Елена Рахманова - Рожденная заново

Обрадовавшись, будто встретила хороших знакомых, Тина повернулась к вошедшим и оживленно начала:

– Здравствуйте, а вы, наверное… – и замолчала, смутившись. А что, если за границей не принято так запросто обращаться к незнакомым людям?

Но все оказалось намного проще, чем она ожидала. Мама девочки тоже была не прочь обзавестись здесь приятельницей, поскольку они приехали лишь накануне, и тут же поддержала беседу. А в ресторане глава семейства ван Эйкен – разумеется, с согласия остальных членов – предложил Тине сесть за их столик. Как чуть позже выяснилось, не без корыстных побуждений.

Паул преподавал голландский язык в Братиславском университете, где и познакомился со своей второй женой Яной, работающей ассистенткой на кафедре английского языка. Прекрасно владеющий и родным, и английским языками, он тут же загорелся желанием освоить еще и словацкий, причем с помощью симпатичной коллеги. Дело пошло успешно, а Паул, от природы способный к языкам, оказался еще и весьма любвеобильным. В результате приблизительно через полгода Яна обзавелась мужем-голландцем, а еще через год они оба – дочерью Аленкой, унаследовавшей от мамы кудрявые волосы и вздернутый носик, а от папы – прямые светлые брови и способность к языкам.

Так вот Паул решил не упускать возможности поднатореть еще и в русском языке. Разговор велся на всех доступных пятерым языках и доставлял им массу приятных минут…

Тина представила завтрак на террасе – наверняка круассаны, джем, настоящий французский кофе – и даже зажмурилась от предстоящего удовольствия. Впрочем, здесь ей все доставляло удовольствие. И прежде всего выбор туалетов и неспешность, с которой она этим занималась.

Приняв душ, Тина завернулась в полотенце и, открыв дверцы шкафа, провела рукой по вешалкам с платьями, блузками, юбками. Ей предстоял первый день в месте, где хочется верить в чудеса. Во всяком случае, так девушке казалось…

– Венчик, угомонись. Ну сколько можно?.. – сонно пробормотала Александра, ощутив, как кто-то почти невесомо коснулся ее руки. Иногда – по старой памяти – они с мужем проводили ночь вместе.

Но «Венчик» был нежно настойчив, и она резко открыла глаза, мгновенно все вспомнив. Не было ни мужа, ни спальни карельской березы с бронзовыми завитушками. Она лежала на набитом сеном матрасе возле облупившейся печи, а рядом на драном полушубке умирала собака…

Нет, уже не умирала! Правда, у нее вряд ли нашлись бы силы подняться на ноги, но взгляд был осмыслен, если такое слово применимо к животному. «Применимо, еще как применимо», – неожиданно для себя поняла Александра. В карих собачьих глазах сейчас светилось столько благодарности и признательности, не замутненной даже намеком на притворство или лесть, сколько она ни разу не видела во взгляде даже тех, кого считала близкими друзьями. А ведь существование некоторых из них благодаря ей круто изменилось к лучшему.

Не имея возможности по-другому выразить свои чувства, пес лизнул ей руку, собрав для этого, возможно, все оставшиеся у него силы. Он просто не мог иначе. И Александра поняла, что отныне его жизнь принадлежит ей.

Растроганная и потрясенная до глубины души, она прошептала:

– Я не оставлю тебя, псина. Не знаю, как тебя зовут, да это и не важно, имя придумаем потом. А сейчас будем бороться за жизнь, ты и я, мы вдвоем. Договорились?

Словно поняв ее, собака снова ткнулась мокрым носом ей в ладонь.

– Спасибо, – благодарно произнесла она. – Мне крупно повезло, что я нашла тебя. Одной все-таки страшно, а человека, которому я могла бы довериться, как тебе, у меня не нашлось… Точнее, все бы несказанно удивились и растерялись, поняв, что мне, сильной и уверенной в себе, вдруг потребовалась помощь, да еще когда речь идет о… Впрочем, об этом я расскажу тебе после, а сейчас – за дела!

Александра напоила и накормила собаку так же, как и накануне. Только теперь в движениях животного, поглощающего нехитрую еду, появилась жадность, порадовавшая молодую женщину. Затем она обработала рану и вынесла собаку погреться на солнышко.

Странное дело – едва она оказалась на воздухе, как к ней вернулось вчерашнее восторженное настроение. На душе стало легко, будто она возвратилась туда, где некогда была очень счастлива. Александра смотрела на окружающие ее деревья, на голубое с белыми облачками небо, на нестриженую, неухоженную, всю в пестрых цветочках травку и понимала, что все это ей безумно нравится. «Господи, неужели это потому, что здесь не надо придерживаться условностей, что здесь я могу быть сама собой? – недоуменно подумала она. И тут же ответила: – А впрочем, какая разница, лишь бы не утратить этого ощущения душевной гармонии, которого я, кажется, не испытывала никогда прежде».

Неизвестно откуда взялись силы и желание переупрямить судьбу, насколько это возможно. Начала она с печи, что-то вспомнив, что-то делая по наитию. Но в итоге вскоре в топке затрещали дрова, а на чугунную конфорку был водружен отдраенный песком чайник.

Александра посмотрела на свои еще вчера ухоженные руки и печально улыбнулась. Да, о маникюре теперь следует забыть до лучших времен. Она придумала себе эти «лучшие времена», чтобы как-то обозначить то, что ее ожидает, не конкретизируя. Возможно, слова попахивали грустной иронией, но она запрещала себе развивать мысль дальше. Будь что будет, а сейчас надо жить, словно у тебя в запасе вечность. К тому же ей надо поставить пса на ноги, а потом как-то устроить его судьбу. Все остальное потом…

Чай она пила на выскобленном добела столе, постелив под чашку салфеточку. Пару чашек, четыре блюдца, сахарницу без крышки, заварочный чайник с крышкой и несколько тарелок Александра обнаружила во время раскопок за печкой. Всю треснутую и надколотую посуду она, следуя примете, выбросила, а целую отмыла и на всякий случай прокипятила в чугунке. В ее домике, как она теперь мысленно называла избушку, пластиковая посуда смотрелась анахронизмом. А вот классический граненый стакан с цветочками, собранными перед домом, выглядел на редкость к месту.

Она даже вымыла бесполезную здесь электрическую лампочку и сделала для нее абажур с изящным фестончатым краем из обнаруженной тут же пожелтевшей газеты.

– Красота, – вслух произнесла Александра, любуясь результатом своих рук.

Любая вещь, к которой она прикоснулась, уже не казалась чужой и пугающей. Буквально с каждой минутой отношение ко всему окружающему ее улучшалось. А главное – она была больше не одинока в своем несчастье. Когда при виде нее собака сделала слабую попытку повилять хвостом, Александра почувствовала себя счастливой. А это так много значит для человека!