Люси Рэдкомб - Твои зеленые глаза

А ей-то казалось невозможным, чтобы Розалин вообще пригласила Филиппа войти. Но мало того, что его впустили, к нему отнеслись как к особо важной персоне! Он умеет произвести впечатление, горько подумала Софи. Не хватает еще приревновать его к собственной любимой сестре!

– Не возражаешь? – спросил Филипп, подходя к камину и собираясь его зажечь.

– А это имеет значение, возражаю я или нет?

– Я только что вернулся из Испании, и теперь мне все время кажется, что здесь холодно.

– Подновлял загар? – Эта колкость напомнила ей, что, к сожалению, все тело Филиппа было золотистого оттенка. С помощью солнца такого эффекта не достичь.

– Дела, – коротко ответил он. – Неожиданная возможность...

– Можешь дальше не продолжать, – остановила его она. – Для меня уже не секрет, что ты не в состоянии устоять, когда тебе предоставляется возможность.

– Похоже, ты не можешь не ехидничать?

– Я тебя сюда не приглашала, – напомнила Софи. – Почему ты здесь? Ты получил, что хотел: Люк в безопасности...

– Я не имею никакого отношения к тому, что между ними произошло.

– От Розалин я этого не услышала, – возразила она с негодованием.

– Возможно, – ответил Филипп. – Но она ушла задолго до того, как я добрался до отеля.

Он обнаружил там племянника полностью в расстроенных чувствах. Тот одновременно хвалил себя за то, что поступил правильно, и пребывал в отчаянии оттого, что лишился единственного шанса обрести настоящее счастье. Филипп, который никогда не видел Люка в таком состоянии, просто сидел рядом и слушал его бессвязную речь... А что еще он мог сделать? К утру молодой человек был по-прежнему удручен, но более спокоен.

– Что мне делать? – спросил он Филиппа.

Ну почему Люк задает этот вопрос теперь, когда у него совсем не такой ответ, какой был бы несколько часов назад?

– Я не могу сказать тебе этого, Люк. Что делать, должен решить ты сам.

Неужели племянник действительно слишком полагается на его мнение? Неужели он, Филипп Маршан, непогрешим?

Действительно, никогда раньше Филипп не сомневался в своей правоте. И ни от кого не слышал критики в свой адрес... За исключением этой зеленоглазой колдуньи. Но если она так хорошо разбирается в людях, то что же не разглядела нутра Карла Коллахена!

– Но как ты думаешь, я правильно поступил? – упорствовал Люк. – Вот ты, например, ты ведь никогда не сделал бы предложения женщине, которую знаешь всего лишь несколько недель! – Он даже рассмеялся над абсурдностью подобной идеи, не обратив внимания, насколько дядя был поражен его словами. – Нельзя строить будущее, основываясь лишь на физическом влечении.

– Послушай, Люк, может, ты дашь себе какое-то время на размышления?

– Здесь не о чем думать...

Софи помнила их предыдущую беседу.

– Но если бы Розалин оказалась там, ты бы сделал все, что в твоих силах, чтобы развести их, разве нет?

– Ты так думаешь? – Филипп, казалось, был искренне огорчен ее предположением.

– Я это знаю! – сердито выпалила она.

– Твоя сестра, похоже, воспринимает ситуацию более философски, чем ты.

Философски! Нет, его самоуверенность переходит все границы!

– То-то она плачет все ночи напролет!

Зря она это сказала. Но, по крайней мере, получила удовольствие, увидев, как помрачнел Филипп. Такого он явно не ожидал.

– Ты уверена? – Розалин, с которой он разговаривал час назад, поразила его своим трезвым подходом к расставанию с Люком.

– Я никогда еще не видела сестру более несчастной, – заявила Софи.

– Но мне она сказала, что считает, что так будет лучше для них обоих. В конечном счете...

– И ты поверил? – презрительно фыркнула Софи. – Просто Розалин сказала то, что ты хотел услышать. Это позволило тебе не чувствовать себя виноватым.

– Увлекаешься популярной психологией? Но я и так не чувствую себя виноватым. Нет причин.

– Ну конечно! – Софи была готова рвать и метать. – Скажи, Филипп, а ты чего ожидал? У Розалин, к твоему сведению, есть гордость...

Чего мне, к сожалению, недостает, подумала она. Даже сейчас, яростно защищая сестру, Софи любовалась мужественным лицом Филиппа, вдыхала знакомый аромат его одеколона, наслаждалась его близостью.

Ей пришлось судорожно сглотнуть, прежде чем она смогла продолжить:

– Розалин не из тех, кому нравится, чтобы их жалели. Но поверь мне на слово, за ее веселостью и беспечностью... – Слезы, наполнившие глаза Софи, помешали ей договорить.

– Прости, если твоя сестра несчастна. Мне она показалась действительно хорошим человеком.

– Думаю, твоего племянника привлекают стервы.

– Как и меня, – буркнул Филипп. – Может, его вкусы меняются... Это бывает, – резко добавил он. – Налить тебе кофе? Еще немного осталось.

– Я не хочу кофе, я хочу, чтобы ты ушел! – воскликнула Софи. – Говори, что хотел, и убирайся!

Филипп перехватил ее сердитый взгляд и, не отрывая глаз, опустился в кресло перед камином.

На мгновение в голове Софи возник яркий образ, такой реальный, что она даже почувствовала сильные пальцы, пробегающие по ее волосам. Она сидит на полу у его ног, голова лежит у него на коленях...

Звук собственного имени вырвал ее из мира грез.

– Софи, с тобой все в порядке? – Неожиданно-нежные интонации окончательно вывели ее из равновесия.

– Со мной не может быть все в порядке, пока я дышу с тобой одним воздухом! – огрызнулась она.

Филипп, полностью расслабившись, вытянул вперед длинные ноги и скрестил руки на груди.

– Ну и что ты думаешь?

– О чем? – озадаченно спросила Софи.

Его глаза подозрительно сузились.

– Ты слышала, что я только что сказал?

– Нет... да... – Не могла же она сообщить ему, где витали ее мысли.

– Похоже, нет. Я спросил, не хочешь ли ты поработать на меня.

Софи нервно засмеялась и опустилась в кресло напротив. Такого поворота событий она никак не ожидала.

– А теперь поподробнее.

– У меня есть шестилетняя дочь, – словно нехотя начал Филипп.

– Знаю. Но нет жены. – Потому что Филиппу Маршану не нужны отношения, выходящие за рамки спальни.

– Я пришел сюда не для того, чтобы говорить об этой женщине... о Патриции.

Софи не понимала, почему он таким пренебрежительным тоном говорит о матери своего ребенка. Ведь не настолько же он черств, чтобы не испытывать хотя бы благодарности, если никогда не знал, что такое любовь.

– Она умерла? – Софи замерла, услышав свой бестактный вопрос.

Филипп же выглядел удивленным, но не более.

– Конечно нет, – сухо ответил он. – Она в Нью-Йорке. Тоже модель. А с чего ты взяла, что она умерла?

– Ну, не знаю, – пробормотала Софи. – Просто ты воспитываешь ребенка один...

Филипп с мрачной улыбкой наблюдал за ней.

– Прежде чем разыграется твое богатое воображение, поясняю: я никоим образом не давил на Патрицию и ни к чему не принуждал. То, что Мишель осталась со мной, решила ее мать.