Энн Хэмпсон - Любовь, как следствие вендетты

— Где эти паршивцы живут, черт побери?

— Мы живем здесь, — запыхавшись, проговорила Луиза, глядя на Дареса нахальным взглядом. — А вы кто?

Луиза была не только груба, но и дерзка и неуважительна со старшими.

— Это дом тети Тони!

— Здесь? — Дарес снова медленно повернулся к своей жене, которая пыталась уклониться от его взгляда.

— Ты привезла их с собой?

Его голос прозвучал недоверчиво. Тони постаралась что-нибудь сказать, но не смогла, и когда, все так же не желая встречаться со взглядом его карих глаз, она отвернула лицо, он резко взял ее за подбородок и повернул к себе. Она сердито вырвалась:

— Да, я привезла их с собой… чтобы Пэм смогла сохранить работу в течение летних каникул. Они пробудут здесь шесть недель, — добавила она решительно, ее храбрость возвращалась. Теперь молчал Дарес, глядя на Тони, которая, несмотря на решимость, была готова к тому, что он сейчас мог сделать, и отчаянно старалась сохранить агрессивный вид. Дети стояли тут же, а Дэвид смотрел на Дареса так, как будто это он вторгся в их частные владения.

Тот, в свою очередь, стал оглядывать их стальными глазами. Робби показал ему язык и, ужаснувшись, Тони поднялась на ноги и приказала им отправляться в дом.

— Зачем? — дерзко ответил Дэвид. — Мы играем в индейцев…

— Идите в дом, все! Вымойте руки и лицо…

— А у меня не грязные.

— И у меня.

— И у меня тоже. И я хочу съесть чего-нибудь.

Луиза стала отходить, махнув головой своим братьям:

— Пошли, эй, вы!

И прежде чем Тони успела что-либо сказать, они помчались к дому. После их ухода наступила зловещая тишина, а потом угрожающе спокойным голосом Дарес сказал:

— Я хотел бы получить объяснение, если ты не против.

Тони облизала губы.

— Я уже говорила: я привезла их с собой, чтобы сестра на время каникул смогла сохранить за собой работу.

Если бы я этого не сделала, ей пришлось бы бросить работу, а она не может себе этого позволить.

— Ты пытаешься меня уверить, что твои мотивы были совершенно не эгоистичны? — мягко спросил он.

— Конечно…

— Не лги! Ты привезла детей, чтобы досадить мне! Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь вывести меня из себя, но предупреждаю, что ты напоролась не на того человека. Я тебе не сопливая английская тряпка!

Тони задрожала от гнева.

— Не смей упоминать англичан! Они лучше всех тех, кого ты знаешь… и они лучшие мужья, чем тебе когда-нибудь удастся быть! — Она путала слова в предложении, но была в таком состоянии, что уже не понимала, что говорит. — Для меня ты только высокомерный самовлюбленный иностранец, и я не позволю тебе насмехаться над моим народом, поэтому на будущее будь осторожнее!

Ее лицо горело, кулаки сжимались. Она увидела в его глазах отдаленный смех, но это не помогло ей успокоиться.

— Характер тоже волевой. Я не уверен, что не получу удовольствие, сделав что-то с… — Он приблизил лицо, и она увидела, что смех из глаз пропал. — Разреши мне дать тебе совет, Тони. Не испытывай моего терпения. Поверь, оно не так велико, как ты думаешь.

Ей удалось отстраниться, отвернув голову. Она сказала, что он ей не муж и не имеет над ней никакой власти, поэтому его угрозы едва ли волнуют ее. Хотя она была достаточно смела, чтобы заявить это, встряска выбила ее из сил.

— Я не боялась бы тебя, даже если бы ты был моим настоящим мужем, — закончила она, хотя после некоторого раздумья призналась себе, что этот смуглый иностранец заставил ее почувствовать себя как-то неловко. Но это был не страх. Нет, она никогда не чувствовала страха даже перед лицом смерти, но его угрозы нервировали ее.

