Энн Чарлтон - Счастливая находка

Он пришел к определенному выводу, но не решался сказать ей об этом, поскольку вывод был слишком хорош, чтобы в него поверить.

— Райли, — сказала она, обнимая его за талию, — я люблю тебя. Давай сейчас не будем принимать решение.

— Ты всегда хотела иметь детей, — ответил он. Комок в горле мешал ему говорить. Неужели она имеет в виду то, о чем он думает? — Ты из тех женщин, кому самой природой предназначено стать матерью. У тебя должны быть дети. Это было бы трагедией, если бы у тебя их не было.

— Если бы я не вышла за тебя замуж — вот это была бы трагедия, — сказала она, уткнувшись ему в шею.

— Ты готова выйти за меня замуж, прожить со мной жизнь, даже если я… не могу иметь детей?

— Конечно. — Она подняла на него удивленный взгляд. — Но ты же уже знаешь об этом.

Но он продолжал испытывать ее, ненавидя себя за это.

— Даже если я не смогу себя заставить усыновить кого-нибудь?

— Да. Даже тогда.

Она поцеловала его, потом посмотрела мимо его плеча и увидела Рону, стоявшую в толпе поклонников и критиков, а дальше — Пэм и Джефа с Саванной в коляске.

Райли еще долго стоял перед своим портретом, привлекая внимание посетителей, замечавших сходство. Даже сейчас он сомневался в том, правильно ли он все понял. Не истолковывает ли он бессвязные речи Александры в свою пользу?

— Вряд ли я получу приз, — сказала подошедшая к нему Рона. — А жаль. Призовые деньги мне пригодились бы.

— Вы мечтаете иметь внуков, Рона? — спросил Райли.

— Это что, такой способ узнать у меня, разочарована ли я, что вы бесплодны?

— Это вам Александра сказала?

— Случайно, — кивнула Рона.

Пэм, Джеф и Александра окликнули их. Но Райли ушел прежде, чем завязалась беседа. Ему захотелось побыть одному.

Он спустился к реке, хотя уже было довольно темно и в небе зажигались звезды.

Александра любит его настолько, что готова отказаться от своей мечты. Он стал противен самому себе. Как он мог в ней сомневаться? Его лоб покрылся испариной, хотя от реки веяло прохладой. Он еще долго оставался у воды, размышляя о том, что такое любовь, как красивы лилии и как жестоко ошибается человек с плакатом, возвещающим конец света.

Он стоял, руки в карманы, неподвижный, словно статуя. Его широкие плечи и красиво очерченная голова были отчетливо видны на фоне освещенной луной реки. Некоторое время Александра с тревогой наблюдала за ним. Неужели она своими разговорами о его неспособности иметь детей вселила в его душу сомнение и неуверенность в их будущем?

— Райли, — тихо позвала она.

Он обернулся и взял ее за руку. Его глаза блестели, но не от слез — в них отражались огни на реке. Он улыбнулся и сказал:

— Песня называется «Откровение». Это она крутится у тебя в голове ночью. Ты говоришь, что она тебе знакома, но ты не можешь вспомнить слова.

— Нет, — нахмурилась она, — это название ни о чем мне не говорит. И все же я ее знаю. Такая знакомая мелодия…

— У нее нет слов.

— О, а я бы могла поклясться, что есть. Ты уверен?

— Уверен. Это я написал музыку, а слов никаких не писал.

— Ты написал музыку?

Он притянул ее к себе и зашептал на ухо:

— И ты не могла слышать ее раньше. Ты слышала ее всего один раз. То, что ты напевала мою песню и была уверена, что знаешь слова, — это знак.

— Знак чего? Вот уж не думала, что юристы верят в судьбу.

— Более точно песню следовало бы назвать «Надежда». Я надеялся, что моя музыка что-то для тебя значит, особенно потому, что мое виртуозное исполнение не произвело на тебя никакого впечатления.

— Надеюсь, я не слишком огорчила тебя сегодня, когда я…

Райли приложил к ее губам палец.

— Александра, произошло недоразумение…

— Я тебя все же огорчила, да? Больше никогда не буду говорить на эту тему, разве что ты сам захочешь.

Райли покачал головой и издал какой-то непонятный звук. Что это с ним? — подумала Александра.

— Александра, я вовсе не бесплоден.

— Что?

— С моим… э… все в порядке. У меня есть все основания полагать, что мой… э… инструмент находится в отличной форме.

Она явно его не понимала.

— Не знаю, как еще мне выразиться. Я могу производить потомство. Я способен к размножению. Я могу стать отцом.

Александра продолжала молча на него смотреть. Она даже отошла на шаг.

— Но ты же сказал… при нашей первой встрече… что у тебя нет ребенка и никогда не будет.

— Но я же не сказал, что не может быть.

— Нет, ты сказал, что у тебя не может быть детей.

— Это ты так предположила. — Голос Райли обрел свою обычную твердость.

— Я тогда извинилась за то, что напомнила тебе о том… а ты сказал…

— Вот что я сказал: «Нет необходимости мне сочувствовать» или что-то в этом роде. По-моему, я тогда выразился ясно — нечего меня жалеть, потому что проблемы отцовства у меня нет.

— Всякий раз, когда я заговаривала о детях, ты расстраивался. Ты становился мрачным, когда говорил о своей бывшей жене и ее детях. Тебе было грустно, когда ты говорил, что эти дети, при других обстоятельствах, могли бы быть твоими. Что ты имел в виду под другими обстоятельствами?

— Да, — фыркнул он, — они могли бы быть моими, если бы я был настолько глуп, что заводил бы детей в двадцать лет. А потом, после того, как я развелся с их матерью, мне пришлось бы смотреть в их печальные глаза. Если я и расстраивался, то лишь потому, что мог, не задумываясь, произвести на свет детишек только затем, чтобы потом сделать их несчастными. Все, о чем мы говорили, ты истолковывала по-своему. Такие ошибки опасны, потому что…

— Не смей читать мне нотации! — воскликнула Александра и больно ударила Райли по плечу. — Ты, напыщенный… — Она тяжело дышала, щеки пылали. — Я думала, что ты не можешь… думала, что мы никогда… я все это время старалась смириться с тем, чего не существовало! Я чуть с ума не сошла, а ты сейчас спокойно так заявляешь, что я сама виновата, что сама все придумала! — Она была в такой ярости, что хотела снова его ударить, но он схватил ее за руку.

— Александра! — рявкнул он. — Я отправляюсь в клуб. Мы продолжим наш разговор, когда ты остынешь и успокоишься.

— Нечего мне указывать, что мне делать!

— Хорошо, когда мы оба успокоимся, — поправился он, но отнюдь не извиняющимся тоном. Даже наоборот. Он отвернулся от нее с высокомерным видом и зашагал прочь, так что ей пришлось почти бежать за ним. На ходу она бросала ему обвинения в обмане и замолчала только тогда, когда они оказались на набережной среди друзей Роны.

Райли перебросился несколькими словами с Роной, Пэм и Джефом, пожал пухлый кулачок Саванны и ушел. Александра долго смотрела ему вслед, но, перехватив взгляд матери, отошла и стала делать вид, будто рассматривает картины. Однако Рону не так-то легко было обмануть.