Елена Рахманова - Цап-царап, моя радость

– Даже не знаю, что теперь делать? Как я теперь поеду домой?

– Ерунда. Мы что-нибудь придумаем, – попытался успокоить ее Артем. – Главное, что ты не ошпарилась. Ты ошпарилась?

С навернувшимися на глаза слезами она покивала:

– Есть немного.

– Тогда снимай скорее свой свитер, и…

– И что «и»?

– Иди в ванную и снимай свитер, а я пока поищу, во что тебе переодеться, – поправился Артем.

В ванной Лина не только стянула с себя свитер, но и быстренько застирала пятно под струей воды над раковиной. Потом повесила его сушиться на блестящую хромированную трубу. Брюки, на которые тоже попала заварка, она снять не отважилась, попыталась лишь оттереть подтеки мокрой губкой.

Когда шум воды стих, Артем тихо постучал в дверь ванной и, приоткрыв ее, протянул что-то бледно-розовое, оборчатое, полупрозрачное. И явно не из мужского гардероба.

«Я это ни за что не надену!» – чуть было не воскликнула Лина. Но прикосновение к руке мягкой, шелковистой ткани сбило ее с мысли, заставило улетучиться без следа агрессивный настрой. «Всегда успею сказать, что не подошло, – решила она. – А пока почему бы не примерить? Как-никак, новые ощущения, новые впечатления – пригодится».

Лина сняла брюки и поверх нижнего белья накинула пеньюар. Оказалось, что он будто по ней сшит. Медленно повернулась несколько раз перед большим зеркалом, полюбовалась собой. Ткань была не слишком прозрачная и необыкновенно приятная на теле. Кому пеньюар принадлежал или принадлежит, Лина заставила себя не думать. Нелепо было предполагать, будто у ее работодателя нет любимой девушки. Правда, за время нахождения Лины в квартире Артема она не обнаружила никаких следов пребывания женщин. Впрочем, она и не искала, а то бы наверняка наткнулась на это почти невесомое одеяние.

– Хорошего понемножку, – вздохнула Лина.

Она собралась в последний раз окинуть свое отражение в зеркале, перед тем как снять пеньюар, но тут дверь ванной снова приоткрылась.

– Ну как, подошло? – спросил Артем, и девушка увидела его в зеркале, однако ничего, кроме желания помочь, не прочитала во взгляде молодого человека.

Она смущенно пожала плечами и, не оборачиваясь, призналась:

– Мне как-то неловко ходить в этом перед вами.

– Да брось, – отмахнулся он, – свои люди. К тому же уже поздно и ходить в этом тебе долго не придется. Переночуешь, а к утру все твои вещи уже высохнут.

– Как к утру? – в ужасе воскликнула Лина и резко повернулась к Артему лицом. – Вы что же хотите, чтобы я у вас осталась на ночь?

Он усмехнулся при виде ее испуга. «Любая другая на ее месте только обрадовалась бы», – не без самодовольства подумал Артем. Но любая другая девушка, остающаяся на ночь в его квартире, не была бы домработницей. Поэтому Лине ничто не угрожало, точнее, ей не угрожало провести эту ночь так, чтобы потом с удовольствием вспоминать о ней.

– Ну не везти же тебя домой на ночь глядя, сама посуди! – возразил Артем с нарочитым недоумением.

О том, что вполне можно вызвать такси, он предпочел даже не думать. Почему? Артем так и не смог впоследствии ответить на этот вопрос, как ни старался. Создавалось впечатление, что кто-то незримый тогда руководил всеми его поступками. А он… он вроде как особо и не сопротивлялся.

– Проведешь ночь в кабинете, на диване. Где постельное белье, сама знаешь. Так что нет проблем, – решительно, словно предупреждая возможные возражения девушки, произнес он. – А теперь я удаляюсь, чтобы больше тебя не смущать.

Артем так и сделал. А Лина осталась стоять посреди бежево-коричневой, с чуть тронутым позолотой декоративным пояском ванной. Требовать, чтобы он немедленно отвез ее домой, она не имела права. Выскакивать на улицу в мокрой одежде, словно ей тут что-то угрожает, было нелепо. То, что он предложил пеньюар, а не какую-нибудь свою рубашку или свитер, ни о чем еще не говорило. Может, он решил, что так ей будет удобнее…

Наверное, если постараться, можно было бы найти способ покинуть квартиру Артема благопристойно и без лишних слов. Но щекотливое положение, в котором оказалась Лина, заставляло кровь бешено пульсировать в висках, а кожу – покрываться холодной испариной. Одним словом, девушка была растерянна и смущена до такой степени, что тут было не до трезвого анализа ситуации и рассудочного поиска выхода из нее.

– Всего-то одна ночь, а? – прошептала Лина своему отражению.

Она словно испрашивала у худенькой девушки, с собранными в хвост русыми волосами и большими серыми глазами, одетой в пышный струящийся наряд, который она никогда бы себе не купила, разрешения поступить так, как диктует цепочка событий. И Лине вдруг почудилось, что у ее двойника по ту сторону стекла еле заметно опустились веки, будто он давал на то свое согласие.

«И зачем мне это надо? – недоумевал Артем, идя через прихожую в спальню. – Откуда этот приступ любви к ближнему? И если бы не чертова кошка, Лина преспокойно спала бы сейчас у себя дома… Кстати, куда запропастилась Мурка?»

После акробатического прыжка в кухне кошка как сквозь землю провалилась. И ведь не в первый раз вытворяла подобное тварь подзаборная. Артем вспомнил залитую кофе светло-лиловую блузку фрекен Бок и покачал головой. Если так и дальше пойдет, Мурка отвадит от него всех друзей и знакомых, в противном случае ему придется открыть филиал химчистки на дому.

– Мурка, так вот ты где, – произнес Артем шепотом, ибо находился в непосредственной близости от двери кабинета, в котором уже не горел свет. – А ну иди ко мне, негодница.

Но Мурка никак не отреагировала на его слова, занятая тем, что вклинивалась между косяком и дверью, намереваясь проникнуть внутрь комнаты. Ее настырность увенчалась успехом, и в тот момент, когда Артем уже было схватил ее за шкирку, дверь стала медленно и бесшумно отворяться.

Лина не спала. Она стояла у окна, и свет, проникающий с улицы, очерчивал ее силуэт.

У Артема от неожиданности перехватило дыхание. С распущенными волосами, вся окутанная складками и оборками, девушка напоминала прекрасное видение. Так, наверное, могла бы выглядеть средневековая дева, томящаяся в тоске по уехавшему рыцарю-возлюбленному. Артем даже головой тряхнул, настолько потрясло его пришедшее на ум сравнение. А ведь он всегда полагал, что романтике не место в современной жизни, она делает людей слабыми, уводит в сторону от конкретных жизненных целей.

Да и сейчас он мог бы разложить на составные части представшую его взору картину и проанализировать их все по производимому впечатлению: полумрак комнаты, теплое желтоватое сияние фонарей за окном, просвечивающая на контрастном свету ткань пеньюара, падающие на плечи волосы. Но Артема сейчас ничто бы не заставило копаться в своих ощущениях, выяснять, что первично, а что вторично. Он просто не мог не наслаждаться увиденным.