— Итак, я тебе не настоящий муж? — заговорил Дарес после долгой паузы. — Скажи, что ты имеешь в виду?

Насколько я помню, мы официально зарегистрировали наш брак, даже если никому из нас и не нравилась эта идея.

Он насмехался над ней, выставляя ее посмешищем.

Она молчала, не находя подходящих слов. Чтобы удовлетворить себя, ей нужно было ударить его, и он, несомненно, получил бы пощечину, если бы не был осторожен.

— Я твой муж… к несчастью для меня. Если бы твой брат не был бы таким плохим водителем, ничего этого не было бы…

— О! — ее ярость вырвалась наружу. — Не смей обвинять моего брата. Если бы ты не имел такого ненормального деда, ничего этого не было бы! Его надо было упечь в психушку.

К ее удивлению, он рассмеялся.

— Поэтому мы объединили наши фамилии, — он добродушно посмотрел на нее. — А ты говоришь, что мы не женаты.

Тут его тон изменился, и он добавил:

— Ты не ответила на мой вопрос. Что ты имела в виду, когда говорила, что я не настоящий муж?

— Ты хорошо знаешь, что я имела в виду!

Его насмешливость вернулась, хотя в глазах темнела угроза.

— Это можно легко исправить, знаешь ли, — мягко сказал он, и она побледнела. Дарес позволил ей обдумать его слова, прежде чем тем же мягким тоном добавил: — Помни о моем предупреждении… и не выводи меня больше!

Тони тяжело сглотнула, пытаясь проглотить что-то застрявшее в горле. Греки были любвеобильной нацией… пожалуй, самой любвеобильной в мире. Она не должна рисковать с этим человеком, она была уверена, что он не отличается от остальных, а женщина, которая постоянно находится в его доме, могла бы однажды соблазнить его, и он не удержался бы.

— Я лучше пойду к детям, — подавленно сказала она. — Они хотят чаю.

— В два часа дня? — его брови слегка приподнялись. — Они не останутся здесь. Ты понимаешь?

Ее сердце екнуло, но спокойствие быстро вернулось, и она решительно сказала:

— Они мои племянники, и они останутся здесь. Мне жаль нарушать твою спокойную жизнь, — добавила она, но испортила впечатление довольной улыбкой. И добавила: — Моя сестра нуждается больше, чем твоя!

Он сжал зубы.

— Ты уберешь этих ублюдков отсюда… и быстро. —

Он пошел к дверям.

— Это невозможно, даже если я захочу. Нет денег на билеты.

Дарес медленно повернулся, глядя на нее в замешательстве.

— Ты взяла билеты в один конец?

— У меня не было денег взять билеты и обратно… во всяком случае пока нет! А моя сестра не может им купить билеты.

Его лицо потемнело. Казалось, он готов был взорваться.

— У тебя есть пять тысяч фунтов стерлингов! — прогремел он. — Используй их!

И он оставил ее, широко шагая по газону. Оставилнаедине с ее мыслями о том, что он сказал. Она угрюмо подумала, что, ни один из планов мести, кажется, не воплотится в жизнь. Но он все же узнает, во сколько обходится высокомерие!

Спустя некоторое время к Тони вернулось спокойствие. Что ее муж может сделать? Он не выгнал детей сразу, а значит, очевидно, они могут остаться. До конца каникул она придумает, где достать денег, чтобы отправить их домой… и себя саму. Совершенно ясно, что ей придется сопровождать их. Может, можно будет одолжить деньги у отца. Да, через некоторое время она напишет ему; он, конечно, пришлет их ей, хотя когда она сможет вернуть долг, она не знала. Господи, какую же кашу она заварила, согласившись выйти за него замуж, чтобы отомстить за несколько обидных слов об англичанах! Много лучше было бы забыть их… и все же она не жалела, что привезла детей сюда. Пэм устала и явно заболела бы, если бы не отдохнула. Беспокойство о том, что та потеряет работу, не проходило, и вдруг Тони показалось ужасно несправедливым, что Дарес обладает таким состоянием, а Пэм живет в такой нужде.