Эмма Ричмонд - За тридевять земель

Ничего не изменилось: тот же костюм у садовника, те же хризантемы, та же ситуация: мама не может решить свои проблемы сама и Абби вынуждена, бросив все, бежать к ней по первому зову. Ничего не изменилось. А ведь должно было измениться, подумала Абби. Если ее мама хочет вести такой же образ жизни и дальше, она должна все изменить. Радикально.

«Катастрофа», — сказала ее мама. Еще одна. Каким-то образом она позволила незнакомому мужчине проникнуть в ее дом и рыться в библиотеке умершего мужа. Конечно, он договорился о встрече и у него были письма и рекомендации, но он заставлял ее нервничать. Абби должна срочно приехать и помочь ей.

И Абби поехала. Она взяла недельный отпуск — к нескрываемому недовольству начальства — и поехала к матери прямо из офиса.

Выбравшись из машины, все еще в туфлях на высоких каблуках и в элегантном костюме, она медленно шла к парадной двери. Высокая, стройная, всегда безупречно выглядевшая, она обладала холодной, неприступной красотой, которую большинство мужчин находили пугающей. Ясные серые глаза равнодушно и строго смотрели на мир. Вьющиеся светлые волосы были собраны в аккуратный пучок на затылке. Она олицетворяла собой современную деловую женщину. Хотя совсем не была уверена (Абби грустно улыбнулась при этой мысли), что современные женщины бегут к маме, стоит ей только позвать. Причем мама никогда не звала других дочерей, только Абби. Разумеется, Элен и Лаура были замужем и занимали очень ответственные посты, но…

Парадная дверь распахнулась, прежде чем она постучала, и ей пришлось прервать свои размышления. Изучив лицо матери в поисках следов стресса и не найдя таковых, она коротко улыбнулась:

— Привет!

— Привет, дорогая, — нервно ответила ее мать. — Извини, что доставила тебе столько беспокойства.

— Ну что ты, — отрицательно покачала головой Абби. — Не надо смотреть на меня так, словно я сейчас начну ругать тебя. Я не виновата, что так выгляжу.

В ответ мама извиняющимся тоном пробормотала:

— Ты заставляешь меня чувствовать себя беспомощной. Ты всегда такая спокойная, у тебя все под контролем.

— Да, — кивнула Абби. Она не собиралась объяснять матери, что только старается все время выглядеть спокойной и уверенной, потому что хочет быть такой. Всегда отвечать за свои поступки, всегда мыслить разумно и контролировать ситуацию. Но сейчас это рождало отчуждение между ними. Отчуждение, в котором они обе были повинны.

Войдя в дом, она сразу приступила к делу:

— Итак, где он?

На лице матери снова промелькнул страх.

— Абби, пожалуйста… Я так старалась.

— Я знаю, — вздохнула Абби, скрывая нетерпение, потому что понимала: в поведении матери виновато горе, которое ей пришлось пережить. Она обняла ее, вынула из рук метелку из перьев, которой та смахивала пыль, и бережно усадила маму в кресло в холле. — Теперь расскажи мне все.

— Он пришел несколько дней назад, — начала мать, — был безукоризненно вежлив и все такое, но… О, Абби, я не могла справиться с ним! Мне пришлось рассказывать ему об отце, отвечать на его вопросы. А он все спрашивал и спрашивал… И я не могу сидеть все время дома и следить, чтобы он не украл фамильное серебро, — добавила она расстроенно.

— Конечно, нет, — согласилась Абби, прекрасно понимая, что к серебру все это не имеет никакого отношения.

Она знала, что мать еще не готова говорить о муже, даже с ней, Абби, не то что с незнакомцем, который, очевидно, задавал глупые вопросы, на которые та была не в состоянии ответить. Абби не была уверена, что она сама в состоянии отвечать на какие-либо вопросы. Матушка, разумеется, считала, что только она страдает, а ведь Абби тоже было тяжело. Ее тоже мучали мысли о долгах, которые оставил отец. И письмо, из-за которого у нее начались ночные кошмары.

Сжав руки, мать продолжала:

— Ты ведь поговоришь с ним, не так ли, дорогая? Ты такая сильная, такая сообразительная. Ты всегда справлялась лучше меня.

Да, потому что у нее не было другого выхода, потому что она заставляла себя делать это.

— Он хочет купить книги?

— Я не знаю, но я не могу продать их, Абби…

— Конечно, нет, — прервала она мать, прежде чем та расстроит себя еще больше.

Что-то все равно придется продать, чтобы заплатить долги. Дом, например, который слишком велик для одного человека. Правда, сейчас ее мама не была готова к этому.

— А что конкретно он здесь делает?

— Просто просматривает книги. Говорит, что он историк… или что-то вроде того, — добавила она с сомнением.

— Тебе следовало сказать, чтобы он пришел позже, когда тебе станет лучше. Наверняка здесь нет никакой спешки.

— Я пыталась, Абби! Я пыталась, но он так смотрел на меня!.. Он из тех людей, которые заставляют тебя сделать то, что им хочется.

Встревоженная, Абби спросила:

— И что же ты ему обещала?

— Ничего. Честно. Только то, что он может оставаться здесь так долго, как ему хочется.

Глубоко вздохнув, Абби поинтересовалась, хотя заранее знала ответ:

— И как долго он хочет здесь оставаться?

— Неделю, может быть, неделю. Он меня все время расспрашивает о твоем отце.

О господи, только не это, подумала Абби.

— Что именно он спрашивал? — осторожно спросила она.

— Не знаю! Просто спрашивал, каким он был…

— Он был с ним знаком?

— Не знаю, он не сказал.

— Как его зовут?

— Тернер, Сэм Тернер.

Сжав рот, подняв взгляд к потолку, Абби пробормотала:

— Я просматривала папины бумаги, там не упоминался никакой Сэм Тернер. Где он сейчас? В кабинете?

— Нет, ушел на ланч. Он действует мне на нервы, Абби.

А когда ее мама нервничает, жизнь становится очень, очень сложной. Абби предстояла нелегкая неделя.

Мать с надеждой смотрела на нее.

— Ты ведь останешься, не так ли? О, это пришла моя машина, — воскликнула она, вспыхнув, вскочила и подхватила чемодан, который Абби не заметила, хотя он стоял прямо рядом с дверью.

— Машина? — переспросила Абби.

— Да. Разве ты не слышишь? Водитель посигналил.

— Ммм… И куда ты едешь?

— Собираюсь погостить у Элен пару дней. Разве я не сказала тебе?

— Нет, — ответила Абби сухо.

— О, мне казалось, я говорила. Ты будешь вежливой с ним, не так ли? — взмолилась она. — Если он был другом папочки…

Разозлившись, Абби бросила:

— Ты же сказала, что он вроде не был знаком с отцом.

— Да, но папочка писал ему, наверное, слышал о нем…

— Надеюсь.

— Я позвоню тебе, когда доберусь, чтобы ты не беспокоилась.

Поцеловав дочь в щеку, она открыла дверь и поспешила к машине. Абби медленно последовала за ней. Все еще держа в руках метелку, она наблюдала, как водитель помог матери сесть в машину. Джеймс, садовник, работал на центральной лужайке, рассеянно отметила она. Его пиджак был аккуратно повешен на яблоню, а полосатый фартук прикрывал безукоризненной белизны рубашку и тщательно выглаженные брюки.