Дженис Каплан - Я прекрасна!

— Сколько еще мы должны так сидеть? — спрашиваю я Кейт, когда Фелита наконец уходит.

— Пятьдесят девять минут, — отвечает она, стараясь разглядеть циферблат на вытянутой руке. — Некоторые предпочитают оставлять гипс на несколько дней, но все же это не рекомендуется.

Можно подумать, что ограничение по времени для этой процедуры было одобрено журналом «Гуд хаускипинг». Неужели уже успели провести ее клинические испытания? Или испытания на животных? И если задуматься, сделай кто-нибудь с собакой то, за что каждая из нас заплатила здесь триста пятьдесят долларов, этот человек немедленно оказался бы в черном списке Организации по защите прав животных.

Я стараюсь не думать о том, что вторая нога тоже начинает чесаться, и тут возвращается Фелита. Она чем-то обеспокоена.

— Проблемо, — сообщает она возбужденно, — большой проблемо!

Вот черт, я чувствовала, что что-то должно случиться. Какой ужас, вдруг она ошиблась и добавила в гипс не те травы, и меня теперь ждет смерть?!

Но причина в чем-то другом.

— Проблемо, — повторяет она. — Это мужчина. Пришел.

По-моему, вполне понятно, что сейчас мы не в том состоянии, чтобы решать проблемы. Или общаться с мужчинами, если уж на то пошло. Но Кейт уже спрыгнула с кушетки.

— Это наверняка Оуэн, — говорит она с довольным видом. Так как руки поднять невозможно, она откидывает голову назад и несколько раз встряхивает волосами. — Нина уже очень давно работает у меня секретарем, и я люблю ее. Но если она не перестанет все время докладывать Оуэну, где я, я убью ее.

Мне было бы ужасно неприятно, если бы кто-нибудь, тем более любовник, увидел меня в таком виде. Но на губах Кейт играет легкая улыбка — в душе она рада, что Оуэн не может прожить без нее ни минуты. Кейт уверенно идет к двери. Надеюсь, что ему не потребуется немедленная порция ласки — моя подруга не сможет даже обнять его.

Видимо, у Оуэна какой-то важный вопрос к Кейт, потому что она не возвращается гораздо дольше, чем я предполагала. Я шевелю пальцами на ногах — нужно убедиться, что с ними все в порядке, — и решаю когда-нибудь все же сходить на педикюр. В конце концов, Кейт возвращается. Она в шоке и молчит, уставившись на меня, как будто раздумывает, что сказать. А потом глубоко вздыхает.

— Тебе лучше сесть, — наконец говорит она.

— Как я могу сесть, если у меня колени не сгибаются? — спрашиваю я. Мое тело распростерто на кушетке, но раз уж ситуация требует моего полного внимания, я все же попробую. Приподнимаюсь на локте.

— Я хочу, чтобы ты собралась с духом, — говорит Кейт. Она, похоже, делает то же самое и продолжает: — Сара! Действительно возникла проблема. Этот мужчина за дверью. Он пришел не ко мне, а к тебе. Это Джеймс.

Значит, за дверью не Оуэн. И не Дилан. И не Брэдфорд. Джеймс? Сначала это имя ничего не говорит мне.

— О Господи! — вдруг понимаю я и вздрагиваю так сильно, что локоть соскальзывает с кушетки и я ударяюсь о край стола. — Джеймс? Мой Джеймс? То есть, конечно, не «мой». Мой бывший муж? Это невозможно. Ведь он в Патагонии.

— Я знаю, что это невозможно, но это факт, — старается успокоить меня Кейт. — Он здесь и совсем не изменился. Ну, может быть, совсем немного. Даже похорошел.

Вот это успокоила! Я бессмысленно тру локоть и провожу рукой по волосам. Но что я такое делаю? Ведь я не собираюсь встречаться с ним! Ни сейчас, ни позже. Хотя, если он еще немного подождет, я стану стройнее.

