Марджори Льюти - Необыкновенная помолвка

Пощечина, пронзительный плач. Потом Клер опять крикнула:

— Поторопись, милый, иначе кто-нибудь из дома нас заметит!

Лиз пыталась не смотреть, но глаза были устремлены на дом помимо ее воли. Из дома появился мужчина с двумя большими чемоданами. Он поставил их на землю и стал запирать дверь. Это был Роджер Рокингтон.

Лиз стояла тихо, пока не уехала машина и шум не замер вдали. Под березами стало ужасно тихо. Лиз тихо сказала:

— Прости, Бретт.

Потом она повернулась и медленно пошла к огороду, где Эймс отчищал грязь со своих ботинок.

Увидев Лиз, он пробормотал, что пойдет обедать, обернул, несмотря на жару, вокруг шеи длинный вязаный шарф и зашаркал прочь. В старом саду было очень тихо. Где-то далеко нежно ворковали голуби. Над головой невидимый самолет вычерчивал на бледно-голубом небе белый след. В воздухе стоял аромат нагретой солнцем земли.

Лиз уселась на перевернутый деревянный ящик. Она витала в облаках, потому что Бретт не был с Клер. Она была так в этом уверена и ошиблась. Ей казалось, что больше ее ничто не удивит.

Когда она увидела Бретта, идущего к ней, это показалось ей таким естественным, что она улыбнулась ему, словно не было вчерашнего вечера. Чудеса существовали, потому что он улыбнулся в ответ, и хотя его лицо было очень усталым, что-то в его улыбке заставило сердце Лиз отчаянно забиться. Он посмотрел на нее сверху вниз:

— Найдется место еще для одного?

Лиз подвинулась, и Бретт сел рядом. На ящике как раз было место для них двоих.

— Это была длинная ночь, — сказал он. — Я никогда не думал, что Уорикшир такой большой. В машине этого не замечаешь.

— Ты шел пешком?

Бретт приподнял ногу и показал ей пыльную стертую подошву.

— По дороге я нашел гостеприимный стог сена. Там было удивительно уютно. Когда проснулся, то поймал машину. Ничто так не прочищает мозги, как ночь под открытым небом.

Лиз молча ждала.

— Я думал о том, что ты сказала вчера, — продолжал он. — Нужно было о многом подумать, но сейчас уже все позади. Лиз, ты пойдешь со мной к Джорджу Коксу и объяснишь, как все случилось? Я буду рад твоей моральной поддержке.

Лиз повернулась к нему, ее глаза сияли.

— Ты согласен? Бретт, я так рада! Конечно я пойду. Но я чуть не забыла… — Она вытащила из кармана письмо. — Это принесли тебе полчаса назад.

Бретт взял письмо и повертел его в руках.

— Лиз, прежде чем открыть его, я хочу задать тебе один вопрос, а ты пока забудь обо всех деловых предложениях, потому что это нечто совсем другое. Я не знаю, что в этом письме, но что бы там ни было, даже если это означает начало новой жизни, новой карьеры в другом месте, ты выйдешь за меня и разделишь ее со мной? Потому что без тебя моя жизнь будет неполной.

Лиз взглянула ему в лицо и увидела, что это была правда. Она не спала. Ее глаза увлажнились и губы задрожали.

— Да, — ответила она и неуверенно добавила: — Ты попросил меня выйти за тебя замуж, правда? Мне это не приснилось?

— Нет. И ты ответила «да». Ловлю тебя на слове.

Бретт положил руки ей на плечи и повернул к себе. Она смотрела в его глаза и тонула в них.

— На этот раз я не стала долго думать. Я уже учусь.

— Ах, Лиз, Лиз, — произнес Бретт странным хриплым голосом.

Он заключил ее в объятия и принялся целовать со страстью, удивительной для человека, который провел почти всю ночь в пути.

Бретт перестал целовать Лиз, но по-прежнему не отпускал ее из объятий.

— Прошлой ночью было очень страшно. Я думал, что потерял тебя, и мир вокруг меня погрузился во мрак.

— Мне тоже было страшно, — ответила Лиз. — Я думала, ты с Клер.

— С Клер? — Удивление Бретта было неподдельным. Он отодвинулся и посмотрел на Лиз. — Ты считала, что у меня роман с Клер?

Лиз кивнула:

— Она сама так сказала. Однажды ночью я видела, как ты выходил из ее дома, наверное, был уже четвертый час. Мне показалось, что это очень вероятно. Она привлекательная.

Бретт нахмурился:

— А еще эгоистичная, ленивая и расчетливая. Нет, спасибо. Да, я помню ту ночь. Я работал допоздна в Бирмингеме. Вернулся около полуночи и услышал плач маленького мальчика. Забрался в окно. Клер не было дома, она оставила его одного. Я остался с ним до ее возвращения и как следует отругал ее. — Бретт улыбнулся. — С тех пор я ее больше не видел и не думал о ней. Ты мне веришь?

— Верю, — ответила Лиз. — Я больше никогда не усомнюсь в тебе. Никогда в жизни.

— И ты не будешь вспоминать всю эту ерунду о деловом соглашении? Сомневаюсь, чтобы я сам в это верил, но в течение десяти лет я нес непосильный груз.

— Десять лет? Как долго.

— Я хочу рассказать тебе сейчас, чтобы потом не возвращаться.

Бретт крепче обнял Лиз.

— Думаю, ты знаешь, что мой отец был летчиком во время войны. Он был профессиональным летчиком — медали, слава, восхищение и тому подобное. Я считал его богом. Но когда война закончилась, ему пришлось вернуться к семейному печатному бизнесу. К маленькому бизнесу после такой жизни, которой он жил в течение шести лет! Все это случилось, когда я заканчивал школу. Должно быть, отцу не хватало опасности, азарта. Думаю, теперь я его понимаю. Дело пошло под откос, приходилось увольнять работников. Отец проиграл весь капитал, даже деньги моей матери. Потом он сел в машину, поехал к краю горной пропасти в Уэльсе и газанул вниз.

Лиз молчала. Ее захлестывали злость и сострадание.

— Даже теперь я иногда вспоминаю то время, — сказал Бретт. — Это было подобно смерти. Звучит напыщенно, но именно Джи Би спас меня. Его сын погиб на войне, и я заменил ему сына. Он одолжил мне денег, чтобы я мог оплатить долги отца и закончить образование, а потом взял меня к себе на работу. У него хватило чуткости понять, что я захочу выплатить ему эти деньги. Я закончил платить в прошлом году.

— Как жаль, что я тебя тогда не знала. Я бы хотела разделить с тобой эту боль.

Бретт нежно улыбнулся:

— Верю, правда верю.

— А Элизабет? Ты любил ее?

— Когда она погибла, для меня словно началась новая жизнь, словно я наблюдал за чужой историей на экране. Если бы все так не вышло, мы бы поженились. Мы были женихом и невестой с детства. Наши семьи были очень близки, и Джи Би всегда этого хотел, особенно после смерти сына.

Его лицо слегка помрачнело.

— Это были происки Роджера. Он не упускал случая навредить мне. Даже когда мы были детьми. Ему было легко убедить Элизабет, что я ее не люблю, что она будет мне обузой, и убедить меня, что ей не стоит выходить за человека в долгах. Годы спустя мы поняли, как Роджер построил разрыв между нами, но было уже слишком поздно. Думаю, тогда моя душа ожесточилась.

Они молчали, прижимаясь друг к другу, соединив руки. Голова Лиз покоилась на плече Бретта, а вокруг благоухал ароматами старый сад.