Хеди Уилфер - Биение двух сердец

— Ничего страшного, мой миленький. Эта змея на меня так действует, — проговорила она, нежно гладя рукой живот. — Твой отец не заслуживает тебя, моя крошка, и совсем не имеет значения, что он так хочет тебя. Мы уедем с тобой в то место, где будем счастливы.

Она шептала эти тихие слова маленькому существу, поселившемуся в ее теле, но ей все время казалось, что кто-то возражает ей тихим голосом. Ей напоминали, что, хотя Стив и не любит ее, это не значит, что он не будет любить своего ребенка, и что она не имеет никакого права принимать такое решение самолично, отбирая ребенка у отца.

Кристина заткнула уши, не желая слушать свой внутренний голос.

Прибыло такси. Она путешествовала налегке, оставив дома все, что Стив купил для нее, за исключением обручального кольца.

Одна маленькая, почти незаметная слезинка соскользнула по ее щеке, когда она запирала дверь. Садясь в такси, она даже не оглянулась.

Стив положил телефонную трубку и отодвинул от себя кучу папок, потом закрыл уставшие глаза и потер их рукой.

Он надеялся, что ему удалось отвести катастрофу. Он убедил владельца участка продать землю и здание ему за сумму, намного превышающую ту, которую тот надеялся получить. Никогда еще в своей жизни он не делал таких рискованных капиталовложений. Но он вовсе не жалел об этом, зная, как обрадуется Кристина. Конечно, еще оставались кое-какие дела, подписание самого договора о купле-продаже, установление контактов со своим кенийским филиалом, решение вопросов с банком, но он может сделать это и завтра, а сейчас...

Стив взглянул на часы. Кристина вряд ли еще легла спать. Ему вдруг ужасно захотелось услышать ее голос. Он сожалел о том, что ему пришлось оставить ее одну наедине с ее вопросами. Но у него не было времени, чтобы объясниться, а делать это впопыхах он не хотел. Однако сейчас он потянулся к телефону, который еще не успел остыть после его последнего международного разговора. Ему хотелось поговорить с ней, он сам не знал о чем, может, просто услышать ее тихий голос.

Стив озабоченно нахмурился. Домашний номер не отвечал. Может быть, она все-таки легла спать? Или решила не поднимать трубку, обидевшись на него? Но сердце его уже упало. Каким-то внутренним чутьем он понял, что причина вовсе не в этом.

Он быстро бросил трубку на рычаг и отправился к машине.

Аэропорт гудел. Кристина бесцельно бродила по залу, не зная, чем заняться до отлета.

Ей нужно было как-то отвлечься от болезненных мыслей. В уме она стала составлять список вещей, которые ей нужно будет сделать в первую очередь, когда она приедет в Найроби. Сначала она поедет в ближайшую к аэропорту гостиницу и снимет там номер. Ее старая квартира сейчас наверняка снята кем-то другим. Но она и не хотела возвращаться туда. Ей понадобится небольшой дом в хорошем районе и лучше с садиком, где бы она могла растить своего ребенка.

Затем ей, конечно, нужно будет перевести на отдельный счет ее часть фамильного капитала. Она надеялась, что этих денег будет достаточно для нее и ребенка. Наверное, она опять станет преподавать язык. Ее возвращение в Кению имело по крайней мере одно преимущество: ее ребенок будет говорить на двух языках с раннего детства. Эта мысль, вместо того, чтобы вызвать улыбку на ее губах, наполнила ее глаза слезами.

Объявили регистрацию билетов. Она взяла чемодан и внезапно ощутила, что ей нужно предварительно зайти в дамскую комнату, куда она наведывалась уже несколько раз.

Выходя из туалета, Кристина заметила маленькую белокурую девочку лет пяти. Эта самостоятельная особа была одета в модные джинсы и, казалась, прекрасно справлялась без помощи взрослых. Кристина решила присмотреть за ребенком, удивившись, что поблизости нет ее мамы.

Когда они вышли в общий зал, девочка бросилась к мужчине, стоящему невдалеке.

Она птичкой взлетела на руки к отцу и крепко обняла его. Кристина заметила необыкновенную теплоту и нежность в глазах мужчины, устремленных на кроху.

— Пойдем, дорогая, тебе уже пора на самолет. Если ты опоздаешь на него и в этот раз, мама больше не отпустит тебя ко мне.

Кристина услышала боль в его голосе и застыла на месте, не сводя глаз с этой пары.

— Я не хочу к маме. Я поеду к ней попозже. Я хочу остаться с тобой, — надув губки, капризничала девочка.

В ее глазах застыли слезки, но отец стоически покачал головой и понес ее к залу регистрации.

Кристина так и осталась стоять на том же месте. Неужели однажды ее ребенок будет ощущать то же, что и эта малышка? Она огляделась. В зале было много детей, большинство из них — с двумя родителями. Чего же она хочет для своего ребенка?

Если она уедет в Найроби и вырастит ребенка одна, оторвав его или ее от Стива, что ребенок подумает о ней позже? Поймет ли он ее или будет обвинять в том, что не знал отцовской любви? Или, что еще хуже, просто будет молча страдать, мечтая о папе, которого никогда не видел?

Кристина подумала о своих отношениях с родителями, о своем папе. Как она могла лишить своего ребенка этой чудесной мистической связи между ним и его отцом, той любви и понимания, той заботы, которую она всегда ощущала, пока отец был жив. Стив обязательно полюбит их ребенка, Кристина чувствовала это всем своим сердцем. Она медленно пошла, постепенно ускоряя шаг, а затем почти побежала, пока боль в боку не напомнила ей, что пора остановиться. Она обнаружила, что стоит у стоянки такси, недалеко от входа в аэропорт.

Обычно Стив доезжал до дома за два часа, немного быстрее ночью, когда не было пробок при выезде из города. Но в этот раз ему не повезло. Перед ним, мигая предупреждающими сигналами, медленно двигался большегрузный транспортер с ядохимикатами. Объехать его не было никакой возможности, и Стиву пришлось смириться с тем, что домой он попадет еще не скоро.

Когда он наконец открыл дверь в переднюю, дом был погружен в темноту. Стив поднялся в спальню, затем, питая слабую надежду, прошел по другим комнатам, но Кристины нигде не было.

Ушла, не оставив ни записки, ни какого-то объяснения.

Ее расческа и пузырек с духами все еще стояли на туалетном столике, и Стив мог ощущать ее запах, витающий в воздухе.

Он закрыл глаза, не в силах справиться с эмоциями, охватившими его. Боль и страх. Чувство потери и растерянность. Желание вернуть все назад и сделать все по-другому.

Ему вспомнилось выражение ее лица, когда она обвиняла его в связи с Долли. Как она могла быть так слепа? Как он мог быть так глуп?

Почему? Ну почему все произошло именно так? Почему он не остался, не успокоил, не поддержал ее? Почему он уехал, оставив ее наедине с оскорбленными чувствами?

Кристина обвинила его в самой большой измене — не только в супружеской неверности, но и в том, что он предал ее отца и его память. Кроме того, против него свидетельствовали и другие вещи — то, как он обращался с ней, те гадости, которые он ей говорил, и больше всего то, что он так и не сказал ей ни слова о своей любви.