Алина Кускова - Любовь со всеми удобствами

– Я же тебе говорила, совсем врать-то не умеет!

– Я бы так не сказала, – улыбнулась Катерина, – очень даже хорошо получилось. А что, сегодня, правда, ночь на Ивана Купалу?

– Правда, – ответила Анюта, – Семен правду говорит. Но это больше для молодежи праздник. Когда мои девки в деревне жили, а сейчас они у меня в городе работают, так те на каждый праздник бегали через костер прыгать. Сегодня такого торжества уже нет, девки не те, да и мужики тоже. Вот Захар точно туда тебя пойдет искать, Любка небось и немцев притащит. Сиди дома, вышивай крестиком. Смотри в окошко, как они на бугре через костер сигать будут.

– Я на бугор хочу, – возразила Катерина, – разве ж это отдых – целыми днями крестиком вышивать?

– Ладно, – сжалилась Анюта, – схожу с тобой, посижу немного, на чудаков погляжу.

– Я спать пойду! – заявил Семен, зевая. – Я уже укладывался, когда Захар орать начал. Мне завтра с утра на покос. – И он походкой довольного жизнью, сытого человека отправился на боковую.

Катерина с Анютой вернулись к недопитому чаю и продолжили неспешную беседу в ожидании намечающегося торжества.

Пляски и прыжки через огонь начались ближе в полуночи, костер разожгли раньше, и теперь он горел в полную силу, потрескивая березовыми дровами. На бугре возле костра действительно собралась немногочисленная деревенская молодежь и дачники, среди них выделялась Любовь Аркадьевна Карелина, державшая под руку своего иноземного принца. Фриц подпрыгивал на месте под звуки баяна, на котором играл Степаныч. Молодежь баян никогда в руках-то не держала, чем глубоко ранила его музыкальную душу. Здесь же прятался за спинами Любочки и Фрица Клаус, оглядываясь по сторонам в поисках буйно помешанного Захара.

Он сразу заметил Катерину, вознес глаза к темному небу и пошел ей навстречу.

– Гляди, чтобы меж вами Захар не затесался, – предупредила ее Анюта и подошла к Степанычу.

Клаус, несмотря на свой синяк под глазом, выглядел вполне привлекательно и забросал Катерину стихами, выученными наизусть. То, что произнесенные им строчки были стихами, она догадалась по рифме. Катерине пришлось сделать комплимент, насколько мелодичный у немцев язык, на котором Клаус читал стихи, хотя на самом деле ей больше всего нравился Пушкин на своем родном языке. Клаус обрадовался, догадавшись, что она довольна, и продолжил утомлять ее стихами. Потом они сидели на самом краю бугра и смотрели на реку, над которой разливалась рулладистая песня баяна.

Когда пришла очередь прыгать через костер, Катерина с Клаусом вернулись к гуляющим. Им пришлось испытать сильные чувства, глядя на то, как нетрезвая к этому моменту молодежь лихо сигает через пламя и визжит при этом на всю округу. Еще более сильные чувства оба испытали при виде Захара.

Им повезло, он пришел не один, а со своей, как предположила Катерина, Оксаной. То ли обидевшись на городскую дачницу, которая не захотела его видеть, то ли по какой-то другой причине, но Захар обнимал девушку и казался вполне довольным. Его ухо было перепачкано зеленкой. Позеленел и его взгляд, остановившийся на Клаусе. Катерину он не замечал, вернее, игнорировал.

Клаус поник, но Катерина его подбодрила, заметив, что к Захару подошла Анюта. Она не допустит на деревенском празднике никаких разбирательств. Катерина подумала об этом и запнулась. Прямо перед ней сидела древняя старушенция и утирала слезу.

– Матрена! – непонятно чему обрадовалась Катерина. – По какому поводу вы плачете?

– Ах, милая, – отмахнулась от нее старушка, – разве ж это Купала? Вот в наше время сигали выше и любили длиньше. А это так, – она вытерла слезу, – суета одна.

– Суета? – не согласилась с ней Катерина, которой понравилась необычная ночь.

– Кто из женихов и невест прыгнет через костер и не обожжется, тому век вместе коротать в радости и достатке! – звучал голос зазывалы.

– Которать, которать, – перепутал Клаус и потащил Катерину к костру. Та попыталась отказаться, прыгать в огонь самой ей совершенно не хотелось, уж лучше любоваться, когда это делают другие. Клаус схватил Катерину за руку и приготовился к разбегу.

Катерина увидела, с каким интересом за ней наблюдает Захар, как смотрит на нее Матрена, машет руками Анюта… и прыгнула, чуть не сломав при этом бедному немцу его тонкую руку. Ее всю обдало жаром костра, пламя вспыхнуло и у нее в душе, окрыляя притупившиеся было чувства, и Катерина снова поверила в любовь. Да должна же она быть на этом свете! Пусть раньше сигали выше и любили длиньше, она ничуть не хуже тех, кто сигал и любил, она тоже хочет своего маленького женского счастья, а его не может быть без любви!

– Браво! Браво! – Катерина чуть не свалилась в объятия Карпатова. – Просим на бис! Отлично прыгаете, искренне, по-настоящему. Заправская коза со своим козлом! – Он стоял прямо у костра и, глядя на Катерину, не скрывал своего презрения.

– Кэт, – не обращая на Карпатова внимания, торжественно сказал Клаус, – ихь либе дир!

– О! – вскричал Карпатов. – Какой пассаж! Дорогой ты наш, – он похлопал застывшего в ожидании ответа Клауса по плечу, – так она ни бельмеса по-вашему не понимает. Катерина Павловна, придется мне и на этот раз вас спасать, – Карпатов нарочито засмеялся. – Кавалер только что признался вам в любви!

– И что в этом смешного? – буркнула Катерина. – Очень даже хорошо, что признался. Некоторые не признаются, а только мучаются сами и мучают других!

– Про вас, Кэт, и не скажешь, что вы вся замученная, – укорил ее Карпатов. – Глазищи горят чертовским огнем, почище этого, – и он кивнул на костер.

– А вам, – прищурила глазищи Катерина, – слабо прыгнуть?!

– Не слабо, – заявил Карпатов, – да вот только я человек свободный, и невесты у меня, в отличие от вас, не было и нет!

– У меня, между прочим, – заметила Катерина, оставив без внимания томящегося в ожидании немца, – тоже невесты не было и нет!

– А это что такое?! – Карпатов презрительно посмотрел на подбитого в сражении за Катерину Клауса.

– Это?! – Катерина схватила Клауса под руку. – Это, между прочим, жених! Вот!

– Ох, невелика разница, – нашелся писатель, и его правый глаз нервно задергался.

– Разница есть, да будет вам известно, сухарь вы разэтакий! И еще какая! И нечего мне подмигивать! – Катерина развернула Клауса в другую сторону и пошла с ним прочь.

Карпатов застыл в изумлении, она в очередной раз обвинила его в домогательствах. Это он-то ей подмигивал?! Да у него на нервной почве от общения с ней скоро начнется настоящее сумасшествие. Лучше бы обратила внимание на то, как ее пронзает ненавистью Захар! Встретит ее жениха в темном углу, и поминай, как звали. И он уж, Карпатов жестко усмехнулся, ни за что не придет немцу на помощь.