Люси Гордон - Однажды ночью в Лас-Вегасе

– Я полагаю, что в этом могу обойтись и без помощи, – заметил он.

– Вот о чем я думаю, – сказала она, очевидно сильно задетая. – Вы заметили, что чужие свадьбы обнажают самое худшее в людях? Я уверена, что обычно вы не столь циничны и раздражительны, как сейчас.

Это была чистейшая дерзость, но вместо того, чтобы отделаться от нахалки, он почувствовал желание вступить с ней в спор.

– Конечно нет. Обычно я еще хуже.

– Это вряд ли возможно.

– Все, кто знает меня, сказали бы вам, что я пребываю в своем самом добром и легком расположении духа.

– Не верю. Интуиция подсказывает мне, что в душе вы мягкий человек. Люди плачут на вашем плече, дети липнут к вам, а те, у кого возникают проблемы, обращаются за помощью прежде всего к вам.

– Я не делаю ничего, чтобы так было, – горячо возразил он.

Толпа теснила их, заставляя отойти в сторону. Когда они вышли из храма, Лисандрос проговорил:

– Я удивлен, что Гомер решил соорудить подобие Парфенона.

– О, он хотел бы воссоздать оригинал, – согласилась Петра, – но между нами… – она театрально понизила голос, – оригинал не слишком отвечал его стандартам, и он решил возвести это, чтобы показать всем, как нужно строить.

Не выдержав, Лисандрос разразился смехом, и несколько человек оторопели при виде того, как этот знаменитый своей суровостью человек с удовольствием реагирует на шутку. В ответ Петра рассмеялась сама. А потом он повел ее туда, где были сервированы напитки, и поднес ей бокал шампанского, почувствовав, как хорошо хоть ненадолго расслабиться.

Столы для свадебного приема стояли на воздухе, под солнцем. Гости занимали свои места в ожидании появления молодоженов.

– Я сейчас вернусь, – сказала Петра.

– Минутку. Вы не сказали мне, кто вы.

Она оглянулась со странной улыбкой:

– Разве нет? Наверное, подумала, что в этом нет необходимости. Увидимся позже.

Она отсалютовала ему бокалом и поспешно ушла.

– Ну и хитрый ты дьявол! – произнес чей-то низкий голос за его спиной.

Крупный бородатый мужчина возник перед ним, и Лисандрос с удовольствием узнал в нем старого соратника.

– Георгий! – воскликнул он. – Мне следовало догадаться, что ты будешь там, где самая лучшая еда.

– Лучшая еда, лучшее вино, лучшие женщины. Ты и сам такой же.

Он показал на удаляющуюся молодую женщину.

– Она очаровательна, – сдержанно произнес Лисандрос.

Он не собирался обсуждать ее.

– О, не беспокойся. Я уйду. Я не претендую на внимание дочери Эстел Раднор.

Лисандрос напрягся:

– О чем ты?

– Я не осуждаю тебя за то, что ты хочешь узурпировать ее. Она – чистейший персик.

– Ты сказал – дочь Эстел Раднор?

– А она тебе не сказала, кем является?

– Нет, – ответил Лисандрос, поджав губы. – Не сказала.

Быстрым шагом он направился следом за ней. Как легко он попался в ловушку! Его комментарий относительно ее матери поставил его в неловкое положение. Совершенно недопустимый комментарий. Она могла бы предупредить его, но не сделала этого… Выходит, она смеялась над ним!

Лисандрос не успел догнать ее. Светловолосая женщина уже подошла к главному столу, за который должны были сесть жених и невеста. Теперь у него какое-то время не будет никаких шансов.

Распорядитель проводил его на место, тоже за главным столом, но прямо за углом, справа от нее, – достаточно близко, чтобы он мог прекрасно видеть ее, но не мог разговаривать.

Петра была поглощена разговором со своим спутником. Неожиданно она рассмеялась, откинув голову, и он невольно подумал, что нашел бы ее очаровательной, если бы… если бы был в настроении для того, чтобы быть очарованным.

Тут она подняла глаза и поймала его взгляд. Она явно знала, что ее проделка удалась, потому что в ее дерзком взгляде он прочитал: «Что? Обманули тебя?»

Он ответил ей спокойным взглядом: «Подожди. Только подожди!»

Она с нетерпением ждала. Об этом ему сказала ее улыбка, от которой у него все перевернулось внутри. Чтобы никто ничего не заметил, Лисандрос надел на лицо привычную маску раздражения.

Приветственные возгласы и аплодисменты возвестили о торжественном появлении мистера и миссис Лукас.

Разменявший седьмой десяток, Гомер Лукас был седовласым, крупным мужчиной с властными манерами. Но когда он и его невеста величаво проходили на свои места, он наклонил голову и преданно поцеловал ей руку. Она, похоже, едва не растаяла от радости, вызванной его жестом, а возможно, пятимиллионным бриллиантом на ее пальце.

Молодая женщина, подшутившая над Лисандросом, присоединилась к аплодисментам и поцеловала свою мать, когда та села. Гости приступили к еде.

Конечно, Лисандрос допустил промах – принял ее за сотрудницу Лукаса. То, что эта особа здесь как дома, должно было предупредить его. И когда она подошла, чтобы сделать снимки с близкого расстояния, оба, и жених и невеста, стали позировать ей. А потом она позировала вместе с ними какому-то профессиональному фотографу.

В этот момент появился Никатор.

– Некоторым из нас надо воссоединиться, – услышал Лисандрос его громкий голос. – Брату и сестре.

По праву брата он обнял светловолосую за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась, но Лисандрос заметил промелькнувшее на ее лице раздражение. Она поспешно освободилась при первой же возможности и отправила его назад к Дебре Фэрли.

Как только гости стали разбредаться, Лисандрос подошел к ней. Она ждала его с насмешливым видом.

– Думаю, что это научит меня быть осмотрительнее в следующий раз, – угрюмо произнес он.

– Вы были немного неосторожны, правда?

– А вы решили, что это была грандиозная шутка, когда вы не сказали мне, кто вы, в то время как я говорил такие вещи о вашей матери .

– Я не заставляла вас говорить их. И разве вы не понимаете шуток?

– Нет. Я не нашел в этом ничего смешного.

Она слегка нахмурилась:

– А вам бывает смешно… хоть когда-нибудь?

– Нет. Так безопасней.

Ей стало не до смеха.

– Бедняжка…

Она сказала это так искренне, что это тронуло его. Прошло так много времени с тех пор, как его последний раз пожалели. Это было в другие времена… в другом мире… давным-давно…

Невероятное подозрение закралось в его голову. Он отогнал его, и оно нехотя отступило.

– Если вы решили, что я оскорбил вашу матушку, прошу извинения, – сказал он.

– На самом деле оскорбили вы меня.

– Не вижу, каким образом.

Она взглянула ему в лицо одновременно с недоверием, возмущением, но в основном с изумлением.

– Вы действительно не понимаете? – спросила она. – Прошло столько времени, а вы все еще не… Вы действительно не поняли?… Тогда позвольте мне сказать вам, что, когда вы встречаете какую-нибудь даму во второй раз, вежливо было бы вспомнить первый.