Элизабет Лоуэлл - Незабудка

Ее тело судорожно беспрерывно дрожало.

— Вставай, — хрипло приказала себе Алана. — Вставай!

Медленно, скованно, с большим трудом поднялась она на ноги. Неуклюже двинулась к двери. Когда ей в конце концов удалось открыть ее, она увидела, что новый день разливается по каменным отрогам щедрыми потоками малинового света.

Алана пристально смотрела на разрушенную вершину Разбитой Горы, на разбросанные в беспорядке обломки раздробленной скалы, на высеченные в течение десятилетий бесчисленные миниатюрные горные порожки.

Она спустилась по ступеням вниз, на поляну. Ноги ее слишком замерзли и не ощущали острых камней. Она спешила к главному дому с одним желанием — одеться, прежде чем Боб встанет, увидит ее и начнет задавать вопросы, на которые у нее нет ответов, нет даже желания их выслушивать.

В спешке, спотыкаясь, Алана поднималась по ступеням дома. В какое-то мгновение ее парализовала мысль, что Раф может быть в доме, что она подбежит к нему, а он опять отвернется от нее, оставив ее одну, замерзающую.

Все как в кошмарах.

Нет, значительно хуже: в ее ночных кошмарах Раф не отворачивается от нее, он подходит и…

Алана застыла на пороге, открывая дверь.

Раф. В ее видениях. Как Джек.

Дрожа, внезапно покрывшись липким потом, чувствуя головокружение, Алана прислонилась к закрытой двери, задумавшись, было это воспоминанием, или видением, или жутким сочетанием их обоих, что обрушилось на нее, окатив холодным потом.

Раф был на Разбитой Горе.

Он достаточно много сказал ей. Сказал, что рядом с ужасом, из-за которого она погребена под черной плитой беспамятства, было и мгновение счастья, когда она повернулась к нему.

«Неужели Раф сказал мне это, только чтобы помочь вспомнить? — молчаливо вопрошала Алана. — Неужели он использовал упоминание о счастье как единственную приманку для незаполненных страниц моей памяти, чтобы выманить меня из темных опасных глубин?»

Алана ждала, что вновь нахлынут воспоминания или кошмары, чтобы ответить на ее вопросы, освободить ее от них.

Но не появилось ничего, кроме учащенного сердцебиения, ощущения заложенности в ушах.

Лед, темнота и падение, она падала навстречу смерти, поджидавшей внизу!

Хрипло вскрикнув, Алана вырвалась из плена видений. Она открыла дверь дома и поспешила к узкой лестнице на второй этаж. Она натягивала на себя одежду наобум, заботясь лишь о том, чтобы согреться.

Огненно-рыжий свитер лишь сильнее оттенял прозрачную бледность ее лица и темные круги под глазами. Она яростно потерла свои щеки, пытаясь вернуть лицу краски.

Это не помогло. Глаза были по-прежнему слишком темные, слишком дикие, почти лихорадочные в своей яркости. Она выглядела хрупкой и немного диковатой, как будто готова была улететь прочь от одного неосторожного слова или прикосновения.

Внезапно Алана решила, что найдет Рафа. Она найдет его и потребует, чтобы он рассказал все, что знает.

— К черту напутствия доктора Джина, все его слова о том, что может помочь или помешать мне вспомнить происшедшее, — гневно шептала Алана. — К черту все, что другие считают полезным для меня. Я должна знать.

Неважно, насколько ужасна правда, она не может быть хуже того, что Алана переживает сейчас… Раф отвернулся от нее, ушел в ночь, никто не отзывался на ее крики, даже эхо.

Алана услышала какие-то звуки, доносящиеся из кухни. Она быстро спустилась вниз, решимость чувствовалась в каждой линии тела. Сейчас она предстанет перед Рафом. Она быстро бежала, спотыкаясь, чувствуя, как крики и воспоминания перехватили горло.

Но Рафа на кухне не было.

— Доброе утро, сестренка, — приветствовал ее Боб, когда она вошла.

Он стоял к ней спиной, доливал воду в кофейник, но узнал ее шаги.

— Ты запоздала, так же, как, впрочем, и все остальные, — заметил Боб. — Игра в покер затянулась до трех.

Продолжая говорить, он повернулся к ней, чтобы поставить кофейник на горячую плиту.

— Джанис — счастливейшая… о Боже, Алана! Что случилось?

— Ничего, что не мог бы исцелить кофе, — ответила она, внимательно следя за своим голосом.

Двумя огромными шагами Боб пересек кухню. Протянул к ней руку, прежде чем вспомнил подробнейшие наставления Рафа о прикосновениях к ней.

— Я собираюсь проверить, нет ли у тебя температуры, — замешкался Боб, медленно поднимая руку к ее лбу.

— Нет.

Алана не отпрянула назад, когда брат дотронулся до нее. Наконец она могла четко видеть его, кошмары не застилали глаза.

Огромная ладонь Боба с удивительной нежностью ощупала лоб Аланы.

— Ты холодная, — произнес он, напуганный прохладой ее кожи.

— Правильно. Никаких признаков лихорадки. — Голос Аланы был такой же дерзкий, как и улыбка, которой она его наградила. — Ты не видел Рафа?

Боб сощурил глаза.

— Он уехал.

— Уехал?

— Он сказал, что получил по радио неприятное сообщение с ранчо. Кому-то срочно нужна его помощь. Сказал, что пришлет нам радиограмму, как только доберется домой.

— Когда?

— Отсюда достаточно долго добираться верхом до его дома, даже на его пятнистой лошади, привыкшей к горным тропам. К вечеру, наверное.

— Когда он уехал?

— Около часа назад. Почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — ответила Алана сухим сдавленным голосом. — Просто интересно.

— Что-то произошло между вами? Раф выглядел так же неприступно, как и ты.

Алана странно хохотнула.

— Ты знал, что Раф был в горах четыре недели назад? — спросила она. Боб подозрительно взглянул на нее. — Он был на Разбитой Горе, когда погиб Джек, — настаивала Алана.

— Конечно, был. Как, думаешь, ты выбралась оттуда после того, как была покалечена?

— Что? — прошептала Алана.

— Ну-ну, сестренка, — улыбнулся Боб, несмотря на охватившее его волнение. — Ты же не могла пройти три мили по обледенелым горным тропам с сильно вывихнутой лодыжкой. Буря распугала всех лошадей, и Рафаэль тащил тебя на спине. Если бы не он, ты бы погибла там, так же, как и Джек.

— Я не помню, — вздохнула Алана.

— Конечно, нет. Ты была вне себя от шока. О, черт, держу пари, ты даже не помнишь, как шериф Митчел приземлился на озере и вывез тебя оттуда в самый разгар бури. Митч рассказывал мне, это был самый фантастический полет, который он когда-либо совершал.

— Я не помню!

Боб улыбнулся и нежно похлопал Алану по плечу.

— Не стоит из-за этого так волноваться, сестренка. Никто и не ожидает, что ты вспомнишь какие-либо подробности о своем спасении. Когда я приехал в госпиталь, ты даже не узнала меня.

— Я… не…

— Да нет, вспомнишь, — сухо закончил Боб. — Гипотермия [2]поможет тебе в этом. Со временем поставит мозги на место. Помнишь, как мы полезли в горы за тем сумасшедшим альпинистом? К тому времени, когда мы нашли его, он соображал хуже цыпленка. И насколько ему стало лучше после того, как мы отогрели его.