— Скажи ему, пусть уходит, — сердито заявляю я. — Я хочу, чтобы его здесь не было. Прочь, прочь, прочь.

Естественно, пусть убирается, откуда пришел. Проблема в том, что привело его сюда. Может быть, он узнал, что я наконец, нашла свое счастье, и решил вернуться и сделать все возможное, чтобы испортить мне жизнь. Снова.

— Он говорит, что вернулся в Нью-Йорк на прошлой неделе, — объясняет Кейт. — И хочет видеть Дилана.

Я падаю с кушетки и ударяюсь лицом об пол. Переворачиваюсь и тут же ощупываю нос. Нет, крови нет. Похоже, не сломан. Хорошо, что здесь большой запас бинтов, вдруг они мне понадобятся.

— Никогда раньше он не стремился увидеть Дилана. И сейчас этого не будет, — говорю я, стараясь не впадать в истерику. — Пойди скажи ему это.

— Сама скажи. — В комнату входит Джеймс.

Внезапно жизнь вокруг меня замирает. Адреналин ударяет в голову, все нервные окончания объявляют тревогу. Сердце оглушительно стучит, и я чувствую, как пульсирует кровь. Но почему-то я не могу сдвинуться с места и рассматриваю мужчину, стоящего напротив.

Светлые, с оттенком рыжего, волосы моего бывшего мужа по-прежнему очень густые, но длинного хвостика, который я помню с нашей последней встречи, больше нет, — Джеймс коротко и аккуратно подстрижен. Борода тоже исчезла, кожа гладкая, сильный загар. Узкие плечи раздались (возможно, этому способствуют походы по горам с рюкзаком), руки окрепли, стали мускулистыми. Взгляд темно-синих глаз так и остался пронзительным, и сейчас Джеймс пристально смотрит на меня. Сколько раз за эти годы я, лежа в постели, представляла себе тот момент, когда мы с ним встретимся! Что я буду чувствовать? Останется ли в моем сердце любовь? И вот сейчас я знаю ответ — я видеть его не могу!

Может быть, стоит все-таки использовать гипс в качестве ударного средства. Одного хорошего пинка будет достаточно, чтобы отправить Джеймса обратно в Патагонию.

— Как обычно, ты неправильно выбрал место и время, — говорю я дрожащим голосом. — Выметайся отсюда.

Он садится на кушетку, где недавно лежала я.

— Извини, что напугал тебя, — говорит Джеймс. — Я целую неделю искал тебя. В итоге оказался в офисе Кейт, и меня направили сюда.

— Нина, — бормочет моя подруга, — так и не умеет хранить секреты. Жаль, что она не знает шифр от сейфа ювелирного дома «Харри Уинстон».

— Я не хотел терять ни минуты, — говорит Джеймс. Он топчется и разглядывает свои туристические ботинки. — Думаю, нет ничего важнее сегодняшнего дня.

— Сегодняшний день давным-давно закончился. Восемь лет назад, если говорить точнее. Ты пропустил его.

Раздается тихий звонок, и возвращается Фелита.

— Время истекло. Снимаем, — сообщает она и начинает разрезать гипс маленьким ножом. Но я и так уже достаточно обнажена.

— Как мы это устроим? — спрашивает Джеймс. Не обращая внимания на то, что процедура продолжается, он настаивает на своем плане. — Мне приехать к тебе? Или тебе удобнее куда-нибудь привезти Дилана, в зоопарк или Центральный парк? Может быть, так ему будет проще всего познакомиться с отцом.

— Ты ему не отец, — я остаюсь непреклонна, — и не увидишь его.

Целую минуту Джеймс стоит не двигаясь и как будто собирает всю волю в кулак.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк, чтобы быть рядом с сыном, — говорит он. — Если ты хочешь услышать, что в прошлом я наделал массу ошибок, пожалуйста, я скажу это. Так и было. Но сейчас я готов все компенсировать.