Елена Рахманова - Рожденная заново

За столом перебрасывались отдельными фразами. Тина в основном хвалила еду, Жан-Пьер исподволь расспрашивал о том, чем она занимается.

– Работаю в фирме, связанной с гостиничным бизнесом, – уклончиво ответила Тина.

– Наверняка на руководящем посту, – предположил ее собеседник.

Девушка рассмеялась:

– Ну что вы! Всего лишь помогаю одной из… топ-менеджеров, – с запинкой произнесла она, не зная, насколько весомо звучит последнее слово для Жан-Пьера.

Но он улыбнулся и недоуменно покачал головой:

– Никогда не поверю, чтобы такая красивая и умная девушка оказалась не замечена руководством…

Что касается красоты, то тут Тина решила согласиться с ним. Но вот откуда Жан-Пьер может судить о ее уме? Их кратковременного знакомства для этого было явно недостаточно. Значит, это просто комплимент, и не стоит над ним задумываться.

Тут их окликнули ван Эйкены, и, подозвав официанта, спутник Тины расплатился.

Теперь им предстояло ознакомиться с собором Нотр-Дам де Дом и Папским дворцом. После еды и отдыха в кафе извилистый подъем по поросшей соснами крутой скале, на которой возвышались величественные строения, уже не выглядел таким утомительным. Собор потряс воображение Тины, к тому же в нем было гораздо прохладнее, чем снаружи.

На самом верху утеса был разбит сад с вечнозеленым кустарником. С того места, где растительность вплотную подходила к невысокой крепостной стене, открывался вид на окрестности и текущую внизу Рону.

«Это не сон. Я все это вижу наяву, – убеждала себя Тина. – За моей спиной тот самый дворец, в котором в четырнадцатом веке несколько десятилетий французские короли насильственно удерживали римских пап, чтобы диктовать им свою волю». И все равно это никак не желало укладываться в голове.

– Можно подумать, вы впервые за границей, – заметил Жан-Пьер, от которого не укрылось ее радостно-возбужденное состояние.

– Так и есть, – призналась Тина и поразилась, насколько недоверчивым, едва ли не раздраженным стал взгляд ее спутника.

«Он что, решил, будто я его обманываю?» – удивленно подумала она и внимательнее всмотрелась в глаза молодого француза. Но в их синей глубине светились дружеское расположение и искренняя симпатия. Ничего больше.

«Показалось», – облегченно выдохнула Тина и принялась рассказывать о красотах родного Валдая – зеленых лесах и бескрайних просторах. Мол, у нас тоже есть что посмотреть. Жан-Пьер слушал ее внимательно, словно сопоставляя что-то в уме, потом, придя к какому-то выводу, довольно улыбнулся.

– Вы очень загадочная девушка, мадемуазель Тина, – произнес он, стоя за ее спиной. – И это придает вам очарования. Я просто без ума от вас…

Она вздрогнула от столь неожиданного и явно поспешного – второй раз всего видятся! – признания. Резко обернувшись, Тина увидела, что вокруг них ни души. Даже ван Эйкены куда-то подевались.

– А где… – начала она.

– Ваши приятели? – Жан-Пьер улыбнулся. – Их малышка устала, и они сказали, что возвращаются в отель.

– Но почему же они не предупредили меня? – удивилась Тина.

– Потому что не хотели отвлекать вас, когда вы любовались окрестностями, – ответил ее спутник. – Я пообещал, что передам вам их извинения.

– Почему же не передали?

– Ну как же? А что я, по-вашему, только что сделал?

Жан-Пьер снова улыбнулся, и Тина поразилась, насколько разной может быть его улыбка. Сейчас в ней были искреннее восхищение ею и признательность счастливому стечению обстоятельств, в результате которого они остались наедине. Но в самой глубине его чуть прищуренных синих глаз читались затаенное лукавство и откровенное довольство собой.

Тина собралась было обидеться на ван Эйкенов, но тут же передумала. Судьба все время разводила их – то ехали на разных машинах, то сидели за разными столиками, то получилось так, что обратный путь им предстояло проделать по отдельности. Вдруг то, что все сложилось именно так, а не иначе, отнюдь не случайность?..

Эта же мысль возникла у Тины и позднее, только уже в виде не вопроса, а утверждения. Они вдвоем с Жан-Пьером сидели в кафе на центральной площади Авиньона и не спеша потягивали вино после вкусного ужина. Огонек свечи в бокале на столе освещал лицо ее собеседника, придавая ему облик романтического героя. А за его спиной на фоне звездного неба вырисовывались темные очертания средневековых построек. В предчувствии чего-то необыкновенного у девушки замирало сердце.

Тина нисколько не удивилась, когда Жан-Пьер, словно бы невзначай, накрыл ее руку своей. Точнее, втайне она желала этого…

«Неужели, когда говорят, что заживает как на собаке, имеют в виду именно это?» – удивлялась Александра.

Прошло всего два дня, а Тургай уже довольно твердо стоял на ногах. Правда, он часто ложился, но, стоило молодой женщине исчезнуть из поля его зрения, тут же вставал и отправлялся на ее поиски. Рана на бедре тоже стала затягиваться.

Александра не без злорадства развалила сильным ударом ноги полусгнившую будку и отнесла то, что от нее осталось, к куче бревен, сваленных у забора в огороде. Туда же отправилась и цепь, чтобы не травмировать психику бедного пса.

Скорее всего, с непривычки, но заниматься деревенскими домашними делами ей понравилось. Все в доме оказалось крайне запущенным. Но поскольку места приложения труда были крайне ограничены, то и результат достигался сравнительно быстро.

Оглядывая сейчас свое нынешнее пристанище, Александра не могла не гордиться собой. Это же надо – практически из ничего создать интерьер, в котором не стыдно принять знакомых! Впрочем, нет, она явно погорячилась. Разве только Валентина способна прийти в восторг от увиденного. А вот Венчика наверняка изба, даже в ее нынешнем состоянии, повергнет в ужас. Хотя до этого он был твердо убежден: все, что она делает, правильно, иначе просто быть не может.

«Венчик, Венчик, а тебе плохо придется без меня, – подумала Александра. – Страшно представить, как ты переживешь известие о моей…» Молодая женщина тряхнула головой, прогоняя ненужные мысли. Сейчас она чувствовала себя очень даже неплохо. Значит, нечего торопить свой конец. Врачи тоже люди, вполне могли и ошибиться, устанавливая если не диагноз, то сроки… «А хорошо бы и с диагнозом они ошиблись», – размечталась Александра и представила, как живет в своей избушке вместе с Тургаем. Наступила зима, за окнами воет вьюга, а у них в печке весело потрескивают дрова, на столе стоит самовар и лежат собственноручно испеченные ею пирожки с капустой…

– Я несу чушь собачью, – вслух произнесла Александра, обращаясь к псу. – Ты уж прости меня за такое сравнение.

Тургай, обрадованный, что на него обратили внимание, замолотил хвостом по половицам.