Юлия Климова - Очаровательный Синий Чулок

Ничего, рано или поздно девочка сама обо всем расскажет, зато на горизонте замаячила Лора… наконец-то… «Здравствуй, здравствуй, Лора».

– Ну что же вы так долго! – воскликнула Ксюша. Она стояла около лестницы, положив левую руку на перила, и ждала.

– Ксения, терпения тебе явно не хватает. – Соня приподняла брови, теперь демонстрируя осуждение. – И нет необходимости носиться по дому. Разве ты куда-нибудь торопишься?

– Да, я тороплюсь показать вам все комнаты! – выпалила Ксюша и широко улыбнулась. – Вы же сами просили.

– Но я не просила тебя шуметь и бегать, – с настойчивым занудством, выделяя каждое слово, заметила Соня. Подошла ближе и наклонила голову набок. – Надеюсь, в следующий раз ты проявишь терпение и не бросишь меня одну.

– Папе бы понравились ваши слова, – с чувством произнесла Ксюша, – после того, как я шмякнулась с четвертой ступеньки и разбила бровь, он тоже запрещает мне носиться колбасой. А вы не знаете, почему говорят «носиться колбасой»? Хотя нет, вы, наверное, не знаете…

Это прозвучало как приговор, и Соня поздравила себя с тем, что производит впечатление законченного сухаря. Такого, что им гвозди забивать можно. «Не переусердствовать бы». Она не позволила улыбке тронуть губы, тем более что появилась возможность поговорить о родителях юного создания.

– А папа тебя тоже воспитывает и воспитывает? – Она все же позволила себе добрую чуткую улыбку.

– Папа – это и есть дядя Кирилл, понимаете? – Ксюша наклонила голову, и в ее глазах заплясали смешинки. – Я его очень люблю, а вам он нравится?

«Нет. Не нравится».

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос, так как практически незнакома с твоим… – Соня остановилась и вздохнула. Дядей? Папой? Какая разница… Но нужна ясность, и маленькие девочки не должны водить за нос своих гувернанток. – Ксения, я не поняла, Кирилл Андреевич твой дядя или папа?

– Папа.

«Может, заодно спросить про маму? Но мамы явно нет… А вдруг у ребенка душевная травма по этому поводу? Надо бы поймать ночью какое-нибудь зазевавшееся привидение и вытрясти из него правду!»

Если бы Соня могла, она бы выдала: «Да-а», возвела глаза к потолку и вопросительно произнесла бы: «И что там пишут в педагогических книгах о сложных, критических, нетипичных, драматических, неразрешимых и чрезвычайных ситуациях в семье?» Но пришлось лишь нахмуриться и перевести разговор на другую тему:

– Давай продолжим экскурсию по дому.

Комнаты Ольги Федоровны и Марины располагались рядом, в правом крыле.

– Мы не будем к ним заглядывать, – серьезно сообщила Ксюша. – Нам же не нужна головная боль, да? Я просто показала, где они живут… ну, на всякий случай…

«Уверена, что привидение чаще всего гуляет именно здесь, – подумала Соня, – и либо это тайный любовник экономки, либо любовник Марины, либо…»

– Как раз тут чаще всего и можно увидеть привидение, – тихо предупредила Ксюша. – Еще то зрелище…

– И на кого оно похоже? – поинтересовалась Соня.

– На меня, – спокойно ответила Ксюша.

«Та-а-ак, значит, все-таки она шляется по ночам по коридорам в белой простыне… Кирилл Андреевич, а вы хоть знаете, что происходит в вашем доме? В вашем сумасшедшем доме? Похоже, нет».

– Ты ходишь сюда пугать Ольгу Федоровну? – спросила Соня, ничуть не осуждая юное создание.

– Да, иногда, – равнодушно произнесла Ксюша, точно речь шла о рядовой прогулке до ворот участка и обратно.

– А зачем?

– Она смешно визжит.

«Уважительная причина, ничего не скажешь».

Конечно, нужно было сказать, что доводить людей до нервного срыва недопустимо, такие поступки некрасивы и влекут за собой множество проблем, включая чье-нибудь сотрясение мозга, но Соня промолчала. Она и сама бы с радостью понаблюдала, как скачет и визжит перепуганная Ольга Федоровна. Захватывающее зрелище.

– А здесь живет дядя, – свернув за угол, Ксюша указала на широкую темную дверь. – У него там большущая спальня.

– Ты же сказала, Кирилл Андреевич – твой папа…

– Да, папа, – согласилась Ксюша. – Я его называю по-разному, потому что… м-м-м… – Она сморщила носик. – Когда сержусь – он дядя, а когда нет – папа. Приблизительно так.

– А почему сейчас сердишься?

– Из-за Лоры. Я ее не люблю. А вот ее комната. Собственно, там вещи… ну, чаще она бывает у дяди… Очень прилипчивая особа.

Соня еле сдержалась, чтобы не расхохотаться – последние слова Ксюша произнесла настолько по-взрослому, что душа подпрыгнула от смеха. Но вместо этого пришлось строго посмотреть на девочку и сухо произнести:

– Нехорошо так говорить о взрослом человеке, надеюсь, впредь ты будешь более сдержанна в мыслях и словах.

– Ладно, договорились, – охотно согласилась Ксюша, – но только потом, когда вам захочется сказать о Лоре что-нибудь плохое, не стучитесь в мою дверь. В моем лице вы не найдете внимательного и понимающего слушателя.

«Пора увольняться, – с иронией подумала Соня. – Этой малышке точно не нужна гувернантка. Ей необходима сцена, полный зал зрителей и продолжительные аплодисменты».

Она хотела бы немного больше – совсем чуть-чуть, но Кирилла совершенно невозможно уговорить. Он делает ровно столько, сколько считает нужным, а особо внимательным не был даже в первые дни знакомства. И никогда, никогда не говорил ей о любви…

Ну и что?

«Любовь… Плавали, знаем». – Лора улыбнулась, вспоминая прошлое. О, какими же смешными кажутся теперь прежние чувства и переживания, какой же дурочкой она была…

Первая школьная влюбленность – Сашка-красавчик.

Вторая волна чувств сразу после выпускного бала – Игорь-красавчик.

Безумная страсть в модельном агентстве – Максим-красавчик.

Короткие романы не считаются…

А затем великая трагедия под названием «Серега Мальцев» – со слезами, заламыванием рук, со словами: «Как ты мог! Гад и сволочь!»

Серега Мальцев, Серега Мальцев… Из-за него она бросила институт, разругалась с родителями и рассталась с успешным ресторатором, готовым носить ее на руках всю оставшуюся жизнь.

И что? Кто оказался прав? Мать и отец? Нет.

Институт – ерунда, а Комлев уж покруче многих будет. А ведь умирала, сходила с ума, чуть руки на себя не наложила (ну, почти…), а все потому, что Серега Мальцев вдруг увлекся смазливой соплюшкой из подтанцовки. Банально, но от этого не менее обидно.

А все же жаль, что ей уже двадцать восемь лет. Сейчас она умнее и опытнее, смогла бы дотянуться до звезд – сделала бы отличную карьеру, дома мод и журналы дрались бы из-за нее! Однако не век же по подиумам вышагивать и позировать перед фотообъективом. Есть другие интересы. И развлечения.

– Как же хорошо, – выдохнула Лора. Остановилась около книжной полки, дотронулась пальцем до корешка энциклопедии и двинулась дальше, чиркая длинным ногтем по книгам. – Чу-дес-но…