Хелена Фенн - Любовь в тени платанов

— Цивилизованные объяснения обычно дают адвокаты, которые ведут эти дела, не так ли? — парировала она, проклиная появившуюся в своем голосе хрипотцу.

Чувствует ли Гейл, как ее влечет к нему? Они прожили как муж и жена всего шесть месяцев, из которых почти половину этого времени провели врозь, потому что, занятый своими делами, он колесил по свету. Однако она не настолько наивна, чтобы думать, будто он мог забыть язык ее тела, несмотря на то, что был погружен в дела выше головы.

— Я что-то не вижу здесь ни одного адвоката, — возразил он, и улыбка тронула его губы. — Давай завтра пообедаем вместе, Энни.

— Лучше встретимся за ланчем, — проворчала она. — Обед слишком… обязывает.

Некоторое время Гейл изучающе разглядывал ее пылающее лицо, потом прищурился.

— Не могу понять, кому ты не доверяешь больше — мне или себе?

Идиотка, я не могу ответить даже на такой вопрос, с отчаянием подумала Энни.

— Так ты согласен на ланч? — резко спросила она.

— Завтра я еду в Афины, — неторопливо проговорил Гейл, — но к обеду должен вернуться.

— Полагаю, едешь по делам? — саркастически осведомилась она.

— Естественно. Тигр своих полос не меняет. — В глазах Гейла появился опасный блеск.

— Не меняет… Ладно, пусть будет обед, — согласилась Энни как можно небрежней и быстро отодвинулась от него, сложив на груди руки.

Вместо того чтобы спорить с Гейлом, ей надо было бы поддакивать ему. Беспомощные и неуклюжие протесты Энни как нельзя лучше демонстрировали ее уязвимость и неспособность устоять перед его гибельным очарованием.

— Я закажу столик в «Оливковой роще» на девять, ты не против? — предложила Энни.

— Отлично. Там и увидимся.

— И если ты не явишься, задержанный своими неотложными делами, я, по крайней мере, буду не слишком удивлена, — ядовито добавила она, доставая ключ от входной двери и поворачиваясь к нему спиной. — Это будет так похоже на тебя, если вспомнить старые добрые времена! Спокойной ночи, Гейл.

Она вошла в дом, захлопнув дверь у него перед носом, а потом для верности закрыла ее еще и на задвижку. Энни стоило огромных усилий заставить себя пройти через холл в свою спальню на первом этаже, раздеться и лечь в постель. Она чувствовала безумную усталость и от общения с Гейлом, и от того, как он сумел вмиг разрушить все ее бастионы. Но Энни надеялась, что на этот раз ей удастся восстановить свои силы гораздо быстрее, чем тогда, в Африке, когда она подцепила этот вирус!

Итак, завтра ей предстоит обед с Гейлом. Зачем она согласилась на его предложение? Все очень просто: он загнал ее в угол, уныло размышляла Энни. Потому что как всегда воспользовался своим физическим превосходством над ней как оружием, против которого у нее никогда не находилось защиты…

Лежа в постели и беспокойно ворочаясь от жары, голая, под тонкой хлопковой простыней, она обняла руками подушку и крепко зажмурилась, пытаясь изгнать из измученной души и образ Гейла, и боль прошлых воспоминаний. Но это не помогало: наоборот, Энни увидела его отчетливее. И как только ему удается оставаться таким бодрым, спокойным и довольным жизнью, в то время как для нее эти два года оказались сплошной пыткой?

Она открыла глаза, и тут же лицо Гейла почудилось ей на белых стенах спальни, а в ушах послышался его навязчивый шепот. Звуки чьих-то шагов за окном, на узенькой улочке, как нарочно вернули ее к воспоминаниям, которые навсегда хотелось бы вычеркнуть из памяти.

Когда они впервые встретились, Энни едва исполнилось девятнадцать. Стояло раннее лето, и устроилась она в этом самом доме в Гермуполисе, в этой самой комнате, предвкушая удовольствие от двухнедельных каникул после замечательной поездки по туристической путевке по греческим островам. Заодно она немного помогала Луизе и Герберту в их ресторане — так же, как и сейчас. Но тогда все было по-другому, и она тоже была совсем другой. Энни только что окончила первый курс факультета психологии Лондонского университета и добилась успеха на конкурсе моделей. Ее будущая жизнь виделась ей в розовом свете.

Однажды, когда она подрабатывала официанткой в бистро во время рождественских каникул, ее приметил стилист из известного агентства Фреда Бакстера и пригласил на хорошо оплачиваемую работу в качестве модели для съемок в модных журналах и телевизионной рекламе. Энни быстро освоила новую и интересную работу, и при этом у нее хватало времени на лекции и семинары!

Тем летом Гейл Стикс как раз заключил выгодное соглашение с пароходной компанией, находившейся в Афинах, и был приглашен ее двумя директорами разделить с ними недельную прогулку вокруг островов.

Он привел своих новых деловых партнеров познакомиться с Луизой и Гербертом и их рестораном «Оливковая роща». И Энни, старательно убирая их столик, нечаянно опрокинула ему на колени тарелку с остатками щавелевого супа.

— Я рад, что суп холодный, — протянул он, отодвинувшись со стулом от столика и с улыбкой наблюдая за растерявшейся девушкой, которая, схватив салфетку, ринулась исправлять допущенную оплошность.

— Может, я лучше сам попробую?

Энни смущенно застыла, внезапно осознав, куда попал разлитый суп, и впервые встретилась с ним взглядом. Блеск озорных, самоуверенных синих глаз лишил ее последних остатков самообладания. Она почувствовала, как краска заливает ей лицо и шею.

— Простите, пожалуйста, — жалобно проговорила она.

Его улыбка стала шире. Он лениво протянул ей руку.

— Гейл Стикс. А вы Энни, сестра Луизы. Вы меня не помните, не так ли?

— Гейл Стикс? — Но тут же она все отчетливо вспомнила и покраснела еще сильнее.

В джинсах и обычной хлопковой рубашке он выглядел совсем иначе, чем в смокинге, каким она впервые увидела его семь лет назад на свадьбе у сестры. Конечно, Энни узнала его. Гордость, однако, мешала ей признать это.

Она сразу припомнила теплую июньскую субботу в Уотфорде, компанию нарядно одетых гостей, беззаботно болтающих за шампанским, неприятное ощущение скованности в платье подружки невесты из тафты цвета персика и неловкости из-за корректирующей пластинки на зубах, из-за непослушных, торчащих в разные стороны каштановых волос и совершенного отсутствия грудей, которые почему-то не хотели расти. Словом, это было чувство своей полнейшей ничтожности и незаметности…

— Свидетель со стороны жениха, — доброжелательно напомнил молодой человек, — а вы были подружкой невесты. Ну, вспомнили?

Энни действительно была старшей подружкой невесты, но совершенно не прочувствовала тогда важности своего титула. Отец Герберта был женат второй раз, и с его стороны на свадебной церемонии присутствовала целая стайка крохотных, кудрявых сестер, племянниц и кузин жениха в точно таких же платьях из персиковой тафты. Она припомнила, как девочки носились вокруг высокого темноволосого красавца, который развлекал их своими забавными шутками.