Кэролайн Андерсон - Шумное семейство

— Я не мог терять время, поскольку его у меня не было, — жестко сказал он и отодвинул стул. — Пойду заберу Нику. Спасибо за кофе.

И он ушел, поставив полную кружку на стол. Молли машинально подхватила ее, вылила кофе в раковину. Как она могла оказаться такой бестактной? Как можно обвинять его в поспешной женитьбе на матери этих детей, если она ничего не знает?

— Какая же я дура, — пробормотала Молли. Теперь Джек не станет с ней общаться. И поделом.

Но она сразу позабыла о себе, подумав о детях. Как, должно быть, горевали они о родителях! А маленькая Ника вообще не видела отца и не помнит мать… Боль за детей захлестнула ее.

Каково было Джеку потерять друга, а потом и жену? Любил ли он ее все те годы? А дети? Как они это пережили?

Она всхлипнула и смахнула слезу. Бедняжки. Растут без матери. Кто их утешит, когда они ушибутся или испугаются? Кто расскажет им, особенно Эми и Нике, обо всем, что девочки должны знать, а мальчики понимать?

Джек для них и мать, и отец.

И что же он за человек такой — все взвалил на себя! Или полный дурак, или ангел.

Как бы то ни было, он остался с детьми, тогда как большинство мужчин убежали бы без оглядки, не взяли на себя такую ответственность.

Джек еще больше вырос в ее глазах, и она снова пригорюнилась. Неужели их начавшиеся было дружеские отношения безвозвратно испорчены? Как жаль! Он сейчас так нуждается в помощи, и ей почему-то безумно хочется оказать ему эту помощь.

Джек ждал Молли у входа на картинг. Она говорила, что днем у нее картинг, и он собирался извиниться за то, что сорвался. За это ему не раз попадало от матери Жанны и первое время от детей. Следовало остаться и все объяснить ей, а он вместо этого умчался, как капризный мальчишка, и, наверное, оставил ее смущенной и расстроенной.

Проклятие.

А вот и она, в джинсах, майке и кроссовках, неуверенно приближается к нему. Он пошел ей навстречу:

— Извините…

— Извините…

Он невесело засмеялся, и она улыбнулась, робко и настороженно.

— Мне не следовало так говорить. Почему вы женились — не мое дело.

— Мне надо было объяснить; я понимаю, что мелькнуло у вас в голове, я это слышал не раз. Давайте пока остановимся на том, что это было сделано ради детей. Позже я расскажу вам, если захотите услышать.

Напряжение исчезло с ее лица.

— Конечно, захочу, — сказала Молли, и у него будто груз свалился с души.

— Хорошо. А теперь посмотрим, умеют ли лягушки гонять на картинге.

Он увидел, что в ней закипает смех, и был страшно доволен тем, что заставил ее улыбнуться и что в этих огромных сине-зеленых глазах опять зажегся свет.

На картинге он был убийственно хорош. В то время как она билась над тем, чтобы удержать маленькую напористую машину, Джек раз за разом с ревом проносился мимо нее — сосредоточенный, пугающе собранный.

Когда оба остановились, он вылез из карта, улыбаясь до ушей.

— Чудесно. Сто лет не катался.

— А я вообще никогда, — сухо отозвалась она, — и это было заметно.

Он засмеялся.

— У тебя отлично получалось.

— Ты же ничего не замечал, развивая бешеную скорость.

— Тебя заметил. — Он заглянул ей в глаза. — Пора забирать детей. Приходится быть сразу в трех местах.

— Давай я схожу за мальчиками, а ты возьмешь девочек; костюмерная рядом с детсадом, а велотрек совсем в другом конце. Так будет разумно.

Он задумчиво кивнул.

— Это было бы здорово.

Какие же потрясающие у него глаза!

— Встретимся у своих коттеджей. Пока!

Она направилась к велотреку.

Мальчики как раз выходили, чумазые и довольные, и она помахала им рукой.

— А где Джек? — спросил Том, оглядываясь.

— Пошел за девочками. Вы пойдете со мной, и мы все встретимся у коттеджей. Как покатались?

— Здорово! — сказал Филип. Они с Томом сияли от восторга. Увлеченно болтая, мальчики пошли вперед. Молли еле поспевала за ними. Приблизившись к домикам, они побросали велосипеды и ринулись искать остальных. Она подобрала велосипеды и заперла их.

Джек с девочками был уже на месте: он лежал в шезлонге, на груди у него прикорнула Ника.

Молли опустилась на траву возле Джека и, кивнув на Нику, тихо сказала:

— Устала, бедняжка.

— Очень хлопотный день. Завтра надо будет сделать перерыв, придумать для нее что-нибудь поспокойнее.

Молли ухмыльнулась.

— Ты просто ищешь предлог улизнуть: слишком велика нагрузка на твои старые кости.

Он улыбнулся.

— Пусть будет так. Мы с Себом собирались завтра утром играть в пейнтбол — знаешь, когда все носятся по лесу друг за дружкой и стреляют краской. Жду не дождусь. — Он посмотрел на девочку. — Да нет, не получится, она устала, — сказал он, играя завитками белых волосиков. — Не думаю, что Ника сможет выдержать еще один день активных развлечений.

— Если хочешь, я побуду с ней, — не раздумывая, предложила она.

— Ты с ума сошла.

— Возможно. Но я правда люблю малышей! Мы могли бы кормить с ней уток, читать книжки, испечь печенье…

Джек задумался. Он что, не доверяет ей? Потому что она чересчур настойчива и возбуждена? Вообще-то она и впрямь слетела с катушек. Если кому и нужен отдых, то ей; но тут Молли увидела темные круги под глазами у Джека, морщинки усталости на щеках — и сердце ее снова растаяло.

— Я профессиональная воспитательница детей, — мягко напомнила она, — и последние пять лет одна растила двоих. Я справлюсь.

Он закусил губу, потом кивнул.

— Если ты действительно не против… Я не могу везде поспеть, но при этом понимаю, что Себ нуждается в настоящей мужской забаве, понимаешь?

Молли ласково улыбнулась.

— Понимаю. У меня есть приятель, который время от времени водит Филипа на «настоящие мужские забавы». Ступай, развлекайся с Себом. А то мы часто забываем, как все это важно.

Он кивнул.

— Да уж. Я только и делаю, что жонглирую, но при этом у меня вечно рассыпаются шарики.

— Не выдумывай. Твои дети выглядят здоровыми и счастливыми.

— Стараюсь. — Он опять посмотрел на Нику, потом на Молли. — Я предложил бы тебе чаю, но она так уютно устроилась, жалко будить.

— Я тебе принесу.

— Ты ангел. — Улыбка смягчила его черты, от глаз побежали морщинки. Он стал сокрушительно красив — по крайней мере, так ей показалось. Молли торопливо встала, отряхнулась и пошла на кухню.

Они снова встретились после девяти, когда пятеро младших детей были благополучно уложены в кровати, а Себ сгорбился перед телевизором. Джек появился в дверях, ведущих в патио, и они не спеша направились к озеру.

Был прекрасный вечер, последние лучи солнца умирали на воде и золотили деревья. Утки и гуси тихо скользили по поверхности озера, отчего застывшая гладь покрылась рябью.

Вокруг царил мир и покой; они сидели у кромки воды и впитывали в себя чарующее безмолвие.