Марион Леннокс - Ход королевой

– М-мы? – переспросила Холли с испугом.

Андреас помимо воли хмыкнул – такой испуганный стал у нее вид, – взял Дифера, поставил на ноги Холли и пояснил:

– Я и Георгиус.

– Мой самый любимый человек, – проворчала Холли и немного расслабилась.

– Мой самый надежный пилот, не считая меня самого, – усмехнулся Андреас. – Но сегодня я не в состоянии вести вертолет. Нет, я не пьян, но все же безопаснее, когда пилот совершенно трезв. Кроме того, я бы хотел полностью сконцентрироваться на своей невесте. Ну, что скажешь, если Георгиус доставит нас на мой остров?

Глаза Холли расширились от изумления.

– Мы что, можем просто взять и всех оставить?

– Не просто можем, но, я надеюсь, сделаем. Все, что от нас требовалось, мы сделали.

Остаток ночи принадлежит нам.

– А куда мы денем Георгиуса? – засмеялась Холли.

– Остров достаточно велик, чтобы вместить одного лишнего человека, – серьезным тоном сказал Андреас, но глаза его лукаво блестели.

«Наверное, мне стоило сначала все же переодеться, – мелькнуло в голове у Холли, когда она, наконец устроилась на сиденье вертолета напротив Андреаса и прижала к себе Дифера. – Или хотя бы снять тиару». Впрочем, Андреас, как и она, тоже был в костюме жениха. Откинувшись на спинку кожаного кресла, он закрыл глаза и как будто отключился от всего происходящего. О чем он мог думать? О том, что он женат?

Ее муж…

Если Андреас думает, что она… «Естественно, он думает, – одернула она себя, – раз мы летим к нему на остров, чтобы остаться наедине».

– Я не хочу забеременеть. – Это была первая фраза Холли, когда вертолет приземлился, а шум, издаваемый лопастями и мотором, стих.

– Не забеременеешь, – уверенно сказал Андреас.

– По-моему, то же самое ты говорил в последний раз.

– Я позаботился обо всем.

– Что, сделал вазектомию?

Андреас улыбнулся краешками губ. Его глаза сохраняли серьезное выражение.

– Нет. Хотя Кристина мне это предлагала.

– Твоя жена хотела, чтобы ты сделал операцию? – не поверила Холли.

– Она не хотела детей.

– А ты?

– Больше всего на свете, – просто сказал Андреас, и Холли ему мгновенно поверила.

– Ты можешь не беспокоиться по этому поводу. Ты не забеременеешь.

– Значит, старый добрый презерватив.

– Презервативы… – В глазах Андреаса появилась улыбка. – Если в этом возникнет необходимость.

– Ты так уверен, – заметила Холли.

– В чем? – не понял Андреас.

– Что я лягу с тобой в постель.

– Разве не твое кольцо у меня на пальце?

– То есть это значит…

– Что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя.

– Андреас, ты и я…

– Я понимаю, – мягко перебил ее Андреас. – И помню свое обещание. Ты можешь быть свободна, как только это станет возможным. Но эта ночь будет принадлежать нам.

Именно поэтому мы здесь.

Холли вздрогнула.

– Но если я в этот раз забеременею…

– Ничего не бойся, – уверенно сказал Андреас. – В этот раз я обо всем позабочусь.

О чем? О ней? Или… об аборте? Очарование ночи мигом потускнело перед лицом неумолимо жестокой реальности.

– Почему ты мне не веришь? Если ты не захочешь, ничего не будет.

Холли не удержалась от улыбки.

– Дело не в том, что я не захочу. – Ее голос понизился до шепота. – Я хотела тебя все эти годы.

– Тогда никаких проблем у нас быть не должно. – И на его лице снова появилась та самая улыбка…

– Просто меня тревожат последствия этого шага.

– Я понимаю.

Улыбка сбежала с его лица. Андреас коснулся руки Холли, словно хотел ее приободрить.

И странное дело – Холли непонятным образом успокоилась.

– Все равно я сумасшедшая, раз готова лечь с тобой в постель, – с сожалением констатировала она. – Тем более, что наш брак не продлится дольше нескольких недель.

– Наш брак продлится ровно столько, сколько мы захотим быть женаты. Или ты так хочешь вернуться домой?

Холли тут же вспомнила про маленькую могилку.

– Да, хочу, – кивнула она, думая про себя, как не права была ее мать, говоря: «Может, то, что ребенок умер, даже к лучшему. Андреас все равно никогда бы на тебе не женился.

Теперь ты можешь начать строить свою жизнь, ни на кого не оглядываясь».

Чего Холли так и не удалось сделать. Она старалась жить полной жизнью, старалась изо всех сил, но что-то в ней умерло в тот день, когда она похоронила Адама. Если ей предстоит пережить это снова…

Андреас сильнее сжал ее руку:

– Я никогда не сделаю ничего против твоей воли.

– Ты же сказал, что запасся презервативами.

– Так и есть. – Края его губ поднялись в легкой улыбке. – Больше – не меньше. А то вдруг ты решишь, что я не так уж плох в качестве мужа.

– Мужа, заявляющего свои права?

– Ни в коем случае. Эта ночь закончится так, как она должна закончиться, и никак иначе.

Но как должна закончиться? Что, если она не согласится лечь с ним в постель? Тем более, что это было бы самым благоразумным с ее стороны.

Выходит, вся загвоздка в ней самой. Но ведь у нее воля далеко не стальная! Она не сможет зайти в дом, пожелать Андреасу спокойной ночи, возможно, даже извиниться, что эту ночь они проведут в разных спальнях, и лечь спать.

Мысль о Софии стала для Холли некоторым облегчением. Но длилось это недолго, так как их никто не встретил – в доме не было ни Софии, ни Никоса. Георгиус, проводив их до входной двери, растворился в темноте.

Андреас толкнул дверь, и у Холли перехватило дыхание от того, что она увидела.

Свечи. Свечи были повсюду – они мерцали вокруг большого внутреннего двора, и по периметру бассейна, и даже покачивались на поверхности, отражаясь в воде.

Этот свет привлек кучу ночных насекомых. Их трепещущие крылья поблескивали в темноте, оживляя всю эту сцену.

– Я никогда не видела столько мотыльков, – произнесла пораженная этим зрелищем Холли.

– Я пригласил их, – сказал Андреас, и в его голосе проскользнули самодовольные нотки.

Почти у самой воды стоял небольшой столик, накрытый для двоих. К нему вела тропинка в обрамлении зажженных свечей. Чуть поодаль было устроено ложе в виде больших подушек. На одной из них лежала очень аппетитная косточка.

– Ты хочешь соблазнить даже мою собаку? – прошептала Холли, следя за тем, как Андреас устраивает Дифера на подушках.

Дифер помахал хвостом, с сонным обожанием взглянул на Андреаса, понюхал косточку и снова закрыл глаза. Можно было подумать, щенок решил, что очутился в собачьем раю.

– По-моему, он не возражает быть соблазненным, – заметил Андреас, в его голосе слышался смех. Но его быстро сменили хриплые нотки, когда он повернулся к Холли и обнял ее за талию: – Теперь время подумать о нас.

– Андреас, – запротестовала было Холли. Андреас придал себе невинный вид:

– Вообще-то я говорил про ужин.