яростно отхлебнул глоток вина и чуть не подавился. Рискуя сломать хрупкий хрусталь, стукнул бокал о стол и сурово заявил: – Я все продумал, хотя подобной предусмотрительности за мной прежде не водилось. Квартиру купил, чтобы было куда привести жену с детьми. Родители с бабкой помогли. Правда, удивились – жил с отцом и матерью, как у Христа за пазухой, и вдруг удрал. Хорошая квартирка, в центре города, трехкомнатная, улучшенной планировки. Сам сделал евроремонт. Кухня двенадцать квадратов с немецким гарнитуром, ванная в кремовой импортной плитке. Мать с бабкой в восторге. Одну комнату отделал под детскую, другую – под спальню. Большая, как водится, для телевизора. Жить приятно. Надеюсь, тебе понравится.

Тут подошел официант с набором деликатесов на широком фарфоровом блюде, и Ксения, вполуха слушавшая излияния спутника, не обратила внимания на его последние многозначительные слова. Официант, по-приятельски взглянув на девушку, поставил перед посетителями белые фарфоровые тарелки овальной формы с форелью, тушенной в белом вине, и к ней открытую бутылку немецкого рислинга.

Ксения с опаской посмотрела на официанта, вновь наполнившего их бокалы. Максим с улыбкой ободрил:

– Не бойся, никто тебя напоить не собирается. Вино легкое, но, если не хочешь, не пей. Налить тебе минералки?

Ксюша согласно качнула головой и взяла в одну руку двузубую вилку для рыбы, в другую – нож. Осторожно попробовала один кусочек, другой и быстро все съела.

– Объедение! Но мне еще приятнее оттого, что я не видела цен в меню. От этого стало в десять раз вкуснее. – Вытерла рот салфеткой и озадаченно спросила: – И что же твой пылкий роман с замужней дамой? Насколько я поняла, ты своим родителям о нем ничего не сказал?

Он ответил только на последний вопрос:

– Не сказал, ты права. Может, еще ничего и не получится, – губы у него жестко сложились в холодную усмешку, – хотя я и надеюсь на успех.

С трудом оторвавшись от его глаз, поймавших ее взгляд, словно в ловушку, уткнулась носом в тарелку, будто намереваясь в ней спрятаться. Отвлекая его внимание от своей скромной персоны, коварно заявила:

– Ну, не одна, так другая. Гнездышко ты ведь подготовил. А птичка найдется! – скептически усмехнулась и помахала ладонью, изображая эту самую легкомысленную птаху.

Невесело покачав головой, он отринул ее неубедительный скептицизм:

– Если бы в жизни все было так легко и просто: отказала одна, подкатил к другой. Впрочем, я и сам недавно думал так же, так что не буду читать тебе мораль о безмерной силе любви. Но ничего с собой я, увы, поделать не могу.

С просительным выражением лица мужчина протянул руку и с нежной силой сжал ее пальцы. Она как завороженная уставилась на его загорелую сильную ладонь, и на сердце опять нахлынуло беспокойство. Осторожно вытянула свою руку из-под его ладони. Он с вожделением посмотрел на ускользающие от него тонкие пальчики, но не сопротивлялся.

Многозначительно помолчав, обвел ее лицо печально-ласковым взглядом.

– Ты так красива, милая, я никого не встречал красивее тебя. Теперь, надеюсь, до тебя дошло, что влюбился я в тебя?

Она невольно сжалась. Эти слова немедля вызвали ощущение боли и беспомощности, владевшие ею в ту памятную ночь. Она побледнела и опустила потемневшие от нахлынувших воспоминаний глаза. Его любовь ей была совершенно не нужна.

Но почему он решил, что она замужем и у нее двое детей? Ксения с трудом вспомнила, что он стоял рядом, когда близняшки после приезда в деревню вопили «мамочка!» И Максим в это поверил! Вот это удача! Не придется искать фальшивых отговорок для отказа. Легко сообщила наблюдавшему за ней мужчине:

– Мне это не нравится. Игорь – очень хороший муж, верный и порядочный, а я больше всего в людях ценю порядочность. От мужа я уходить не собираюсь, изменять ему не буду. Поэтому нам лучше больше не встречаться. Я считаю, что это единственно верное решение.

Максим прикрыл потемневшие от досады глаза и отрицательно покачал головой:

– Ты знаешь, я тоже так думал, когда ты уезжала от меня в машине с мужем и детьми, даже не взглянув. Но не получилось. – Он с мольбой посмотрел ей в глаза. – Дай мне шанс. Конечно, я не так состоятелен, как твой благоверный, но, поверь, я люблю тебя гораздо больше, чем он.

Я тебя на руках буду носить! Я видел, как он на тебя смотрел – как на дорогую, но не слишком нужную вещь. На сколько он тебя старше? Лет на пятнадцать?

Она поправила, ошеломленная его горячностью:

– На тринадцать…

Пытаясь ее убедить, он яростно продолжил:

– Вот видишь, через десять лет он будет стариком, а ты в самом расцвете лет… Мне кажется, я его помню. Когда учился на последнем курсе, он профессором стал. Он что, твой преподаватель?

– Ну да, но…

Не дослушав, Макс с силой стиснул ее ладонь и гневно заключил: