Робин Хэтчер - Навсегда твоя роза

Комната поплыла, в глазах потемнело. Роза даже не могла понять, говорит ли что-то брат, а только судорожно глотала воздух, стараясь не замечать боли, охватившей все тело и заставлявшей лежать неподвижно. Но она не могла бездействовать. Необходимо заставить Марка вернуть деньги. Уехать из Хоумстэда — дело жизни и смерти. Ей нужно бежать отсюда.

Брат схватил Розу за волосы и поднял голову с пола, не переставая бить каблуками в живот.

— Это послужит тебе хорошим уроком, дрянь. Нужно было проучить тебя давным-давно, — он принялся таскать ее за волосы, но убрал ногу. — Вставай!

Роза не могла не подчиниться, даже если бы хотела: Марк поднимал ее с пола за волосы, не реагируя на крики.

— Не смей так вести себя, Роза, — Марк опять ударил ее, не выпуская волос. — Никогда!

И снова занес кулак. Девушка закрыла глаза и внутренне сжалась, стараясь подготовиться к острой боли, которая должна была последовать. Но удар не был нанесен.

— Отпустите-ка свою сестру.

Девушка открыла глаза и только тогда увидела Майкла, державшего Марка за запястье. Лицо Рафферти напоминало бесчувственную маску.

— Это не ваше дело, мистер, — огрызнулся Марк.

— Нет, мое. Отпустите ее.

Марк отпихнул Розу, и та ударилась о стену. Девушка даже обрадовалась появившейся опоре: дрожащие ноги не хотели слушаться.

Брат развернулся и попытался ударить Майкла, но тот сделал ложное движение. Левый кулак опустился на подбородок брата, а правый попал в солнечное сплетение и заставил Марка согнуться вдвое. Он попятился и судорожно выдохнул воздух. Но Майкл не дал Марку даже минуты, чтобы очухаться, и продолжил драку. На четвертом ударе бесчувственный брат распластался на полу.

В то же мгновение Рафферти подбежал к Розе. Его руки, которые только что так жестоко расправились с Марком, нежно обняли девушку.

— Вы в порядке? — спросил он обеспокоенным голосом.

— Да… Все нормально.

— Лучше присядьте. Вы дрожите, как осиновый лист, — Майкл осмотрел комнату. — Нам следует убраться отсюда, пока он не пришел в себя.

Девушка кивнула, глядя на неподвижное тело на полу.

Ужас охватил ее и смешался с болью. Дрожь стала еще сильней. Марк уже давно не избивал ее. Долгие годы она старалась держаться подальше от него, так же, как от отца, и забыла, какую боль может причинить грубая рука.

Почувствовав тошноту, девушка прислонилась к стене и начала сползать по ней.

Прежде чем она осознала, что происходит, Майкл уже подхватил ее на руки: одна рука поддерживала спину, а другая — колени.

Роза судорожно вздохнула и инстинктивно обняла Рафферти за шею, чтобы не упасть. Сердце бешено колотилось, не хватало воздуха.

Девушка не могла припомнить, чтобы кто-нибудь в жизни так обнимал ее. Она никогда не хотела оказаться в тисках мужских рук. А поэтому испугалась, но сил сопротивляться не было.

— Не волнуйтесь, Роза, — мягко сказал Майкл. — Со мной вы в безопасности.

Она взглянула ему прямо в глаза и увидела в них только заботу. Понимая, что нельзя доверять чужаку, она все же решила положиться на него, закрыла глаза и прижалась к плечу Рафферти, будто прячась от всего мира. На короткое время девушка позволила себе поверить, что ничего не боится, что паутина реальности, из которой не выбраться, не окутывает ее. Лучше думать, что брат вообще не дрался и отец не возвращается в Хоумстэд. В данную минуту никто не причинит ей вреда.

В эти мгновения Майкл быстро вынес легкую ношу из гостиной и стал подниматься вверх по лестнице в спальню Розы.

Когда Рафферти спустился на первый этаж, Марка уже не было. Какая жалость! Он бы с удовольствием выкинул эту скотину на улицу. Майкл не мог припомнить, когда в последний раз его обуяла ярость, подобная той, что он чувствовал, когда Марк избивал сестру.

Обычно Рафферти не взрывался. И уж тем более не вмешивался в чужие семейные ссоры.

Своих было предостаточно. Майкл всегда предпочитал спокойно и хладнокровно разбираться в ситуации. Тщательно прикидывал, а уж потом действовал. И никогда в спешке. Для его натуры были характерны продуманные поступки.

Но сегодня такое поведение не оправдало бы себя.

Поднимая бутылку с пола, рука непроизвольно сжалась в кулак, ибо воспоминание о драке разозлило Рафферти. Он снова искренне пожалел, что не поколотил Марка просто для того, чтобы самому немного успокоиться.

Поставив бутылку на стол, Майкл принялся собирать большие осколки и уже начинал корить себя. Вряд ли после случившегося его пребывание на постоялом дворе окажется возможным. Избиение сына хозяйки явно не повысит авторитет жильца в ее глазах. А что, если это дойдет до Джона Томаса? Майкл не имел права допускать такие ошибки.

Но что случилось, то случилось. И ничего уже не изменишь. Кроме того, Рафферти не сожалел о своем поступке, ведь Марк мог сломать Розе шею при таком жестоком избиении.

И опять вернулась ярость, но Майкл постарался успокоиться. Нельзя вмешиваться в чужие проблемы. С этого момента лучше обходить мисс Розу Таунсенд стороной. Если она так хочет уехать из Хоумстэда, ему не стоит больше о ней беспокоиться. Еще пара дней — и она отправится на дилижансе в Буаз. И всего хорошего.

— Мистер Рафферти, что случилось?

Майкл выпрямился, держа осколок стекла в руке, и встретился с удивленным взглядом Вирджинии.

— Небольшая неприятность. Стакан разбился.

Она заметила бутылку виски.

— Я не потерплю пьянства в своем доме, мистер Рафферти.

— Это не мое.

Хозяйка на мгновение застыла, а потом перевела глаза на бутылку.

— Марка? — выдохнула она имя сына, помрачнела, и плечи еще больше сгорбились.

— Да.

Вирджиния выглядела такой же миниатюрной, как и дочь, но в ней не чувствовалось внутреннего стержня, который присутствовал в Розе. Глядя на женщину, Майкл решил, что она напоминает мышь: худое морщинистое лицо и безрадостный взгляд делали ее значительно старше своих лет. Рафферти не мог не пожалеть Вирджинию, которая даже с улыбкой оставалась печальной.

— Мистер Рафферти, я не позволю, чтобы вы убирали после моего сына, — она протянула руки. — Отдайте мне это, вы порежетесь. Займитесь лучше своими делами.

После недолгого колебания Майкл передал ей осколки. Женщина права. Он приехал сюда не для того, чтобы убирать после Таунсенда, и не собирается вмешиваться в их семейные распри.

Вирджинии придется самой позаботиться о себе и ее дочери — тоже.

Роза лежала на кровати, свернувшись калачиком, гладила побитые ребра и тупо смотрела в стену. Тело болело, лицо начинало распухать. Во рту ощущался привкус крови. Такой горький. Горечь заполняла и ее душу.

Как подобное могло случиться? Она же клялась себе, что больше никогда не попадет в такую ситуацию. Ни за что. Роза Таунсенд не могла этого позволить.