Стелла Бэгуэлл - Младшая дочь короля

— Так, вы не признались ему, что беременны?

— Нет. Ясно было, что для него это ничего не значит. Он женат и не собирается оставлять жену. Да и сама я теперь, когда знаю, что он за человек, не хочу иметь с ним никакого дела. И уж точно не собираюсь разрушать семью. Пусть следующая бедняжка, которую он соблазнит, расскажет его жене, что она замужем за подонком.

Маркус вздохнул с облегчением.

— Совершенно с вами согласен. Этот мерзавец заслужил трепку. Но, если бы вы попытались ему отомстить, это могло бы плохо кончиться для вас самой.

Доминик печально покачала головой.

— Догадываюсь, что вы сейчас обо мне думаете. Я просто дура, верно? Вы бы никогда не позволили женщине так себя одурачить.

— Вы забываете о Лизе, — угрюмо напомнил ей Маркус.

Доминик подняла удивленный взгляд.

— Но это совсем другое дело! Лиза была вашей женой. И она любила вас, когда выходила замуж.

«А так ли это?» — спросил себя Маркус. Верно, когда они только поженились, Лиза постоянно твердила, что его любит. Особенно когда хотела что-то от него получить. Но теперь, оглядываясь на свою несостоявшуюся семейную жизнь, Маркус ясно понимал, что Лиза, скорее всего, никогда не любила его по-настоящему. Ее восхищало его высокое положение при дворе и близость к королевской семье; она восторгалась его высоким жалованьем, обожала заниматься с ним сексом... Но, когда разразилась беда, она ушла от него, не оглянувшись.

— Когда мы развелись... впрочем, это неважно. — Он тряхнул головой и расправил плечи. — Сейчас важнее другое: что вы собираетесь делать?

— Маркус, я не знаю, как рассказать об этом родным, — печально призналась Доминик. — Вы представляете, как они встретят эту новость? Особенно мама.

— Да, вам нелегко придется, — угрюмо кивнул он.

Доминик гордо расправила плечи, давая понять, что готова с достоинством встретить заслуженный позор. В последние недели она не раз задумывалась о том, сможет ли это выдержать, но Маркус не должен знать о ее сомнениях.

— Понимаю, легко не будет. Но, что бы ни говорили мама или другие, я люблю этого ребенка, хочу родить его и воспитать — пусть даже мне придется покинуть Эдембург!

Глаза Маркуса сверкнули. Он не позволит ей покинуть страну в одиночестве, под грузом такой ноши — об этом и говорить нечего!

— Нет, Доминик, до такого не дойдет. Ваши родные любят вас. Они никогда от вас не отрекутся.

Доминик прикусила губу.

— Маркус, я в этом не уверена. Моя беременность опозорит не только семью, но и страну. Я... я почти рада, что папы больше нет с нами — он ничего не узнает, не услышит сплетен обо мне. Представляю, как ему было бы стыдно, как бы он возненавидел меня за то, что я его подвела!

Душу Маркуса терзала острая боль. Доминик проклинает себя за то, что поверила клятвам и обещаниям ловкого обманщика, иными словами, за то, что повела себя по-человечески. Этот Брайс обманул ее так же, как его самого обманула Лиза, только он распознал обман гораздо позже...

— Доминик, все мы совершаем ошибки. То, что вы ждете ребенка, не преступление и не позор. Ваше чувство было чисто, и не ваша вина, что оно обратилось на недостойного человека.

Слезы снова сжали ей горло, но усилием воли Доминик удержала рыдания. Однако, снедаемая жаждой вновь ощутить силу и надежность Маркуса, склонила голову и уткнулась лицом ему в плечо.

— Простите, Маркус, я не должна была взваливать на вас эту ношу. Вам и без меня тяжело — особенно теперь, после несчастья с отцом. Я не жду от вас помощи. Я сделала ошибку — мне за нее и расплачиваться. Я должна собраться с силами и все рассказать родным. Конечно, многие — и в городе, и по всей стране — сочтут, что мое поведение позорит монархию. Но для меня жизнь и благополучие ребенка важнее сплетен.

Несколько секунд Маркус молча гладил ее по золотистым волосам. Сердце его сжималось от мыслей о безрадостном будущем Доминик и ее ребенка. Будь он проклят, он сделает все, чтобы этого не допустить!

— Доминик, не говорите ничего родным.

Выпрямившись, она с удивлением взглянула на него.

— Но...

— Доверьтесь мне. Ничего не говорите. Я постараюсь найти выход, наилучший для вас, для ребенка и для всей семьи.

Она покачала головой.

— Маркус, какой может быть выход? Прошлого не изменишь.

Он встал, не выпуская ее руки. Она поднялась вслед за ним.

— Обещайте мне, Доминик, — никому ни слова. Пока я не придумаю, что нам делать.

Нам? Итак, Маркус готов взвалить ее беду на свои плечи. Доминик почувствовала облегчение от того, что она больше не одна; и все же она не понимала, зачем Маркус принял на себя эту ношу. Верность королю — другое дело; но едва ли в служебные обязанности королевского советника входит спасение беременной принцессы!

— Хорошо, Маркус, — устало вздохнув, согласилась она. — Я долго скрывала свою тайну от всех — думаю, что смогу продержать ее в секрете еще немного. Хотя, по правде говоря, не понимаю, зачем.

Она отбросила за спину копну золотых волос. Руки ее еще дрожали; лицо было бело как снег, лишь на щеках пылали алые пятна. Маркуса поразила новая ужасная мысль — что, если от всех этих волнений и тревог у Доминик случится выкидыш? Он слишком хорошо знал, какие последствия может иметь эта трагедия. Маркус уже потерял жену и ребенка и не может потерять еще и Доминик...

Что? Господи, о чем он только думает? Неужели... неужели он ее любит?

Даже думать об этом не смей! — мысленно прикрикнул на себя Маркус. Ты ей не нужен. Доминик заслуживает настоящего мужа — мужчины, способного позаботиться о ней и малыше. А не трудоголика, обрученного со своей работой.

— Доминик, вы обращались к врачу?

Она смущенно кивнула.

— Да, еще в Штатах. Он подтвердил, что я беременна.

— Возможно, вам стоит поговорить с придворным медиком, — предложил Маркус. — Убедиться, что все в порядке. Беспокоиться не о чем — он, разумеется, сохранит врачебную тайну.

Доминик с сомнением покачала головой.

— Если родные узнают, что я была у врача, то замучают меня вопросами.

— Я скажу, что это я вас уговорил показаться врачу. Потому что у вас бессонница. Мне даже не придется обманывать, верно?

Лицо его осветилось краткой улыбкой, и Доминик на миг задумалась о том, какой была бы ее жизнь, если бы она не уехала в Штаты. Быть может, ей удалось бы привлечь внимание Маркуса — и не было бы свадьбы и развода, исковеркавшего его жизнь... Но теперь поздно об этом думать, остановила она себя.

— Верно, я не могу ни спать, ни есть. Прюденс уверена, что я больна, и ни на шаг от меня не отходит.

Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. От этого прикосновения внутри у нее что-то расплавилось и растеклось горячей влагой.

— Если вы не начнете о себе заботиться, я последую ее примеру.