Эми Плам - Умри за меня

— Кейт. Кейт? — сильные руки развернули меня напротив лица Винсента в сантиметре от моего собственного.

— Ты как?

Я кивнула, как в тумане.

— Почему бы тебе не поехать на «скорой», а я поеду домой на скутере и встретимся с тобой там?

Я снова кивнула, и пыталась держать себя в руках, пока я втискивала себя между Шарлоттой и водителем в кабине автомобиля.

Когда мы добрались до дома Жан-Батиста, Жанна встречала нас у входной двери. Она забрала у меня Шарлотту и повела наверх в её комнату, всё выглядело так, что стало ясно: они уже проходили через это раньше. Сквозь окно в зале я видела, как Жан-Батист вручает пачку банкнот водителю скорой помощи, а Жюль затащил объёмный мешок с телом через переднюю дверь и осторожно положил его у двери. Я, шатаясь, добралась из прихожей до комнаты Винсента, где упала лицом вниз на его кровать и позволила себе разрыдаться.

Я знала, что не должна была оплакивать смерть Чарльза. Но от этого я только заводилась. Или больше походило на то, что меня бумерангом отбросило назад. И теперь я чувствовала, что нахожусь снова на краю бездны, от которого с трудом уползла несколько месяцев назад. Меня охватило непреодолимое желание наклонится вперед всего на сантиметр и погрузиться с головой в её спокойную темноту. Мысль покинуть разуму мое тело, была заманчивой. И мне не придется ничего разгребать из того, что твориться вокруг. Кто-то присел на кровать, но я спрятала лицо в подушку. Откуда-то сверху раздался любящий голос Винсента.

— Все нормально, Кейт. Я знаю как это тяжело, видеть нечто вроде этого, и я хотел, чтобы ты не видела. Ты просто должна помнить, что это не взаправду — смерть и для неё была причина. Чарльз спас жизнь маленькому мальчику, в замен отдав свою собственную. На время.

Его слова влетали мне в уши, но не задерживались в моем разуме. Я не могла разобрать, что он говорит. Это всё просто не вязалась с тем, чему меня когда-либо учили или с моим жизненным опытом. Я не могла взять и отключить свои чувства, зная, что кого-то покалечило лодочным мотором — даже, если он был только «временно» мертвым.

— А Чарльз… начала я.

— Все в порядке, тело Чарльза вернули в его комнату. Через несколько дней он будет в отличной форме. Шарлотта сейчас тоже в порядке, раз она вернула его сюда, обратно домой и может наблюдать за его выздоровлением. — Он замолчал. — Ты единственная, за кого я беспокоюсь.

Я пыталась осмыслить и принять для себя то, что я видела и то, что он сказал, но внутри меня всё этому противилось. Я отстранилась от Винсента и вытащила свою руку из его руки. Я не могла взглянуть на него.

— Как ты можешь так жить? — спросила я наконец, дрожащим голосом.

— Ну, у меня было много времени, чтобы привыкнуть к этому, — сказал он, закусывая нижнюю губу.

— Вот именно как долго? — мой голос казался пустым.

Я знала, что Винсент что-то утаивает от меня по каким-то причинам, но меня возмущало, что я так мола знаю о нём.

— Ты хочешь услышать всё сейчас? — спросил он, вздохнув.

— Я должна услышать это сейчас же, — ответила я тихо.

— Я родился в 1924.

Я подсчитала.

— Тебе восемьдесят семь.

— Нет, мне девятнадцать. Я умер в 1942, когда мне было восемнадцать. Прошел год, когда я погиб, спасая кого-то, поэтому сейчас мне девятнадцать. А самое большие, мне было двадцать три. Я никогда не был женат. У меня никогда не было детей. Со мной никогда не происходило ничего, что заставило меня ощущать себя старше, чем мой нынешний возраст.

— Но ты видел, как прошли восемьдесят лет. У тебя было восемьдесят семь лет жизни.

— И это ты называешь жизнью, — сказал он, качая головой.

— Но это альтернатива.

— Я должен быть кем-то вроде ангела-хранителя с желанием погибнуть, а взамен я получаю некий вариант бессмертия.

В его голосе слышался оттенок горечи. Может сожаления. Он попытался улыбнуться, а затем с мольбой посмотрел на меня.

— Пожалуйста, Кейт. Может достаточно правды на сегодня? Для тебя и так был достаточно тяжелый день, и без моих научно-фантастических рассказов, который могут тебя расстроить.

Я кивнула. Он пропустил свои пальцы сквозь мои волосы и заправил одну прядь мне за ухо. Я вздрогнула от его прикосновения.

— Кейт, в чём дело? Пожалуйста, скажи мне.

Мои мысли метались в разные стороны. Наконец, я посмотрела прямо на него, заставляя себя быть решительной, чтобы сказать эти трудные слова.

— Я должна быть честной. Я никогда не влюблялась так прежде. Я никогда… Я подняла глаза к потолку, для того, найти хоть что-нибудь, что мне поможет набраться мужества и продолжить, ничего не найдя, я глубоко вздохнула, прежде чем встретиться с ним взглядом. У меня никогда не было такого сильного чувства к кому бы то ни было. И если я позволю себе сохранить эти чувства к тебе…

Лицо Винсента было спокойно, но в глаза были полны отчаяния, пока он ждал приговора, которое, он понимал, обязательно последует.

Я заставила себя продолжить.

— Я не могу представить, как переживать то, что произошло сегодня, постоянно. А когда настанет твоя очередь, все будет только хуже. Я не смогу спокойно смотреть как ты снова и снова умираешь. Это слишком сильно напоминает мне смерть родителей.

Я задыхалась от своих слов и начала плакать, а Винсент подошел ко мне, но я вытянула руку, останавливая его.

— Если бы я в итоге полюбила тебя, то я не смогла бы так жить. В вечной агонии. Понимания, что ты воскреснешь, или как там это называется, может оказаться недостаточно, чтобы снова и снова переживать твою смерть. Ты не можешь просить меня об этом. Я не смогу так жить.

Я резко поднялась на ноги и, утирая слёзы, побрела к двери. Он проследовал за мной, тихо прошел по коридору в прихожую и неподвижно встал, как я взяла свою куртку со скамейки и начала бороться с дверной ручкой. Винсент открыл для меня дверь и, положив руки на мои плечи, осторожно развернул меня к себе.

— Кейт, пожалуйста, взгляни на меня.

Я не могла поднять свои глаза и посмотреть ему в лицо.

— Я понимаю, — сказал он.

Наконец, я подняла глаза и посмотрела ему прямо в глаза.

Его глаза были холодными. Пустыми.

— Прости за ту боль, которую я причинил тебе, — прошептал он, и сбросил руку с моего плеча.

Я развернулась и пошла, пока у меня всё ещё оставались силы уйти от него, а когда ворота за мной захлопнулись я побежала.

Я добралась до своей комнаты, не увидевшись ни с бабушкой и дедушкой или с Джорджией по дороге, и заперлась у себя. Я свернулась калачиком в углу кровати, время, казалось, остановилось. Я чувствовала, как меня разрывает между уверенностью, что я всё сделала правильно, и мучительным сомнением, что в течение десяти минут я разрушила малейшие шансы, которые, возможно, имели надежду на светлое будущие. На любовь.