Диана лейн - Неторопливая игра

Кина едва не задохнулась от смеха.

- Сплошные жалобы, - поддразнила она, радуясь, что ее близость действительно волнует его, и значит, он испытывает к ней не только товарищеские чувства.

- Может быть, тебе лучше снять платье, чтобы обсудить этот вопрос? - предложил Николас, прищурясь.

- Зачем это мне снимать платье? - с притворной наивностью спросила Кина, поднимаясь с кровати и приглаживая ладонями смятый на бедрах бархат.

-Ты искушаешь судьбу, Лисичка, - пробормотал Николас, меряя ее долгим взглядом.

Кина ответила на это со всей серьезностью:

- Ты считаешь, что если мы с тобой все-таки займемся любовью, это будет настолько ужасно?

- Для женщины, которая постоянно от меня бегала, ты что-то чересчур расхрабрилась, - заметил Николас.

Кина уставилась себе под ноги.

- Это нервное.

- Знаю. Но смущение не лучшее чувство для начала любовной связи, - заявил Николас. - Сначала выбрось из головы Харриса, а потом уже делай мне такие предложения, Кина, - добавил он со скрытой угрозой в его голосе. - Так уж со мной всегда - или все, или ничего.

Кина не знала, воспринимать эти слова как оскорбление или как комплимент. Кроме того, ее потрясла собственная смелость. Она никогда не была прежде настолько откровенной ни с одним мужчиной.

- Ты не понимаешь насчет Джеймса… - тихо начала она.

- Не понимаю?! - Николас опытным взглядом окинул ее стройную фигуру. - Я понимаю тебя куда лучше, чем тебе кажется. Не надо никому ничего доказывать, Кина. Ты уже и так завоевала себе место под солнцем. Но какая-то часть тебя хочет заставить твое прошлое признать эти достижения. В частности, таким прошлым для тебя является Джеймс Харрис. - Николас устало откинул голову на подушку. - Что ж, играй в свои игры, голубушка. Но не жди, что я стану тебе помогать. Я не хочу быть дублером другого мужчины.

- Да как ты смеешь! - взорвалась Кина.

- Ты меня хочешь? - неожиданно сухо спросил Николас.

Кина открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Хочет ли она его? О да, безусловно, но вопрос в том, чего именно…

- Вот когда ты сможешь ответить мне на этот вопрос без колебаний, у нас с тобой состоится долгая и приятная для обоих беседа, - негромко проговорил Николас. - А сейчас уходи и дай мне поспать.

- С удовольствием, - выпалила Кина и бросилась к двери.

- Кина!

Она застыла, положив руку на дверную ручку.

- Что?

- Тебе не приходило в голову, что единственная причина, по которой тебе сейчас необходим Харрис, заключается в том, что в прошлом он был для тебя недоступен?

Кина открыла дверь тихо, но, переступив порог, яростно захлопнула ее за собой.

На следующее утро за завтраком Мэнди почувствовала что-то неладное. В доме было необычно тихо: маляры, обещавшие закончить работу к вечеру, еще не пришли, а Кина и Николас не перекинулись за столом и парой слов.

Кина исподтишка бросила на него взгляд и увидела, что он терпеливо и с явным удовольствием разглядывает мягкие округлости ее груди под желтым свитером, который она надела сегодня в комплект к куртке и брюкам для верховой езды.

Когда они расправились с омлетом, ветчиной и бисквитами, Мэнди пошла за кофейником. Заметив выражение лица Кины, Николас негромко рассмеялся и откинулся на спинку стула с видом сытого льва. Его черные густые волосы были слегка встрепаны, а в глазах виднелись красные прожилки. Но красная, рубашка так выгодно подчеркивала смуглость его кожи, а темные брюк и так безупречно обтягивали его стройные мускулистые ноги, что Кина не могла найти в его облике ни одного изъяна.

