Карлос Маноэль - Мануэла

— Но ведь раньше ты всегда с превеликим удовольствием отправлялся куда угодно, — оправдывалась Тереза, — а если с красивой женщиной, то тем более. Но сейчас все изменилось, и я вправе как сестра волноваться за тебя. Может быть, ты заболел?

— Ну, если ты говоришь о Сильвине, как о привлекательной женщине... — Фернандо не договорил наступила многозначительная пауза. Он вернулся на свое место, пригубив бокал с вином.

— Что? — Тереза была просто в шоке. — Ты хочешь сказать, что тебе вообще не нравится Сильвина, что она не привлекательная?

— Привлекательная, — кивнул Фернандо. — Но именно сейчас мне хочется поменять тип...

— Женщин? — закончила за него Тереза.

—- Нет, не женщин, а отношений, — уточнил Фернандо. — До сих пор все мои связи с женщинами были так, просто, между делом, лишь бы поразвлечься к больше ничего. И тех женщин, с которыми я развлекался, вполне устраивало это.

— Фернандо, — возразила Тереза с непонятной для него радостью. А ведь это ей как раз и требовалось. Ее братец был, как никогда, близок к тому, чего хотела от него Сильвина. Он созрел для женитьбы. — Ты бы мог сразу заметить, что Сильвина далеко не дура и тем более не женщина легкого поведения! Вспомни, как поэтично она говорила о семейном очаге и о своем отношении к браку.

— Но я не могу полюбить твою подругу, обладай она даже талантом Шекспира! — отмахнулся раздраженно Фернандо. — Нельзя полюбить ни за наивность, ни за талант, ни за чистоту помыслов, нет! Любят не за это! — незаметно для себя он разгорячился, стал жестикулировать, словно обращался не к Терезе, а к многочисленной аудитории. — Любят всей кожей, ощущениями, сердцем наконец! Просто любят, даже ни за что!

— Это все слова, одни слова, может быть, и красивые, но совсем неразумные! — возразила Тереза, с изумлением слушавшая его тираду. — Тем более неразумные, когда речь идет о выборе супруги.

— Вы только послушайте голос разума! — протянул в ее сторону указующий перст Фернандо.

Чела готовила обед, скоро передвигаясь из одного конца кухни в другой. От холодильника к большому столу, на котором разделывалось мясо, резались овощи, потом к плите и так много раз. Наверное, за день набегало немало километров.

Временами Чела бросала любопытные взгляды на молчаливо сидящую за столом Бернарду. Девушка догадывалась, что мысли сейчас у Бернарды далеко не из приятных. Груз этих мыслей даже как будто физически придавил ее. Всегда гордая, властная с прислугой, которой она руководила, Бернарда в последнее время постарела и пригнулась, ссутулилась...

— Вы плохо себя чувствуете? — осведомилась Чела.

— Нет, — не меняя позы, тихо ответила Бернарда, но потом вдруг кивнула: — Да, немного. — Почувствовав, что ведет себя странно, попыталась оправдаться: — Наверное, это давление. У меня иногда случаются перепады. В такие дни я чувствую себя очень подавленной.

— А почему бы вам тогда не пойти к себе в комнату и не прилечь? — предложила Чела. — Я здесь сама прекрасно справлюсь. Тем более что все почти готово.

— Нет, — отказалась Бернарда.

— Вы мне не доверяете? — обиделась Чела.

— Нет, не в этом дело.

— Торт уже готов, мясо у меня в духовке всегда очень хорошо запекается, — перечисляла Чела, не прекращая ни на минуту мешать, резать, чистить, крошить. — А лимонный крем — это вообще что-то!

— Я это знаю, Чела. — Бернарда говорила тихо, словно после очень тяжелой работы, когда сил уже нет даже слово произнести. Едва уловимая грустная улыбка была на ее губах. — Я не ухожу отсюда не потому, что не доверяю тебе, нет, ты прекрасная кухарка. Просто меня в любой момент могут позвать. Поэтому я сижу здесь и жду.

— Кто? — удивилась, ничего не понимая, Чела. У нее даже мелькнула в голове мысль — не заговаривается ли Бернарда?

— Они, — выдохнула тяжело Бернарда.

— Сеньора Герреро и сеньорита Исабель? — уточнила Чела.

— Да, они... время пришло, — скорее не Челе, а самой себе говорила эти слова Бернарда.

— Какое время? — На всякий случай Чела скосила глаза на циферблат настенных часов. Но подумать о времени ей не удалось. Дверь в кухню отворилась, и на пороге появилась Исабель. Она обратилась к сидящей к ней спиной Бернарде.

— Мама просит тебя подняться в ее комнату, — холодно произнесла она. Затем проследила, как Бернарда тяжело поднялась со стула, словно ее ожидала казнь, и медленно пошла к двери кухни. Дождавшись, пока Бернарда пройдет мимо нее, Исабель закрыла за собой дверь.

Мадам Герреро тоже нелегко далось это решение на встречу с Бернардой в присутствии Исабель, но последняя просто настояла на этом. Вряд ли мадам чувствовала себя уверенней Бернарды. А если учесть общее состояние ее организма, то только чудом можно объяснить то, что она еще не потеряла сознания.

— Мы пришли, мама, — сообщила Исабель, входя за Бернардой в комнату матери. — Бернарда, возьми банкетку и присядь ближе к кровати, — приказала она. Бернарда, словно автомат, медленно, но точно выполнила это распоряжение. Сама же Исабель присела в ногах у матери — таким образом, чтобы обе женщины были перед ее глазами. — Ну и... — произнесла она, глядя на них. — Я жду объяснений.

— Бернарда, — тяжело произнесла мадам Герреро после паузы. Голос мадам был весьма неуверенный. — Я на самом деле не знаю, с чего начать наш разговор. — Она попыталась взглянуть на Бернарду, не меняя положения головы. На похудевшем бледном лице жили лишь огромные глаза, взгляд которых был наполнен болью.

— С самого начала, мадам, — чуть склонила в ее сторону голову Бернарда. Легкая улыбка, едва уловимая, так и застыла на ее губах. Она повернулась к Исабель, внимательно следившей за обеими. — Исабель, — начала Бернарда, — я сейчас расскажу тебе историю, которая началась давно, двадцать лет тому назад, и которую мы скрывали от тебя.

— Эта история началась на Сицилии? — внезапно задала вопрос Исабель.

— Эта история одной молодой девушки и одного юноши, — продолжила Бернарда, словно не расслышав вопроса Исабель. — Эта история — история любви...

— О любви? — Исабель удивила романтическая нотка, которая прозвучала сейчас в голосе Бернарды.

— Не знаю, — произнесла мадам Герреро, — надо ли это, Бернарда?

— Мама, в чем дело? — Исабель очень хотелось разобраться наконец в том, что происходило между матерью и Бернардой, которая с детства принимала деятельное участие в ее воспитании и, по сути, являлась второй ее матерью. — Я обожаю истории про любовь! — Исабель хотелось разобраться, понять и защитить мадам Герреро. Она была уверена в ее правоте.

— Девушек всегда привлекают романтические истории о любви, — печально констатировала Бернарда. — Особенно о такой, как у девушки из моего рассказа. — И Бернарда как будто вновь погрузилась мыслями в годы беззаботной юности. Она даже прикрыла глаза, словно для того, чтобы не видеть окружающую ее обстановку и свое отражение в зеркале на стене. — Она открывала по вечерам окно в своей комнате и смотрела на море, переливающееся красками заката, а если это было ночью, то залитое лунным сиянием. — Голос Бернарды лился ровно и напоминал рокот морского прибоя. — Она ждала любви.