Роберта Ли - Притворство

Сирина подняла к нему лицо. Никогда не выглядела она более прелестной и беззащитной.

– Я боялась, что если расскажу, ты разлюбишь меня. - Она бросилась к нему в объятья. - Я люблю тебя всем сердцем… Если ты сейчас прогонишь меня, я не смогу жить. Пол, ты должен простить меня!

Не в силах слушать дальше, Энн повернулась на каблуках и оставила их одних.

Тихие звуки радио, доносившиеся из комнаты в переднюю, встретили Энн, когда она вошла в квартиру. Она нерешительно остановилась, потом расправила плечи и вошла в гостиную. На диванчике сидела ее мать и вышивала скатерть, волны белого полотна спускались по ее ногам на пол. Она подняла голову и улыбнулась дочери:

Иди сюда, согрейся, дорогая. У тебя совершенно замерзший вид.

Дрожащая Энн протянула руки к пылающим поленьям и спросила:

Папа не звонил тебе? Нет?

– Нет. А должен был позвонить?

Я просто подумала, может, звонил. Анжела откусила нитку и долго искала в рабочей корзинке, пока не нашла моточек красного шелка.

– Дорогая, ты что-то очень серьезная. Что-нибудь случилось?

Энн подвинула пуфик поближе к каминной решетке и села. Она уставилась в огонь и долго всматривалась в него, глядя на то, как прогорают трескучие поленья и рассыпаются, разбрасывая снопы искр. Маленький уголек вылетел на предкаминную обшивку, ярко вспыхнул и погас, пройдя всю гамму цветов - от оранжевого до розового и затем серого. Она вздохнула и придавила его носком туфли.

– Сегодня днем на репетиции Пол попытался доказать всем, что Сирина может играть. Он при вез в театр свой магнитофон и проиграл труппе пленку с ее монологом…

Ничего не пропуская, Энн рассказала матери со всеми подробностями, что произошло.

– Теперь совершенно ясно, чего добивался Пол, - закончила она, - и почему он был так уверен, что Сирина подходит к этой роли.

– Значит, все это время он слушал тебя! Энн не ответила, и мать, разгладив на коленях полотно, внимательно стала рассматривать последние стежки.

– Теперь очевидно, что он должен передать роль тебе. Он не обязан хранить преданность Сирине. Я уверена, что если вы с ним поговорите, то сможете исправить ваши отношения.

– Я говорила с ним сегодня днем, - ответила Энн, - и ничего хорошего из этого не вышло. Он меня ненавидит.

– Я этому не верю.

Энн посмотрела на мать, лицо ее было залито слезами.

– А я верю, мама! Если я не буду в это верить, то не смогу его забыть.

Анжела отодвинула в сторону полотняный водопад.

– Не хочу знать, что произошло между тобой и Полом, потому что это не мое дело. Но кое-что я скажу хочешь ты этого или нет. - Она глубоко вздохнула. - Ты не можешь продолжать свою помолвку с Десмондом.

– Именно это я собираюсь делать! Десмонд знает, как я к нему отношусь, и если он может быть счастлив со мной…

– Ни один мужчина не сможет быть с тобой счастлив, пока ты томишься по кому-то еще.

– Он никогда об этом не узнает.

– Чушь. Интуиция есть не только у женщин. Не пройдет и нескольких недель, как он будет знать, что ты несчастна.

Энн пошевелилась, раздумывая, что ей делать: совет матери был полностью противоположен совету Марти, и непонятно было, кто прав. Да, ее мать говорила, исходя из опыта счастливого брака, но зато Марти знала, каково это потратить жизнь на бесплодные надежды.

Внезапно дверь отворилась, и вошел Лори в сопровождении Эдмунда Рииса.

– Простите за вторжение, - сказал постанов-шик, - но я хочу поговорить с Энн.

– В чем, собственно, дело?

– Это зависит от вас. Пол позвонил и сказал, что Сирина играть в этой пьесе не будет и что я должен поискать кого-то другого.

Энн встала.

– Вы хотите сказать, что он все-таки решил продолжать?

– У него нет выбора. Если он сейчас снимет пьесу с постановки, он потеряет все до последнего пенни.

Анжела Лэнгем аккуратно сложила свое шитье и обвела взглядом комнату.

– Что за глупость: вкладывать свои собственные деньги. Я уверена, что недостатка в желающих финансировать пьесу Моллинсона не было бы.

– Те, кто финансирует, знают факты, - возразил Эдмунд, - а фактом является то, что у Пола подряд три провала. - Он вытащил из кармана берет и стиснул его в кулаке, потом стал скручивать его то в одну сторону, то в другую. - Мне необходимо найти настоящую Мэри-Джейн. От этого сейчас зависит все.

Анжела пожала плечами и вышла из комнаты, сказав, что позаботится об обеде, а Лори, налив себе виски, передал его Эдмунду, а сам со стаканом в руке стал перед камином.

– Эдмунд пытается спросить, малышка, не возьмешься ли ты за эту роль.

Это был вопрос, которого Энн ждала с момента встречи с Полом, но задавать этот вопрос должен был он, иначе все это не имело никакого значения.

– Не думаю, что смогу.

– Конечно, сможешь, если преодолеешь свою гордыню.

– У меня нет ни гордыни, ни гордости, - яростно запротестовала она. - Я этим сыта по горло.

– Тогда берись за эту роль.

Энн стала ходить взад-вперед по комнате, ее высокие каблуки оставляли на толстом ковре круглые вмятинки.

– У Вектора меня ничто не держит, - рассуждала она вслух, почти сама с собой. - Я знаю, он не станет препятствовать, если у меня появился шанс сыграть в пьесе на Вест-Энде, - она остановилась перед камином и посмотрела сначала на отца, потом на Эдмунда. - Я возьму эту роль при одном условии. Если Пол сам попросит меня об этом.

– Он знает, что я хочу дать роль тебе, - проговорил постановщик, - Разве этого недостаточно?

– Он должен попросить меня, а не вы. Эдмунд начал было говорить, но Лори замахал на него руками. Поняв его, маленький толстяк замолчал и, чтобы прикрыть паузу, поднял свой стакан и осушил его.

– Если твоя душа требует этого.., что ж, ладно. А сейчас, извините, пойду позвоню Коре: предупрежу ее, что не поеду домой, чересчур много дел здесь.

Оставшись наедине с дочерью. Лори посмотрел на нее.

– Так ты хочешь, чтобы Пол валялся у тебя в ногах?

– Дело совсем не в этом, - твердо ответила она. - Я хочу, чтобы он признался, что был не прав.

– Хорошо. Не буду с тобой спорить. - Он пошел к двери. - Я скажу Эдмунду, чтобы немедленно позвонил ему.

Когда режиссер вернулся в гостиную, он ничего не сказал ни о каком телефонном звонке, а Энн решила не спрашивать его об этом. К обеду приехал Десмонд, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы скрыть волнение и выглядеть спокойной.

Они кончили десерт, и она разливала на боковом столике кофе, когда услышала в холле до боли знакомый мужской голос. Кофе выплеснулся из чашки, и она стала промокать пятно салфеткой, упорно не поднимая головы, чтобы не смотреть на вошедшего в комнату Пола.

Лори вскочил на ноги.

– Почему ты не сообщил нам, что приедешь сюда? Мы бы тебе оставили обед.