Элен Алекс - Горы любви

– И все же я утверждаю, – сказал мой адвокат, – что моя подзащитная не могла знать о ядовитых свойствах растений, которые росли у нее в саду.

– Она поливала все эти растения столько лет и не знала о том, что они почти все через один ядовиты? – иронично сказал обвинитель.

После чего он в течение нескольких секунд молчал и гневно смотрел в зал и на присяжных, стараясь таким образом показать присутствующим силу и неопровержимость данного аргумента.

– Но это не доказательство, – сказал мой адвокат, повернувшись к судье.

Но тот только отвернулся к окну и три раза подряд зевнул. Для него это дело было уже решенным.

Вот так, в общем-то, все и было. Мой адвокат и обвинитель еще некоторое время размахивали своими бумажками, а потом присяжные вышли из зала. И даже не знаю, много ли времени прошло или мало, пока после неопределенного перерыва присяжные опять не зашли в зал.

Они зашли в зал и зачли вердикт, принятый ими единогласно. В том вердикте говорилось, что подсудимая Анна Лассаль, то есть я, виновна в преднамеренном убийстве, и по закону за это деяние ей полагается тюремное заключение сроком на десять лет.

И вот тут-то я точно помню, что дальше я вообще ничего не помню. Потому что, как сказали мне потом дежурившие возле меня охранники, я неожиданно для всех упала в обморок.

Через год после процесса надо мной моя любимая племянница Нэнси Рубенс вышла замуж за мужчину своей жизни Стива Рэндона. Правда, вначале Нэнси пришлось немного подлечить нервы после всего, что с ней в то лето произошло.

Да и родители Нэнси были теперь категорически против каких-то изменений в жизни ненаглядной дочери.

– Это знак свыше, – сказала моя толстая сестра.

– О чем ты? – спросила я.

– Нэнси нельзя больше выходить замуж, – сказала Роза, – мы с моим драгоценным Вилли больше чем уверены в том, что ей не нужно ничего в жизни предпринимать.

– Вы со своим драгоценным Вилли лучше бы тихо и мирно поливали свой огород, а не вмешивались больше в жизнь дочери.

– Да, – растерянно сказала Роза, – но это так тяжело!

– Что тяжело?

– Жить, никуда не вмешиваясь, – вздохнула моя сестра.

Но как бы то ни было, моей толстой сестре и ее мужу пришлось взять себя в руки и пронаблюдать за событиями со стороны. А события развернулись таким образом, что к Нэнси в эту ее нервную больницу в очередной раз пришел один человек, и на этот раз ему разрешили не только войти в здание больницы, но даже подойти близко к палате Нэнси Рубенс.

Стив Рэндон несколько раз пытался пробраться к Нэнси Рубенс, но охранники, нанятые ее заботливыми родителями, не позволяли ему даже близко подойти к зданию больницы. Да и сама Роза и ее Вилли тоже постоянно дежурили у палаты Нэнси, они бдительно следили за тем, чтобы в дверь их дочери не постучалась вдруг ее судьба.

Стив Рэндон даже арендовал в местном аэропорту небольшой вертолет, но с этой затеей у него тоже ничего не вышло. Нет, конечно, он покружил на вертолете над территорией больницы и вокруг больничного корпуса, в котором находилась женщина его жизни Нэнси Рубенс.

Потом он долго висел перед окном палаты Нэнси Рубенс, чем чуть не довел до инфарктов ее родителей, и сама Нэнси Рубенс тоже, наконец, увидела вертолет в окно. Но больше никакого результата полет не дал, в окно палаты вертолет все равно бы не поместился.

Стив грустно понаблюдал в окно больничной палаты за Нэнси Рубенс, которая сидела на кровати и не обращала никакого внимания на доносившийся с улицы страшный шум. Нэнси держала в руках канву с вышивкой. До какой, однако, степени ей надоел весь тот хаос, которым оказалась вдруг опутана ее жизнь.

– Иногда мне кажется, что если я потеряю еще хоть одну секунду, то я потеряю все, – сказал Стив Рэндон, глядя на Нэнси, – но если тебе нужно еще время, – сказал Стив, как бы обращаясь к Нэнси, – я подожду.

Нэнси Рубенс так и не подняла глаза на Стива Рэндона, слишком сильно она устала от жизни за последнее время. Стив Рэндон немного покружил над больничным корпусом, потом развернулся и улетел.

Папа Вилли внимательно пронаблюдал за удаляющимся вертолетом, едва не вывалившись при этом из окна. Убедившись, что вертолет действительно улетел, он несколько раз облегченно вздохнул. Ибо он очень устал бегать все это время за своей толстой женой Розой по больничной палате и прикрывать висящий за окном вертолет своим самоотверженным телом.

Ведь обычно свободное время он проводил более удачно: лежал, спал, отдыхал. Иногда читал взахлеб программу телевизора. А тут прямо напасть какая-то: враг пересел на вертолеты. Словом, все было очень сложно.

– Что это был за вертолет и что он тут делал? – спросила Нэнси Рубенс своих родителей, когда те, усталые, но довольные собой, повалились на соседние кровати.

– Какой вертолет, о чем ты? – искренне удивились любящие родители.

– Перед моими окнами висел какой-то вертолет, – монотонно сказала Нэнси, не поднимая головы от вышивки.

– Тебе померещилось, – категорично заверила Нэнси ее толстая мама Роза.

Она встала с кровати, подошла к дочери и крепко ее обняла, навалившись на нее своим толстым телом и едва не придушив.

Нэнси больше ничего не сказала, она смотрела куда-то в глубь себя и возвращаться в действительность, казалось, и не собиралась. Ведь ничего хорошего от жизни она больше не ждала.

* * *

Через пару дней моя сестра Роза вновь пришла ко мне.

– Ох, – сказала она.

Я приготовилась ее внимательно слушать.

– Что-то я устала за последнее время, – сказала Роза.

– Давно пора.

– Тебе легко говорить, у тебя же нет таких проблем, как у меня.

– Ты права, у меня теперь вообще нет никаких проблем.

Сестра Роза осеклась.

– Я не об этом, – сказала она.

– Я тоже не об этом.

Затем мы немного помолчали, прервав такой насыщенный диалог на самом увлекательном моменте. Потом Роза призналась:

– Я на днях немного подумала, – скромно сказала она.

– Да ну, и о чем же?

Я подалась вперед: моя толстая сестра впервые в жизни о чем-то думала, мне нужно было проявить к этому событию максимум внимания.

– Я подумала, что нам с Вилли нужно оставить все, как есть.

– Надеюсь, ты о Нэнси?

– Да, я о Нэнси.

– Неужели? И вы больше не будете лезть в ее жизнь?

– Да, наверное, мы больше не будем лезть в ее жизнь.

– И луковица Вилли с тобой полностью согласен?

– Да, луковица Вилли со мной полностью согласен.

И рано утром следующего дня Стив Рэндон проснулся от ощущения того, что кто-то курил в его комнате, причем чуть ли не у него перед носом. Стив протянул руку и включил светильник.

Перед кроватью стоял его отец Мэл Рэндон. Он сложил руки на груди и курил сигарету, не вынимая ее изо рта.