Дженис Каплан - Я прекрасна!

Керк помогает мне переложить ножки на тарелки, потом наливает сбоку немного «Гранд марнье» и зажигает спичку.

— Фламбе! — триумфально возвещает он, когда официанты начинают переносить тарелки на стол. — Гостям понравится.

И, как ни странно, он оказывается прав. В следующий раз, выглянув в зал, я вижу, что все действительно жуют перепелиные ножки, — судя по всему, это блюдо имеет успех. Среди гостей появилось еще несколько знаменитостей, и Оливия не устает принимать поздравления по поводу нашего замечательного фламбе.

Возвращаюсь к плите, чтобы заняться заварным ванильным кремом для суфле. Взбиваю белки, пока пена не становится плотной, но при этом еще продолжает блестеть, осторожно все перемешиваю и отправляю формочки в духовку. Готово. Наливаю бокал шардонне и опускаюсь на стул, чтобы дождаться, пока суфле подойдет. Смешно слышать разговоры о том, что этот десерт приготовить очень сложно и нужно быть Ричардом Фейнманом, чтобы правильно рассчитать рецепт. Я когда-то провалила экзамен по физике, но суфле всегда готовила отлично.

Кухня наполняется ароматом шоколада — он вырывается из духовки и стимулирует выработку эндорфинов, и я наконец, расслабляюсь. Все, я на финишной прямой. Осталось только достать коронное блюдо, и можно уходить. Я вынимаю формочки из духовки. Суфле выглядит идеально. Мысленно я уже слышу восторженные возгласы в свой адрес. С минуту восхищенно смотрю на свое творение, но… Внезапно суфле морщится и начинает опадать быстрее, чем несется к финишу автомобиль известного автогонщика Джеффа Гордона. Мой нежный десерт! Он опускается все ниже и ниже и в итоге превращается в жалкое подобие коржа для полуфабрикатного сухого торта.

Смотрю на эту шоколадную катастрофу и говорю себе, что на этот раз плакать я не стану. Нет! Решено. Опрокидываю в себя еще бокал шардонне. Хорошее вино. Хотя, возможно, два бокала на голодный желудок — многовато. И все же я немного успокаиваюсь. Разве перепелиные ножки сомнительного вида и неудавшееся суфле могут испортить мне настроение? Я приготовила очень неплохой ужин, но эта гадкая Оливия все равно не будет мне благодарна — если только за то, что я привела Керка. А может быть, Берни втайне мечтала, чтобы я испортила вечеринку ее сопернице? Зачем еще посылать преподавателя искусства начальной школы готовить блюда, которые не уместятся в игрушечной детской духовке?

Внезапно я понимаю, что десерт можно спасти. Если спиртное поднимает настроение мне, только подумайте, насколько оно может улучшить суфле! Перекладываю шоколадную кашу в большую керамическую миску и снова беру бутылку «Гранд марнье». Проверяю все шкафы в поисках «Амаретто» и «Франжелико» и щедро поливаю ими мой неудавшийся шедевр. Потом добавляю еще немного ликера. Возможно, мне стоит влить несколько капель тайленола, чтобы смягчить грядущее похмелье. Что там еще есть у Оливии? Вот это да — шоколадная крошка! Маленький пакетик «Эм-энд-эмс». Изюм в шоколаде. Шоколадные конфеты «Ризез». Эта женщина знает, чем можно перекусить. Бросаю все в миску.

Чтобы придать десерту законченный вид, беру с полки упаковку мини-маршмеллоу и посыпаю мое творение. Неплохо, но нужно добавить яркости. Чувствуя прилив вдохновения, нахожу круглые леденцы и выбираю все розовые. Потом добавляю желтые. И зеленые. Мое первое — и последнее — выступление в качестве профессионального повара будет памятным событием. Протягиваю миску официанту со словами, что десерт готов. И, покинув место своей кулинарной катастрофы, быстро уношу ноги.

Наутро я жестоко страдаю от похмелья. Глаза припухли, голова раскалывается, не знаю только, от вина или чувства вины. И, что еще хуже, на лице отпечатались все неровности подушки. В моем возрасте стоит только прилечь, и щеки тут же превращаются в дорожную карту.

Переворачиваюсь и пробую снова заснуть. Можно подумать, я делаю это специально для того, чтобы помять и другую половину лица. Не об этом ли идет речь в выражении «подставить вторую щеку»?

— Са-а-ара-а, — слышу я из-за двери голос Берни. — Ты здесь? Выходи.

Есть хотя бы один человек, который не станет врываться в этот дом? Натягиваю шорты и, решив не переодевать футболку, босиком шлепаю в гостиную. На полу, с согнутыми ногами, на спине лежит Берни. В вытянутых над головой руках у нее ребенок.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я и тру глаза.

— Один… два… три… четыре, — громко считает Берни. Руки ее дрожат. Вдох — и она немного сгибает руки. Выдох — Берни снова поднимает ребенка, стараясь не сбиться с ритма. — Вверх… вниз… вверх… вниз. — Она все энергичнее работает руками.

Я еще до конца не проснулась, а моя подруга уже играет с детьми, да еще и бицепсы при этом накачивает. Ничего себе! Это гораздо веселее, чем мои занятия на велотренажерах вечером по четвергам. Беру второго малыша из роскошной коляски и ложусь на пол рядом с Берни.

— Старайся поднимать медленно и не трясти его, — предупреждает мамаша. — Положи одну руку под голову, а другой держи под попку.

Мы вместе упражняемся с младенцами. Мне это даже нравится. Гораздо больше, чем тренажер «Наутилус», хотя, честно говоря, ребенок веситтак мало, что даже мышь не смогла бы накачать себе мышцы.

— Теперь сгибаем руки, — командует Берни. Садится, вытягивает руки перед собой, затем подносит ребенка к лицу, целует его и снова распрямляет руки. Сгибаем, целуем, сгибаем, целуем. Ничего сложного, я успешно справляюсь.

Я проделываю это упражнение четыре раза и вдруг чувствую, что мои гантели немного намокли. Да уж, в спортклубе «Кранч» такого никогда не случается.

— Мне кажется, его нужно переодеть. — Я резко заканчиваю гимнастику и пытаюсь отдать малыша Берни.

— Подгузники в сумке, — говорит она. — Правило такое: кто последний держал ребенка, тот его и переодевает.

Это напоминает мне глупую игру в «горячую картошку». Снова пробую вернуть ребенка матери, но не тут-то было. Решаю все же переодеть малыша и послушно лезу в сумку. Но памперсов в ней не обнаруживаю. Берни пользуется подгузниками из ткани, и я никак не могу сообразить, как их складывать. Следовало бы догадаться, что Берни не станет искать простых путей. Она бросила работу вовсе не для того, чтобы застегивать липучки на памперсах.

Некоторое время Берни наблюдает за мной, а потом начинает смеяться.

— Чтобы справиться с этим, нужно быть мастером оригами, — говорит она, отодвигая меня и весело заканчивая работу. Глядя на то, что у нее получилось, начинаю подозревать, что моя подруга специально училась этому искусству.

Берни качает довольного жизнью малыша и поворачивается ко мне.

— Так что же произошло вчера на вечеринке? — спрашивает она. — Мне звонила Оливия. Столько эмоций…