Синди Жерар - На медленном огне

Лицо Джо пылало от глубины его страсти, глаза заволокли слезы, когда она склонилась над ним после только что пережитого экстаза. Волосы ее закрывали грудь и бедра, и он стонал, когда ее рот и маленькие, волнующие руки заставили пережить эти сладчайшие мгновения в жизни.

На следующее утро, когда она склонилась к нему, с чашкой кофе в руках, — от ее тела исходил его запах, смешанный с тонким ароматом ее тела. Волосы были спутаны и растрепаны. Ему казалось, что он никогда не сможет оторвать от нее глаз.

— Иди ко мне, Джоанна.

Он взял ее за руку и подвел к креслу-качалке перед очагом. Она устроилась у него на коленях.

Кресло слегка поскрипывало, они смотрели на огонь и думали о чем-то.

— Ты спрашивал меня, как я привыкла к одиночеству, — произнесла она, касаясь губами его груди. — Я все думала о том, что это может означать для тебя, горожанина. Наверное, это сложно. Я привыкла к длинным зимам, во дворе холодно, а снег так глубок, что целыми неделями не выходишь наружу и не видишь других людей.

— Там, откуда я пришел, — сказал он, — одиночество — понятие не столько географическое, сколько душевное. Я уже давно изолировал себя от всего, что мне когда-то было важно. Я провел месяц в госпитале и залечил рану, еще месяц я сидел дома и упивался «Димом Бимом», превращая жизнь всех в полицейском участке в ад. Они отложили мое дело до того времени, когда я «полностью излечусь». Как говорит мой сержант, когда я не сосал бутылку, как медведь лапу во время спячки, то сидел и смотрел в пространство тупым взглядом. — Грудь его поднялась, когда он глубоко вздохнул. — Короче, для работы я стал столь же бесполезен, как и для самого себя.

Она пробежала рукой по его плечам, успокаивая и лаская одновременно. — Он мудрый человек, что дал тебе время излечиться.

Адам отрывисто рассмеялся и прижал ее теснее к себе. — Когда он дал мне возможность отойти на время от дел и попросил отдать амуницию, я никогда не испытывал такого страха. Он позволил мне самому бороться со своими демонами. Никакой работы, никаких буферов между мной и моей тягой к бутылке.

— Но ты отказался от этой тяги.

— Да, — сказал он удивленно. — Так оно и было. — Адам прижал голову Джо к подбородку и стал гладить ее по волосам. Их невысказанные мысли бежали рядом. Они думали о Джоне.

— Ты нужна ему, Джо. И если подумаешь, то поймешь, что и ты ему нужна.

— Он знает, где меня найти.

Адам вздохнул:

— Он стал бы заботиться о тебе, если бы ты позволила ему это делать.

— Никто не заботиться обо мне, Дарски. Пора бы уже это понять.

— Напомни мне об этом, когда я снова стану завязывать тебе шнурки. — Он почувствовал, как она улыбнулась. — Что ты станешь делать, если потеряешь пансион?

Она молчала, затем пожала плечами:

— У меня было неплохое положение в престижном рекламном агентстве в Сен-Поле. Когда я уходила, они сказали, что для меня всегда найдется место. Я не знаю. Возможно, я вернусь туда. А может быть, возьму на аукцион ружье и под угрозой смерти заставлю всех отказаться от своих притязаний.

Она придвинулась ближе, наслаждаясь, возможно, последними минутами близости с Адамом. Озеро в последние дни совсем затихло. Недолго ждать, когда кто-нибудь, вероятно, Стив, приедет за ними.

Она не станет цепляться за Адама, пообещала Джо себе. Когда придет время, она отпустит его, позволит жить ему с чистой совестью. Она даст ему уйти без объяснений, без слов «Я люблю тебя».

Не задавая никаких вопросов, она знала, что Адам ее любит. В его отсутствие это знание поможет ей преодолеть боль одиночества.

Быстро стряхнув слезу, она уже приготовила очередной вопрос и хотела задать его, но тут услышала мотор лодки.

Их взгляды встретились. Его глаза сказали все. Она ощутила парализующую потерю. Все кончено. Наступает реальная жизнь.

Оглядываясь назад она ощущала, что за несколько дней вместе с Адамом на Кувшинном острове, она прожила целую жизнь. Теперь же три месяца спустя, ей казалось, что это было давным-давно. Все превратилось в воспоминания. Она хранила память о каждом из этих дней, и сердце ее болезненно замирало при воспоминании о том, как Адам любил ее.

Он ушел. Этот факт напоминал о себе ежедневно.

У нее было много важных дел, времени скучать о нем оставалось немного. Были счета для оплаты, чтобы пережить очередную зиму. Она не жаловалась. Как это она сохранила «Тенистый уголок» и ее пансион не отошел в руки «Дримзкейп Корпорейшнл», оставалось для нее просто чудом. В день, когда был назначен аукцион, она была готова расстаться со своими мечтами. Но угроза миновала. Джо ушла с аукциона, полная радости, жалея, что нет рядом Адама, чтобы порадоваться вместе с ней.

Но его рядом не было. И не будет.

В тот день, когда на лодке за ними приплыл Стив с изнывающим от одиночества Купером, Адам сложил мешок и вернулся в Детройт.

Заставив себя сконцентрироваться на работе, Джо взяла брошюру, подготовленную для рекламы «Тенистого уголка». Она работала над текстом с часу дня. После Рождества брошюра будет отпечатана.

Рождество. Джо грустно смотрела на маленькое дерево, которое она поставила в углу комнаты. Рождество наступит через неделю. Запретив себе думать о том, что еще один праздник она будет встречать в одиночестве, Джо вернулась к тексту.

Брошюра получилась хорошей, она помассировала занемевшую шею и выключила лампу. Скоро стемнеет.

Медленно поднявшись из-за стола, Джо включила гирлянду, затем подошла к замороженному окну и посмотрела на озеро. Мать Природа довела до совершенства зиму в северной Миннесоте. Озеро Кабетогама покрылось льдом толщиной два фута. Еще двенадцать дюймов снега плотной пеленой покрывали лед. И только следы вездеходов разрисовывали белоснежные берега озера. Красота была захватывающей и изолирующей. Девушка закрыла глаза и прижалась лбом к стеклу. Она подумала о весне. Когда наступит май, озеро зарыдает и застонет — лед начнет ломаться и разбиваться на куски. Стенающие звуки наполнят весь северный край — плач об уходе зимы, как она плакала об уходе своего возлюбленного.

Адам не вернется — но как же без него тоскливо! Как никогда прежде, она поняла отцовскую боль.

Она понимала и желание Адама побыстрее уехать. Разрыв был окончательным. Боль от него ощущалась и поныне.

В дверь заколотили, Купер с предупреждающим рычанием вскочил и бросился к двери. Джо отвлеклась от своих мыслей. Смахнув слезу, она успокоила собаку и подошла к двери, думая, кто это может прийти к ней в такой поздний час, в такой холод.

— Стив!

— Чертовски холодно! — объявил он, но ворвавшийся следом пронзительный ветер делал ненужными его слова. Он, наконец, сумел захлопнуть дверь. Отряхнув снег с сапог, он стянул перчатки, затем отбросил капюшон, отороченный мехом, и расстегнул парку. Щеки его раскраснелись от мороза, черные волосы были перепутаны, он отряхнул снег с одежды.