- За все утро ты мне и двух слов не сказала, - заметил Николас, развалясь на стуле с видом человека, нашедшего для себя новое хобби и намеревающегося насладиться им в полной мере.

- А что бы ты хотел услышать? - с медовой любезностью осведомилась Кина. - Цитату из адресной книги Геттисберга или монолог из «Гамлета»?

- Как насчет моей любимой песенки «Я люблю тебя всей душой»?

Кина попыталась не покраснеть, но это ей не удалось.

- Нет, - суровым тоном ответила она.

- Что «нет»?

- Я тебя не люблю - ни всей душой, ни как-нибудь иначе.

- Значит, ты уже пресытилась любовью, "лисичка моя? - негромко поинтересовался он.

Кина повертели в руках пустую чашку.

- Любовь - это синоним безумия, - с горечью произнесла она. - Когда-то я изранила свое сердце так, что мне хватит этого до конца дней. Боюсь, что я ожидала от мужчин слишком многого.

- Например?

- Например, преданности, - ответила она. - Учтивости, доброты, рассудительности.

- Купи собаку, - неожиданно посоветовал Николас.

Кина ответила ему гневным взглядом.

- В твоей душе нет ни капли поэзии.

- Возможно. Я реалист.

- Интересно, а чего ты ожидаешь от своих женщин?

Глаза Николаса вспыхнули: его явно задел неприкрытый сарказм, прозвучавший в ее тоне. Он швырнул салфетку на стол и поднялся.

- Разумеется, грязного секса, - ядовито проговорил он. - Тогда, когда я хочу, и так, как мне заблагорассудится.

Кина смерила его яростным взглядом. Губы ее задрожали. Она вовсе не хотела ссориться с ним, но в последнее время сохранять мир стало почти невозможно. Бороться с Николасом было для нее ново и непривычно, и Кина сомневалась, что это ей по силам и по душе. Ей недоставало прежних, легких дружеских отношений, в которых было столько приятного. В этом же холодном незнакомце, стоящем сейчас напротив нее, не было ничего легкого и приятного. Николас превратился в ходячую угрозу ее душевному равновесию.

Прежде чем Кина успела что-либо ответить, вошла Мэнди с кофейником, и от ее острого глаза не укрылось напряжение, повисшее в комнате.

- По-моему, для военных действий еще рановато? - с усмешкой обратилась она к безмолвно застывшему у стола Николасу.

- Скажите это нашей мадам Аттиле, - проворчал Николас, развернулся и вышел.

Кина в смятении вскочила из-за стола, в глазах ее блеснули слезы.

- Поеду на прогулку, - проговорила она сквозь зубы. - Вернусь днем.

Мэнди проводила ее сострадательным взглядом, пожала плечами, налила себе чашку кофе и, усевшись за стол, принялась с наслаждением потягивать горячий напиток.

В лесу было прекрасно и совсем тихо, если не считать тихого шелеста сосновых ветвей высоко над головой. Кина чувствовала, как уходят из нее остатки гнева и раздражения. Николас всего лишь съязвил, но ее до сих пор била дрожь. Когда он сердился, он выглядел таким свирепым! Вдобавок Кина все-таки была на него обижена. Она ведь не дразнила его специально! Просто не смогла сдержаться.

Кина пригнулась к седлу. Размеренный стук лошадиных копыт по земле, усыпанной сосновыми иголками, действовал на нее успокаивающе. День был просто великолепный: по синему небу летели подгоняемые резким февральским ветром пушистые белые облака. Изящная гнедая кобыла Кины не могла похвастаться аристократическими кровями, но Кине она нравилась. Ей было от силы четыре года, и в ее нраве проглядывало еще жеребячье озорство. Кина внезапно представила себе Николаса верхом на лошади и невольно рассмеялась, на мгновение забыв о ссоре. Она могла вообразить его себе только на каком-нибудь громадном вороном жеребце. Пожалуй, только на таком коне он не выглядел бы смешным.