Памела Кент - Шанс Гидеона

– Чаю? – предложил он, хитро улыбнувшись ей.

Она скорчила недовольную гримаску.

– Я предполагала что-нибудь покрепче… для храбрости! Кроме того, я уже пила чай в поезде.

Продолжая улыбаться, он подвел ее к двери в библиотеку, за которой они вдвоем исчезли. Нерисса тоже удалилась, чуть смущенно улыбнувшись Ким и пробормотав несколько слов о том, что увидит ее за обедом.

Ким ушла в свои комнаты, закрыла за собой дверь и решила, что здесь она и останется до тех пор, пока обед не будет в самом разгаре, чтобы можно было спокойно пойти к миссис Фейбер, не встретив никого из них в коридоре.

Горничная, которая следила за порядком в ее комнатах, была удивлена, когда Ким вызвала ее звонком и попросила принести еду на подносе в гостиную.

– Но за сегодняшний день это уже второй раз, – сказала девушка. Она вовсе не была против того, чтобы забрать поднос, но новый порядок показался ей не совсем обычным.

– В будущем, – сказала ей Ким, – я, вероятно, всегда буду есть здесь, наверху.

Горничная ушла, еще более сбитая с толку. Ким не стала переодеваться в этот вечер, но сделала новую прическу, освежила косметику на лице и добавила немного лаку на ногти, чтобы убить время. Затем она направилась в комнату миссис Фейбер. Больную занимал только приезд внучки, доставивший ей, видимо, огромное удовольствие.

– Она такая хорошенькая, не правда ли? – спросила миссис Фейбер у Ким, когда та склонилась к ней с доброй улыбкой на лице. – Совсем как Нерисса в детстве! Когда видишь такого ребенка, к тебе словно возвращается твое собственное дитя.

Ким согласилась, что внешность у Ферн очаровательная, и миссис Фейбер самодовольно продолжила:

– Насколько я поняла, Гидеон отговорил ее от этой глупости. Гидеон такой умный, и она согласилась подождать с замужеством. У меня просто груз с плеч свалился. Тот молодой человек ей абсолютно не пара.

Ким вновь согласилась, что есть повод порадоваться, но про себя подумала, что Гидеон поступил не совсем справедливо. Ферн была явно предана ему всем сердцем, и он обвел ее вокруг пальца.

Миссис Фейбер вытянула руку и легко дотронулась до щеки Ким.

– Хорошо, что вы так часто приходите проведать меня – сказала она. – Буду откровенна и признаюсь, что больше всего мне по душе, когда рядом вы… Нерисса такая беспокойная, а Гидеон очень изменился за последние дни. Не знаю почему… но он изменился. В чем-то стал гораздо человечнее и поднимает такую суету вокруг меня, что порой я думаю, он боится, как бы я внезапно не скончалась, и поэтому хочет успокоить свою совесть. – Она тихо рассмеялась. – Нет, конечно, я знаю, что на самом деле это не так.

– Вы имеете в виду, что он ведет себя чересчур заботливо, чтобы возместить невнимание в прошлом? – предположила Ким, решив, что точно угадала смысл слов, сказанных старой дамой.

– Не то что невнимание… Гидеон всегда был хорошим сыном, но временами он казался чересчур суровым… даже склонным к презрению. – Она снова засмеялась. – Глупо как, правда?

– Очень глупо, – на этот раз Ким легко дотронулась до ее щеки.

– А если он когда-то и презирал меня – совсем чуть-чуть! – то с тех пор, как я заболела, он старается загладить свою вину. Взгляните на все эти цветы, которыми он меня окружил, книги, журналы и все остальное…

Больная повела рукой, указывая на них, и Ким пришлось согласиться, что комната была полна знаками внимания хозяина дома. Или это были дары примирения? Предназначенные, чтобы успокоить собственную совесть! Если это так, то он заставил садовника расстаться с самыми редкими экземплярами. Ночной сиделке теперь прибавилось хлопот убирать их из спальни, готовя больную ко сну.

– Кстати, дорогая, окажите мне любезность отнести назад книгу в библиотеку и принести мне другую того же автора, – попросила миссис Фейбер, прежде чем Ким вышла из комнаты. – Она мне очень понравилась. – Лицо больной осветилось улыбкой. – Вы знаете мой вкус.

– С удовольствием, – ответила Ким.

Миссис Фейбер бросила на нее загадочный взгляд.

– Сказать вам что-то? – спросила она. – Я все здесь лежала и думала… когда я поправлюсь и смогу путешествовать, мы с вами отправимся куда-нибудь вместе. У меня такое чувство, что неплохо бы еще раз побывать на юге Франции или, возможно, в Италии. Впрочем, у нас впереди еще много времени, чтобы выбрать.

– Да, очень, – улыбнулась ей Ким. – Чудесная мысль.

Но оказавшись за пределами комнаты, Ким глубоко вздохнула, потому что совершенно не была уверена, что сможет так долго оставаться в Мертон-Холле. То, как стал обращаться с ней Гидеон, выглядело немного странно, а через какое-то время и вполне могло оказаться невыносимым… Ким стояла в коридоре и, прикусив губу, думала, не применил ли по отношению к ней Гидеон свое искусство небрежной жестокости – искусство, о котором его матери было известно довольно много! В то же время она вспомнила, как он обнял за плечи племянницу и почти с нежностью и восхищением смотрел на нее.

Очевидно, некоторые люди пробуждали в нем самые лучшие чувства. Но не Ким, и даже не та, которая должна была быть ему ближе всех – миссис Фейбер.

Когда Ким вернулась в то крыло дома, где находилась ее комната, она увидела Флоренс, горничную, прислуживающую ей. Та успела передать ее просьбу повару, а теперь с растерянным видом стояла возле двери в гостиную.

– О мисс Ловатт, – сказала она, когда Ким подошла поближе, – мистер Фейбер хочет, чтобы вы обедали внизу вместе с остальными. Он только что просил меня передать вам, чтобы вы не принимали во внимание его предыдущие слова.

Если Ким удивилась, то виду не подала. Она только тихо, но очень твердо ответила горничной:

– Очень хорошо, Флоренс. Сообщи мистеру Фейберу, что ты выполнила его поручение, но я уже распорядилась подать обед наверх.

Ким подождала, пока полностью не удостоверилась, что несколько затянувшийся обед подошел к концу, и вся компания, собравшаяся в столовой, перешла в гостиную пить кофе. Только тогда она спустилась в библиотеку, чтобы поменять книгу для миссис Фейбер. Проходя через холл, она столкнулась с Бобом Дунканом, который возвращался в столовую забрать забытый там портсигар. Боб посмотрел на нее с таким укором, что она совсем смутилась.

– Что это значит? – решительно заговорил он. – Почему вы обедали наверху? Я понимаю, миссис Фейбер больна, и кто-то должен быть рядом, но у нее есть сиделка и личная горничная, так зачем еще и вы? Насколько я понял, вы приехали сюда, чтобы исполнять обязанности секретаря?

Он был так возмущен и раздосадован, что это даже позабавило ее. Но чтобы он не подумал, будто владельцы Мертон-Холла поступили с ней несправедливо, она попыталась объяснить ситуацию.