Сьюзен Уорт - Укрощение любовью

Дыхание ее стало прерывистым и участилось, она прикусила губу и подняла взгляд на лицо Луиса. То, что было в его глазах, заставило Габи отпрянуть, словно ее тело соприкоснулось с раскаленным добела металлом. Она сделала резкое движение, словно собираясь повернуться и убежать, но Луис тут же оказался рядом, перепрыгнув через бассейн.

Он стоял очень близко. Если бы она подняла руку, то могла бы прикоснуться к этому прекрасному, словно античная статуя, телу, провести пальцами по этим шелковистым завиткам, ощутить мускулы, напрягшиеся под сверкающей кожей…

— Извините, — сказала она непроизвольно, — мне не следовало срывать цветок, это такая редкость. Но он так прекрасен!

— Это совсем не редкость. В лесу встречаются действительно необычные виды орхидей, и к тому же гораздо более красивые. Возможно, я как-нибудь вам их покажу.

Взяв орхидею из безвольных пальцев Габи, Луис искусно вставил цветок в завиток ее волос за ухом. Но когда он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее лицу, Габи отпрянула. Ее сердце учащенно забилось.

— Подождите минутку. У вас на носу пыльца. — Луис провел большим пальцем по кончику ее носа. — И потом, у вас соленая кожа.

— Так же, как и у вас! — выпалила Габи.

— Ну, что же, — он слегка улыбнулся, — значит, нам обоим необходим пресный душ.

И Луис начал развязывать ее саронг.

— Нет, — Габи попыталась вновь стянуть узел. — Я, пожалуй, лучше пойду в дом и помоюсь.

— Чепуха, — холодно ответил Луис, — так гораздо приятнее. Я всегда купаюсь здесь после моря.

Легким движением он сдернул с нее ткань и небрежно уронил саронг на траву. Затем, подхватив Габи под руки, опустил в бассейн и подтолкнул к камню, на который падал поток воды.

У Габи перехватило дыхание, когда холодная вода покрыла ее разгоряченные плечи, а затем вновь, когда Луис ладонями направил на нее струю, нежно, словно шелком охватившую ее тело. Габи захотелось приказать ему прекратить это, освободить ее, отпустить в комнату, но она чувствовала, что совершенно бессильна, что его прикосновение лишило ее возможности сопротивляться.

Когда Луис опустился перед Габи на колени, направляя струю на ее бедра, она посмотрела на него сверху вниз, и пульсирующая боль медленно охватила ее сознание. Габи захотелось прижать к груди эту темноволосую мокрую голову, захотелось, чтобы все это происходило ночью, и он, спящий, покоился в ее объятиях.

Луис медленно поднялся на ноги, и Габи поняла, что он прочел на ее раскрасневшемся лице. В ее глазах отражалось робкое желание, и она уже не могла скрыть его.

— Вот видишь, — Луис снова уклончиво улыбнулся. — Вдвоем купаться гораздо приятнее. Ну а теперь ты так же облей меня.

— Я…

Мгновение она смотрела на него, ничего не видя перед собой, а затем набрала пригоршню воды и плеснула на его руки. А затем, пока Луис неподвижно стоял перед ней, Габи вновь и вновь окатывала его холодной водой. В своей профессиональной деятельности Габи, конечно, приходилось прикасаться не к одному мужскому телу, приходилось массировать и ощупывать сотни мужских рук, ног, торсов, и это тело мало чем отличалось от других. И все-таки отличалось. Ни у кого не было такой мягкой и горячей кожи, нежной как шелк, никогда не испытывала она столь волнующего желания, когда, прерывисто дыша, следила за движением его упругих мускулов, напрягающихся при каждом ее прикосновении и затем расслабляющихся вновь, не ощущала любого, самого легкого движения мышц в этих сильных ногах.

Когда Габи, наконец, устала, Луис медленно приподнял ее, и, ослепленная невыносимым сиянием солнца в струях водопада, она положила руки ему на грудь. Дымчато-серые глаза Луиса потемнели от страсти. Он потянулся к Габи, заслонив от нее солнце. Нет, она не должна позволять целовать себя! Если только раз позволить…

— О нет, пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста!..

Но его губы сомкнулись с ее губами, словно впитывая в себя невысказанный протест.

С первым же прикосновением Луиса тлевший в Габи внутренний огонь превратился в беспощадное и обжигающее пламя. Когда они слились в поцелуе, ее руки, уже готовые оттолкнуть его, легли на мокрые плечи Луиса, прижимая его к себе как можно ближе, ближе, еще ближе! Это пламя, казалось, могло переплавить их в единое целое, они задыхались от зноя, иссушавшего тела, — или от поцелуя, который никак не мог закончиться…

Прижимаясь к Габи, Луис наклонил ее так, что оба они оказались внутри водопада. Потоки воды хлестали по разгоряченной коже, прямо по лицам, его руки гладили ее трепещущую плоть, обещая жаждущему, обмякшему телу неотвратимое и скорое продолжение ласк.

Оглушенная водопадом, утонувшая в потоке своих ощущений, Габи не была вполне уверена, осталась ли еще на ней верхняя часть бикини, пока не ощутила, как пальцы Луиса сжали ее грудь, а губы сомкнулись вокруг напрягшегося соска. Его зубы слегка покусывали сосок, отпускали его, а затем ловили вновь. Когда его губы стали ласкать другую грудь, жалобный стон исторгся из груди Габи. Чувствуя, как мир начинает кружиться, она подняла левую руку и вцепилась пальцами в волосы Луиса, чтобы остановить это кружение. Наконец ее ноги предательски подкосились, и когда она повисла на Луисе, тот поднял ее на руки и опустил на поросший травой берег. Она лежала неподвижно, и он был уже настолько с нею, так близко, что она могла ощутить его тело, как если бы они были обнажены.

Глаза ее закатились, и сознание почти покинуло Габи. Остались лишь шум водопада, жаркое солнце на разгоряченных телах и нежные прикосновения его рук.

Пальцы Луиса проникли под нижнюю часть бикини и через шелковистые волосы ласкали ее влажную горячую плоть. Габи судорожно изогнулась навстречу ему, ощущая, как желание, более мучительное, чем пытка, расплавленным солнцем проникает в ее кровь и пульсирует по венам.

— Сеньор! Сеньор Луис!

Только когда Луис напрягся, пробормотал что-то, напоминающее испанское ругательство, и легко отстранился, Габи услышала настойчивый голос Эрнесто. Луис в это время касался губами ее пупка, и Габи непроизвольно издала протестующий стон, который Луис остановил бережным прикосновением руки.

— Тихо, дорогая.

Он поднялся на ноги и направился через заросли к пляжу. Оттуда послышались голоса — резкий, раздраженный Луиса и что-то объясняющий Эрнесто. Затем Луис вернулся. Присев на корточки рядом с Габи, он взял ее руку.

— Срочный звонок из Франкфурта. Я ждал его все утро. Это совершенно неотложное дело, — он криво усмехнулся, — я должен им заняться.

Он растянулся рядом с Габи и прижался к ее губам нежным, словно прикосновение крыльев колибри, поцелуем.

— Надо идти, моя дорогая… — произнес он и в тот же момент исчез.