Лилиан Тревис - Выполненное обещание

У той не было сил спорить. Она еще не пришла в себя, и главным ее занятием было до конца составить головоломку, которую представляло собой ее прошлое, как бы больно это ни было. Слишком много было у нее провалов в памяти, единая картина никак не складывалась, и все казалось каким-то бессмысленным.

Теперь, разбередив свои раны, Сьюзен не знала ни отдыха, ни покоя. Жизнь ее превратилась в сущий ад. Ей необходимо было чем-то заняться, найти себе какое-нибудь дело.

На третий день после своего страшного признания Сьюзен спустилась вниз к завтраку. Миссис Томпсон встретила ее улыбкой, но госпожа Асади решительно встала на пороге столовой, не давая Сьюзен войти.

— Врач сказал, что вы должны лежать в постели.

Сьюзен ощутила, как внутри у нее все напряглось. Ссориться со свекровью ей не хотелось, но и сидеть сложа руки, горюя о своей загубленной жизни, она тоже не собиралась. Что было, то прошло, и, как бы ни было это ужасно, Джимми уже не вернешь.

— Госпожа Асади, я глубоко ценю все, что вы делаете для меня, но, думаю, пришло время мне начать вести себя, как нормальный человек. Я могу сколько угодно прятаться в своей спальне, но это не вернет мне сына и не поможет забыть.

— Есть вещи, о которых не забывают.

Сьюзен встретила обвиняющий взгляд свекрови и внутренне содрогнулась, но решила не отступать.

— Это была ошибка, чудовищная ошибка, но мне все же надо как-то жить дальше. Я люблю Бена…

— Зато он вас не любит. Да и как он может вас любить?

Именно этого Сьюзен и боялась! На мгновение она заколебалась, но все же нашла в себе силы собраться с духом. Отступать ей некуда. Надо смотреть вперед, в свое будущее.

— Это не ваше дело, — произнесла она и сама удивилась, насколько невозмутимо прозвучали эти слова, ведь внутри она вся кипела. — Это касается только вашего сына и меня.

Экономка бесшумно нырнула в кухню, а мать Бена угрожающе надвинулась на Сьюзен и обвиняющим жестом почти ткнула пальцем в ее грудь.

— Мой сын заслуживает лучшего. Он заслуживает настоящей женщины.

— Я и есть настоящая женщина. Просто я случайно совершила ужасную ошибку.

— Ну да, всего лишь убили собственного ребенка. Это не ошибка, а преступление.

— Никому не дано изменить то, что было. Но я могу обещать Бену свою любовь и верность…

— Вы что, действительно верите, что мой сын будет с вами счастлив? Думаете, он когда-нибудь сможет вам доверять?

А ведь она права, с содроганием подумала Сьюзен. Она была слишком поглощена собственными переживаниями и как-то совсем упустила из виду, что у Бена могут быть свои нужды. Он действительно заслуживает счастья, этот прекрасный человек с добрым сердцем. Он умеет любить и заслуживает жены, которой смог бы доверять безраздельно.

От этих мыслей Сьюзен стало совсем тошно. Повернувшись, она бросилась вверх по ступенькам в свою спальню. Она успела открыть гардероб и снять с вешалки длинную серую юбку и свободного покроя кашемировый свитер чуть более светлого оттенка, когда в спальню вошла и госпожа Асади.

— Если у вас есть хоть капля ума и сохранилась хоть капля совести, уезжайте, пока Бен не вернулся. Тогда мой сын сможет аннулировать брак с вами и жениться на хорошей девушке.

— Уходите, — задыхаясь, прошептала Сьюзен, стоя лицом к открытому шкафу. Голос едва слушался ее. — Я не хочу, чтобы вы здесь находились. Уходите!

— Да, мама, уйди, пожалуйста. — На пороге спальни стоял Бен с переброшенным через руку темным пальто и «дипломатом» в другой руке. Вид у него был измученный. — Я слышал все, что ты говорила, мама, с самого начала. Ты не имеешь права так разговаривать с моей женой…

— С твоей женой? Да какая из нее жена!

— Она моя жена, и я ее люблю, — оборвал ее Бен. Это был тот редкий случай, когда он повысил голос. — Если ты будешь с ней ссориться, значит, будешь ссориться и со мной, потому что Сьюзен — часть моей души.

Госпожа Асади была просто сражена. Она смотрела на своего единственного ребенка широко раскрытыми глазами. Потом яростно потрясла головой, словно не веря в то, что увидела и услышала, и вышла из спальни, хлопнув дверью.

А Сьюзен будто приросла к месту. Она стояла, не шевелясь, крепко прижимая к себе одежду, и не могла вымолвить ни слова.

— Почему ты мне не позвонила? — натянуто спросил Бен. — Я же оставил матери все телефоны.

Говорить о том, что его мать и не подумала дать их Сьюзен, не имело смысла.

— Где ты был?

— В Париже.

Сьюзен сделала неуверенный шаг в сторону стоявшего в углу спальни кресла и почти упала в него.

— В Париже?

— Да. Я говорил там со многими людьми. С теми, у кого ты работала, с полицией. А потом отправился в Лондон и побеседовал с Фрэнком. Он теперь живет в маленькой грязной квартирке с видом на Темзу.

Что ж, стало быть, Фрэнк жив и здоров, живет в маленькой квартирке у реки. Сьюзен не хотелось о нем думать, вспоминать о совместно пережитой трагедии.

— Не хочу о нем говорить.

— Придется.

— Пожалуйста, Бен, не надо начинать сначала. Я ведь тебе уже все рассказала…

— Нет, не все. Ты кое о чем забыла, Сьюзен, и кое-что перепутала.

— Что ты хочешь этим сказать?

Бен пересек комнату и, потеснив Сьюзен, сел в кресло рядом с ней.

— Пора нам поговорить о том, что произошло в тот день на самом деле. Посмотри на меня, Сьюзен. Посмотри мне в глаза. — Он выждал, пока Сьюзен собралась с духом и взглянула ему в лицо. — Ребенок действительно утонул, — спокойно произнес он, — но не по твоей вине. Тебя там вообще не было. В своем горе, терзаясь чувством вины, ты все перепутала. У тебя в голове все смешалось. Теперь тебе необходимо вспомнить, что произошло в действительности, а не ту историю, которую ты мне поведала.

Сьюзен не могла говорить. Паника боролась в ее душе с внезапно вспыхнувшей надеждой, но она не смела вспомнить правду. Джимми умер, он был мертв, ее мальчик, и виновата в этом была она.

— Джимми остался дома под присмотром Фрэнка. Когда он утонул, тебя не было дома. Ты ушла фотографировать…

Сьюзен сделала было попытку подняться, но Бен, обхватив ее талию, заставил опуститься к себе на колени и крепко прижал к своей груди.

— Ты любила своего малыша, родная моя, и не виновата в его смерти.

— Я должна была быть дома, тогда он бы не утонул. Я бы не шевельнулась, не моргнула, не отошла от него ни на секунду, ни за что на свете!

— Знаю. Я знаю, какой ты была замечательной матерью. Об этом мне рассказали твои друзья и твои соседи. Даже в полиции мне сказали то же самое. Поэтому-то для тебя его смерть не только стала трагедией, но и вызвала нервно-психический срыв. — Бен погладил ее по голове. — А Фрэнк сильно пил. Напился и в тот день. Он мне сам сказал, что потерял тогда счет времени.