Ким Лоренс - Праздник для двоих

— Я уже надеялся, что ты начинаешь смотреть на меня как на человека, а не как на светскую знаменитость.

— Ну что ты! Конечно, — начала она, неуверенно выбираясь из постели. — Только они тебя, боюсь, сильно утомили. В моем детстве отец не любил заниматься с нами, детьми… считал нас обузой. Понимаешь? Вы, итальянцы, гораздо лучше умеете находить общий язык с детьми.

Господи, в панике думала она. Я провела ночь с бесподобно красивым мужчиной и осталась девственницей. Только со мной могло случиться такое!

— Твой отец жив? Никогда не держи кофейные зерна в холодильнике, — начал объяснять Лука, ставя перед ней исходящую паром чашку. — От этого исчезает аромат.

— Спасибо, — тихо сказала Джуд, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы. — Отец живет за океаном. Родители развелись, когда мы с Дэвидом были еще очень маленькие. Он потом снова женился. У меня есть единокровные брат и сестра, но я никогда не видела их. Мы переписываемся… я пишу отцу.

— Когда ты видела его в последний раз?

— Лет пять назад. Мы иногда разговариваем по телефону. — Джуд напряженно улыбнулась. — Он не любит писать письма. Хороший кофе, — добавила она, держа чашку между ладонями.

— А разве он не приезжал на похороны твоего брата?

— Отец хотел, но, кажется, его жена неожиданно угодила в больницу, когда он уже направлялся в аэропорт. Ты правильно сказал, что я плохая няня. Я знаю все лишь в теории. Думаю, невозможно научиться быть хорошим родителем. Это врожденное качество.

— Не согласен. По-моему, все люди постепенно учатся этому методом проб и ошибок.

— У меня никогда не было хорошего примера перед глазами.

— Как же так случилось?

Джуд хотела ответить, что это его не касается, но, подумав, решила — почему бы и не сказать правду?

Лука был приятным собеседником, может, именно потому, что действительно умел слушать, а не делал вид, будто слушает. Редкое качество, насколько она могла судить по собственному опыту. Большинство ее знакомых мужчин предпочитали разглагольствовать исключительно о себе.

— Моя мать была партнером в очень известной и преуспевающей фирме по общественным связям.

Мы с Дэвидом редко ее видели. Я часто обижалась, что у нее вечно не было времени, чтобы побыть с нами, но позднее поняла, что лишь благодаря ее работе и высокой зарплате мы с братом имели все необходимое для жизни, можно сказать даже, что мы могли позволить себе многое. — Джуд поверх чашки взглянула на Луку. — Тебе, может быть, покажется странной такая семья. Должно быть, твоя семья другая — с многочисленными братьями и сестрами, дядюшками и тетушками?

Ее голос зазвучал печально, она представила огромную и дружную семью, такую веселую и шумную. Все любят друг друга и, хотя порой громко спорят, сплоченно помогают каждому, у кого начинается полоса трудностей.

— Нас всего двое — я и Марко. Мать умерла, когда я был еще очень молод, мой отец сильно любил ее.

Из-за этого мачеха не особенно старалась привязаться ко мне. Когда родился Марко, она сделала все, чтобы разделить нас. Она считала меня соперником, отнимающим у нее любовь отца. Но это была полная глупость, так как он вообще не замечал моего присутствия.

Выслушав его простые слова, Джуд поняла, что Лука вынужден был сам защищаться от мира.

— О, Лука! — невольно вырвалось у нее.

Звук ее голоса вызвал внимательный взгляд с его стороны.

— Прости, что разрушил твою мечту о большой и дружной семье.

Ее чувствительное сердце заболело, когда она представила одинокого маленького мальчика, которого никто не любил.

— Но теперь у тебя есть своя собственная семья.

— У нас есть. — Он приподнял подбородок Джуд и улыбнулся, глядя в ее пылающее лицо. — Сегодня утром у меня важная встреча, которую я не могу отменить.

Потом мне нужно позавтракать с Валентиной. — Он положил ладонь на свой плоский живот. — Тебе следует переехать ко мне, иначе я испорчу фигуру, если буду постоянно завтракать по два раза в день. Подумай об экономии, и давай обсудим все это позднее.

Лука ушел, а Джуд в растерянности сидела и размышляла. Неужели он и в самом деле решил, что его здравые соображения об экономии продуктов могут повлиять на ее решение и она ответит согласием на его предложение? Джуд сердито выдохнула воздух сквозь сжатые зубы. Ей вовсе не хотелось думать о бытовых подробностях; ей хотелось всего-навсего любить и быть любимой.

— Дурак!

— Кто дурак, тетя Джуд? — спросила София, забираясь к ней на колени.

Да я сама первая дура, подумала Джуд, если имела глупость влюбиться в того, кто рассматривает брак лишь как способ объединить людей. Вслух же она спокойно ответила:

— Никто, дорогая, — и ласково погладила девочку по мягким локонам.

Закрыв дверь за двумя женщинами, Джуд решила, что хватит уже улыбаться. От напряженной любезной улыбки, которая застыла на лице как гримаса, у нее свело щеки. В душе же бушевала настоящая ярость. После пережитого шока она чувствовала себя ослабевшей физически и разбитой. Закрыв глаза, она прислонилась к стене и некоторое время стояла, борясь с головокружением.

Когда Лука сказал, что не примет ее отказа, Джуд и в голову не пришло, что он может воспользоваться всеми возможными способами, чтобы приблизиться к ней. Действительно, думала она, он прав, я и в самом деле наивна до глупости. Нужно было заранее предвидеть, что он способен на многое.

Да, Лука умеет обходиться с детьми и животными, но это еще не значит, что взрослые люди должны идти у него на поводу. Хотя дети и любили его, он все равно был в ее глазах жалким предателем. Все, довольно дипломатии, она будет бороться с ним на равных. Если Лука думает, что ее так легко напугать и усмирить, он глубоко заблуждается.

Внезапно ее тело покрылось холодным потом при воспоминании о недавнем кошмарном происшествии, когда у нее на пороге появились две женщины, представившиеся работниками социальной службы.

Оказывается, некий «заботливый» сосед — имя, естественно, названо не было — пожаловался, что ее дети безутешно плачут по ночам. Заботливый сосед!

Джуд задрожала от ярости, вспоминая пережитые ею ужасные полчаса беседы. Дамы из социальной службы быстро разобрались в обстановке и поняли, что дети ухожены, здоровы и ни в чем не нуждаются.

Они с пониманием отнеслись к ее положению, но выразили озабоченность по поводу того, что она действительно сильно перегружена делами. Джуд поспешила убедить их, что это все временно, потом ситуация выправится. Несмотря на их уверения в том, что они более чем удовлетворены тем, как она справляется, в голову Джуд закралась ужасная мысль: вдруг они решат, будто она недостойна воспитывать детей и не может быть им хорошей матерью? Теперь лет десять ей придется жить с оглядкой, в постоянном ожидании, что кто-нибудь заявится к ней с официальными полномочиями и заберет у нее детей, обвиняя ее в некомпетентности в вопросах их воспитания.