Синди Жерар - На медленном огне

Ее наигранная попытка казаться огорченной заставила Адама улыбнуться шире. Та застенчивая девочка, пришедшая к нему в первую ночь, никогда не стала бы пускаться в подобные любовные игры. Перед ним была женщина, само женское совершенство. Он ощутил необходимость ответить на призыв своей необузданной и дикой любовницы.

— Ну, ладно, — произнесла она, делая новую попытку. — А что, если попробовать иной род возбуждения?

— Я повторяю, — сказал он, намеренно не понимая, — еще немного такого рода упражнений…

Ее заливистый смех оборвал его:

— Я думала заинтриговать тебя, открыть тебе некоторые тайны этих мест.

Он подозрительно взглянул на нее через край чашки:

— На Кувшинном острове?

— Особенно на Кувшинном острове. Наверняка, тебя заинтересует, откуда взялось такое название.

— Меня скорее интересует, как я сам здесь очутился. Я интересовался тем, как ты сумела выжить и добраться до острова. А еще меня интересует маленькая родинка на твоем левом бедре. — Он улыбнулся, наслаждаясь ее смущением. — Но если говорить начистоту, рыженькая, меня никогда не интересовало, откуда у острова такое название. Да и зачем мне это знать?

— Конечно. Местные легенды говорят о том, что на Кувшине всегда происходили какие-то незаконные вещи. — Порочная улыбка, появившаяся на губах Адама, говорила о том, что его, может быть, и заинтересует история острова, по крайней мере, часть ее, посвященная недозволенным вещам. Положив руку на поднятое колено, он отдал ей пустую кофейную чашку.

— Например? — спросил он, играя прядью рыжих волос, которые ему всегда хотелось трогать.

— Например, переправка контрабанды по ночам. Особенно спиртного.

Он поднял бровь:

— В Миннесоте?

— Конечно, в Миннесоте, и особенно здесь. Запомни, ведь мы в нескольких минутах от адской границы. Туда доплыть ничего не стоит. Кабетогама впадает в озеро Намакан, а Намакан — это уже Канада. Это самый короткий путь для контрабандистов. Кувшин и то, скрытое от глаз устье Голубого залива — идеальное место для хранения товаров.

— Хранение товаров? Спиртные напитки? — он посадил ее на колени. — Рыженькая, ты, наверное, зимами смотришь слишком много фильмов с участием Богарта?

— Давай-давай, посмейся надо мной! Но я знаю, что сам Капоне ходил по берегам Кувшина.

— В поисках своей выпивки, конечно же. — Он изогнул брови, как Гручо Маркс, затем сделал соответствующее ее рассерженному лицу выражение. — Отлично, извини меня. Расскажи еще что-нибудь. Что же привело Капоне на остров?

— Он приехал сюда проверить место для возможной высадки.

— Он собирался здесь затеять еще одно дельце?

Глаза ее сузились, а подбородок задрался:

— У тебя чересчур остроумные мысли для человека с больной ногой и чашкой горячего кофе, зажатого между ног.

Он откинул голову и засмеялся:

— А у тебя безудержная фантазия для столь маленькой девочки, — сказал он, обнимая ее крепче: — Нет… нет… не кофе. Я буду хорошо себя вести. Обещаю. Пожалуйста, продолжай.

За завтраком, когда они доедали рыбу, Джо убедила его, оживляя свой рассказ жестами и широко раскрытыми глазами, что Кувшин на самом деле был перевалочным пунктом для контрабанды спиртного в грохочущие двадцатые годы.

— Где-то на острове, — продолжила она, хотя никто точно не знает, где, есть пещера. И там — партия невывезенной выпивки, все еще бродящей в каменных «кувшинах».

— Отсюда и название — Кувшинный остров? — заключил он, слегка заинтригованный. Он задумчиво поглядел на нее, вилка с куском рыбы осталась на тарелке. — Есть и еще иные истории, да?

Она кивнула и встала, чтобы наполнить чашки кофе.

— Говорят, в пещере есть и деньги. Деньги Капоне, золотые слитки, оставленные им на черный день. Он собирался вернуться за ними.

— Не могу поверить, чтобы пещеру никто еще не нашел. Насколько я понял, остров не так уж и велик.

— Да, но в скалах столько расселин, что если бутлегеры были умны, они легко могли замаскировать входы в пещеру. А за долгие годы растительность закрыла даже следы этих входов.

— И ты думаешь, что сегодня мы можем найти пещеру?

Она пожала плечами, обошла стол и села ему на колени.

— Мы могли бы попытаться. — Она застенчиво улыбнулась и как-то по-особому взмахнула ресницами. — Если, конечно, ты не придумаешь какое-нибудь более интересное занятие.

Он грустно покачал головой.

— Ты была такая милая маленькая девочка, когда я тебя встретил. — Он крепко поцеловал ее и снял с колен. — Я могу придумать сотни разных занятий. Но тело мое запрещает мне даже думать об этом… пока. — Он закончил свои слова радостной улыбкой, снял куртку с гвоздя у двери и бросил ей свитер. — Пойдем к пещере?

— Кто из нас любитель старых фильмов? — спросила она с вызовом и юркнула в дверь под его рукой.

Они не нашли золота. Они не нашли никакой пещеры. И лишь когда Адам начал добродушно ворчать, как он с самого начала подозревал, что она все врала о сокровищах, Джо призналась. Да, она дала волю своей фантазии…, но только в части, касающейся Капоне… а также золота… а может быть, партии спиртного тоже. Она, только наверняка знала, что человек по имени Дженсен прятал от своей жены «кувшин» с выпивкой.

Да разве не приятно было Адаму прогуляться и размять ноги?

Затем она бросилась бежать и Адам пустился вдогонку. Они не нашли золота, но они нашли залитую солнцем тропинку. Укрытая от ветра зарослями кедра и сосен, устланная травой и мхом, их постель была теплой и надежно укрытой.

Они долго и страстно предавались на ней любви. И только один-единственный орел, парящий высоко в синем небе, мог их видеть.

Джо раскинулась на вздымающейся груди Адама, их сердца гулко бились в унисон, они лежали, обессиленные страстью. Руки его были погружены в ее волосы, а дыхание стало тяжелым и медленным. Переполненная пережитыми наслаждениями, она расслабилась и унеслась куда-то далеко в мыслях.

Солнце припекало ее голую спину. Легкий ветерок дружески ласкал ее. Ей приятно было ощущать мужскую силу Адама. И вдруг совершенно неожиданно спросила:

— Ты когда-нибудь был женат?

Вопрос удивил их обоих, разрушая очарование уединения, врываясь в настоящее, как гул приближающегося поезда.

Он глубже запустил руки в ее волосы и теснее прижал Джоанну к себе. Прошло какое-то время — оба они успели задать себе один и тот же вопрос: как много он расскажет?

— Ты уверена, что хочешь это знать?

— Только, если ты сам захочешь рассказать.

Она ощутила, как напряглись и расслабились мышцы его груди.

— Когда меня перевезли из Вьетнама, я очутился в реабилитационном госпитале в Вирджинии.

Ее руки медленно двигались вдоль шрама: