Елена Рахманова - Клин клином

– Нет, «Бедную Лизу» мы брать не будем. И потом, почему обязательно бросил? – решительно возразила девушка. – Давай лучше отметем из прочитанного то, что может быть откровенным вымыслом, и оставим то, что похоже на правду.

– Давай, – охотно согласился Владимир и ближе придвинулся к Надежде, ну, наверное, чтобы удобнее было отграничивать правду от вымысла, даже для убедительности достал из нагрудного кармана рубашки карандаш, с которым никогда не расставался.

– Портрет девушки с медальоном и сам медальон, реально существующий, – это раз, – сказала Надежда и выжидательно посмотрела на молодого человека.

Тот кивнул, соглашаясь.

– И то и другое находится в одном доме. В доме тетки Нилы, предки которой жили тут неведомо с каких времен. Это два.

Владимир опять кивнул.

– Напротив находилась загородная усадьба помещиков Самойловичей, к которым в то же время, в какое приблизительно был написан портрет, приезжал племянник из Санкт-Петербурга.

На этот раз молодой человек покачал головой, изображая сомнение.

– Я бы сказал, что это несколько притянуто за уши. – Увидев, как Надежде не хочется расставаться с этой идеей, он сдался и произнес: – Ну, допустим. Только знаешь, что меня смущает?

– Нет.

– Платье…

– Платье? – удивленно переспросила девушка.

– Да, платье. Твои предки были купеческого сословия, а девушка на портрете одета как знатная дама, дворянка…

Надежда хлопнула себя ладонью по лбу, как если бы ее посетило откровение.

– Все верно, – выдохнула она, распахнув до невозможности глаза. – Это было не мимолетное увлечение, не короткий роман, а самая настоящая любовь, которая выше сословных предрассудков!

Владимир был потрясен ее неожиданным выводом.

– Откуда ты это взяла?

– Оттуда. Сам же сказал про платье. Они жили вместе, и он одевал ее как ровню себе, и портрет своей возлюбленной заказал не какому-то местному мазиле, а настоящему художнику, может, даже этому твоему Рокотову…

– Положим, не моему, а…

– Не перебивай, – осадила его Надежда. – Потом их переплетенные инициалы на медальоне. Это свидетельствует о том, что они собирались быть вместе долго-долго…

– Но что-то или кто-то им помешал, – закончил Владимир.

– Ой, как не хочется об этом думать, – вздохнула девушка.

– Вот и не думай. Давай представим, что у них все сложилось распрекрасно и они умерли в один день, на одной подушке, прожив вместе лет эдак сто.

– А камень? – спросила Надежда. – С ним как быть?

– Какой такой камень?

– Да тот, что прозвали «Девичьи слезы». Помнишь, о нем еще в тетрадке упоминалось? Ну, вроде та девушка приходила к обрыву, садилась на камень и плакала над своей печальной судьбой, а потом бросилась вниз и утонула…

– Мало ли чего бабки насочиняли, – отмахнулся Владимир. – Да и не могла она утонуть: под обрывом воды воробью по колено.

– Может, и так, только камень-то существует, – сказала Надежда и вскочила с места. – Пойдем покажу.

Как же не хотелось Владимиру покидать насиженное кресло подле очаровательной девушки, от которой исходил такой приятный переливчатый аромат, в котором угадывались и запахи луговых цветов, и свежесть утреннего ветерка, и… Словом, молодой человек так расчувствовался, так разнежился, что готов был, лишь бы не двигаться с места, горы свернуть. Или еще какую глупость несусветную совершить. Настолько настоящий миг показался ему прельстительнее самой таинственной и романтической легенды.

Но Надежда уже манила его за собой. Они вышли из дому и пошли по тропинке к обрыву. На самом его краю росла береза, отчаянно цепляясь корявыми корнями за песчаную осыпающуюся почву. Но стоять ей осталось так года два от силы, а потом вода и ветер сделают свое черное дело, и дерево рухнет вниз.

– Ну и где твой камень? – спросил Владимир, оглядываясь по сторонам.

В пределах видимости наблюдались только несколько берез, пара молодых сосенок и кусты орешника, с темно-зелеными зарослями ландышей возле корней.

– Там, – торжественно произнесла Надежда, подходя к обрыву и указывая куда-то вниз.

– Ты бы лучше отошла от края, – посоветовал Владимир и не без опаски взглянул туда, куда показывала девушка.

В воде, шагах в пяти от берега, действительно виднелся впечатляющего размера розовато-серый валун.

– Когда-то, как утверждают, он лежал наверху, но со временем скатился вниз, – пояснила Надежда. – Тетя Нила рассказывала, что раньше место это было достаточно глухое, безлюдное. Девушки любили приходить сюда, садиться на этот камень и выплакивать свои обиды и горести. Но наша девушка, наверное, была первой. Ты только представь: сумерки, завораживающая гладь реки, в которой отражаются первые звезды, тихий плеск волн и вокруг ни души. Только ты одна со своим горем…

– Впечатляет, – пробормотал Владимир. – Но все могло быть и не так.

– Нет, так, – возразила она. – Даже меня с подругой тянуло сюда, когда нам хотелось доверить друг другу самое сокровенное. Знаешь, всякие подростковые тайны и переживания, которые воспринимаются как ужасно серьезные. Да они такие, по сути, и есть с учетом возраста и приоритетов. И вот мы спускались по круче вниз, забирались на камень и говорили, говорили. Иногда плакали, так сладко, так самозабвенно…

– И взрослые вам разрешали сюда одним ходить?

– Конечно нет. И от мысли, что мы делаем что-то запретное, еще слаще замирало сердце.

Надежда улыбнулась своим воспоминаниям, а Владимир подумал, как было бы хорошо вот сейчас спуститься на берег, усесться в обнимку на нагретом солнцем валуне и представить, что они с Надеждой одни в целом свете и нет никого роднее их. Волны накатывают, бьются о камень, заставляя теснее прижиматься друг к другу. А затем опускаются сумерки, на далеком бакене зажигается красный огонек, из-за леса медленно выкатывается луна, молочный туман постепенно затягивает все вокруг кисейной пеленой…

– И потом, фамилия, которая начинается с буквы «С»… Как быть с ней?

Нельзя сказать, чтобы грубо, но очень уж не вовремя вырвали Владимира из его мечтаний и вернули в реальность.

– Прости, чья фамилия начинается с буквы «С»?

– Ну, того племянника из Санкт-Петербурга! Ты что, не слушаешь меня?

«Не хватало, чтобы она обиделась», – подумал Владимир и тут же выкрутился с ответом:

– Слушаю, еще как слушаю. Просто снова задумался, а вдруг инициалы К. и С. принадлежат все-таки ей, а не ему?

– Ему! В том-то и дело, что ему! – воскликнула Надежда. – Этому есть подтверждение. К тому же он был таким красавчиком, просто загляденье!

Владимира неприятно кольнуло ее восторженное замечание в адрес незнакомого мужчины.

– Я тоже женщинам, как правило, нравлюсь, – буркнул он с недовольным видом.