Линн Смитерс - Потери и обретения. Книга первая

- Да. Потому что не проходило дня после возвращения из Нового Орлеана, когда бы я не задавалась вопросом, правильно ли поступила, расставшись с тобой. - На столике перед ними в хрустальной вазе стояла роза нежного пастельного оттенка. Под внешним спокойствием у Джоанны скрывалось сильное нервное напряжение, и она не заметила, как стала обрывать бархатные лепестки. - Но я знаю, что поступила правильно. Потому что твои отношения с Памелой… - Надо же,- она произнесла имя соперницы и не задохнулась! - достаточно серьезны, чтобы удержать тебя от развода.

- Черт возьми, Джанни, ты не понимаешь!

- Вот тут ты ошибаешься, Ред, - мягко возразила она. - Я понимаю, к сожалению, слишком хорошо.

Реальность состояла в том, что Редклифф был женат и разводиться не собирался, поэтому и все ее желания, как бы сильны они ни были, не имели значения. Вот и все, что требовалось уяснить раз и навсегда. И хотя она делала все, чтобы забыть о нем, уговаривала себя, что Редклифф оказался всего лишь случайным спутником на веселом празднике карнавала, но в эту минуту она поняла, что их встреча в Новом Орлеане оставила по себе яркие воспоминания, словно тлеющие под пеплом раскаленные угольки, - достаточно малейшего ветерка, одного нежного прикосновения, чтобы огонь заполыхал вновь.

Памела приехала поздно, когда вечер был в полном разгаре. Появившись в зале, она первым делом схватила с подноса у официанта бокал шампанского. Поглощая легкий превосходный напиток, она начала оглядывать зал, пытаясь взглядом отыскать в толпе гостей объект последнего каприза своей тетушки. Она издали заметила уединившуюся парочку и с удивлением узнала в мужчине Редклиффа, который тихо говорил что-то. С первого взгляда по выражению его лица она поняла, что не только Милдред втянута в интригу вокруг Джоанны Лейк. Одним глотком допив шампанское и поспешно добавив к нему содержимое еще двух бокалов, то есть подкрепившись физически и морально, Памела решительно направилась в другой конец зала.

- Дорогой! - томно воскликнула она, не обращая внимания на Джоанну, и, обхватив ладонями лицо Редклиффа, впилась в его рот долгим чувственным поцелуем. - Я не могла приехать раньше. - Она наконец оторвалась от него. - Самолету два часа не давали посадки в Майами. У меня едва хватило времени переодеться и заново накраситься.

- Но ты, как всегда, очаровательна, - подал заезженную реплику Редклифф, платком стирая с губ следы ее помады.

Он узнал на ней облегающее черное переливающееся платье из коллекции Поля Бертье. Даже при ее постоянной расточительности это длинное вечернее платье отличалось безумной дороговизной. Памела уверяла, что это высшее достижение моды, но ему казалось, что платье с прошивками из блесток делает ее похожей на змею… или на угря.

- Ты, как всегда, прав. Пожалуй, это одна из причин, почему я так тебя обожаю. - Она снова поцеловала его, оставив влажный след на щеке, чем привела Редклиффа в полное недоумение: что, черт возьми, случилось с его женой? Он не мог вспомнить, когда в последний раз Памела проявляла хоть какие-нибудь признаки влечения к нему.

Как будто только теперь заметив собеседницу мужа, Памела бросила вопросительный взгляд больших зеленых глаз в сторону Джоанны.

- Ред, дорогой, - проворковала она, - ты забываешь о приличиях. Почему ты не представишь мне свою подружку?

Конечно, Редклифф понимал: Памела заявляет о своих правах на империю «Сэвидж» и на своего мужа. Он почти физически ощущал на своей груди печать: «Прохода нет. Частное владение».

- Памела, это Джоанна Лейк. Джоанна, это Памела… - Возникла маленькая, едва заметная пауза, - моя жена.

- Неужели та самая Джоанна Лейк?! - Памела разглядывала девушку, словно восхитительный драгоценный камень новой огранки. - Модельер по театральным костюмам, получившая премию «Эмми»? О которой только и говорят в городе?

Фотографии миссис Морино, украсившие глянцевые страницы последнего ежемесячника «Таун энд Кантри», не сумели воздать ей по справедливости. Светлые волосы на прямой пробор обрамляли ее лицо гладкими блестящими волнами. В ее манере одеваться, двигаться, в безупречных чертах лица и фигуре сквозило внутреннее превосходство. В ней поражало сочетание холодной красоты с едва прикрытой сексуальностью.

Джоанна возненавидела ее с первого взгляда.

- Я сомневаюсь, что весь город занят моей персоной, - мягко сказала она, упорно не замечая виноватого взгляда Редклиффа, - но меня действительно удостоили премии «Эмми».

- Я так и знала! - Памела захлопала в ладоши. Бриллиант, по размерам равный Тадж-Махалу, холодно сверкнул на ее левой руке. - Разумеется, у меня не остается времени на телевизор, слишком много дел, но моя дорогая тетушка Милдред вознамерилась не пропустить ни одной серии вашего славного шоу. Я охотно верю, что она просто попалась на крючок. - Тон Памелы стал вкрадчивым.

- Так же как и все остальные телезрители в мире, - решительно вмешался Редклифф, желая оградить Джоанну от злого языка своей жены. Хотя их брачное ложе стало давно скучным и однообразным, как пустыня Сахара, по непонятным ему причинам Памела была безумно ревнива. Горе женщине, которая осмелилась разговаривать с ним наедине. Двойное проклятие женщине, которая посмела ему улыбнуться, даже случайно. Трижды будет проклята та несчастная, ничего не подозревающая женщина, которая посмеет проявить хотя бы слабый интерес к последнему мужу Памелы Сэвидж Кардигос Сторм Морино.

Джоанна улыбнулась Памеле спокойной вежливой улыбкой, но она была признательна Редклиффу за то, что он остановил свою благоверную. Она не может, не должна позволить себе увлечься им. Ни в коем случае! Категорически нет! Только дуры заводят романы с женатыми мужчинами, напомнила она себе. Дуры или женщины с сильно развитыми суицидальными наклонностями.

- Ну что ж, было очень приятно с вами обоими познакомиться, - сказала она. Все равно пришлось солгать. Но эта ложь безобидная, маленькая. Кроме того, по опасному ревнивому блеску в ярких, как драгоценные камни, глазах Памелы Джоанна поняла, что лучше не признаваться в том, что они с Редклиффом встречались раньше. - Но боюсь, мне пора уходить.

- О! - Блестящие губы Памелы сложились в превосходную гримаску сожаления. - Так скоро? Мы же едва успели познакомиться!

- Мне очень жаль, но завтра рано утром у нас запись.

- Я провожу, - предложил Редклифф. Как он и опасался, его простая вежливость вызвала на него огонь потемневших глаз жены.

Господи, если бы взгляды убивали, подумала Джоанна, Редклифф уже оказался бы на шесть футов под землей.

- Спасибо, - твердо сказала она, - но в этом нет необходимости, поверьте.

Джоанна могла гордиться собой: она успешно выдержала обязательный перед уходом разговор с Милдред Сэвидж, спустилась вниз по лестнице и не забыла дать чаевые одетому в ливрею слуге, который подогнал ее машину.