Джуди Спенсер - Рабыни рампы

В голове у нее давно сложился образ того юноши, которому предстояло это сделать, он ни в коей мере не должен быть похож на еврея (мать Карен всегда говорила об этом, как о "соблазне иностранца". В переводе это означало, что все еврейские девушки испытывали особо горячее влечение к юношам, внешность которых не была похожа на лица молодых людей их племени). Он обязательно должен иметь широкие плечи, которые она будет жарко обнимать, когда они займутся этим. И у него, конечно, должен быть небольшой веселенький членик. Он, несомненно, будет по уши влюблен в нее. Существовало лишь одно препятствие. Карен не знала, как "это делается". Она, само собой разумеется, знала, что наконечник А входит в щель Б, но она не знала, как это делается на практике. Что она должна делать во время грешного акта? Разговаривать? Постанывать? Может, петь? Должна ли она лежать с открытыми глазами? Или лучше их закрыть? Должна ли она прикоснуться к нему? Захочет ли она этого?

Было бы неплохо иметь старшую сестру, к которой можно было бы обратиться за советом. Нельзя сказать, что ее мать была кладезем сексуальной информации. Однажды, когда у Карен началась первая менструация, она сказала девочке: "Если ты поцелуешь мальчика, то можешь от этого забеременеть". Карен была ужасно расстроена этим сообщением и долго переживала по этому поводу, покуда сама не проверила эту сенсационную новость.

Карен думала только о мужчинах. Мужчинах. О сотнях и сотнях крупных, сильных мужчин с мускулистыми руками и мистической, выпирающей из штанов выпуклостью. Тысячах мужчин, которые все толпились в Нью-Йорке с единственной целью - трахнуть Карен Блум.

Либо пан, либо пропал.

Она испытала какое-то странное, почти сюрреалистическое чувство, разглядывая эти маленькие изображения Лейк Истмэн, которые глядели на нее с широкой улыбкой на устах с глянцевой бумаги. Наконец она сделала свой выбор, остановив его на двух позах из предложенной ленты (две фотографии 8x10, за которые следовало уплатить фотографу пятьдесят долларов), а затем отсчитала еще несколько баксов для еще одного отпечатка.

Фотограф поставил на стол грязную тяжелую кружку для кофе. На ней она увидела надпись: "Гений" .

В его живописной прихожей, то бишь разваливающейся мастерской в Ист-Виллидж, ждала другая актриса, жаждущая, вероятно, поскорее ознакомиться с его альбомом. Он заставил ее ждать довольно долго.

- Вам нравятся фотографий? - спросил он, снова поднеся кружку к губам и вылизывая языком ее край. При этом он не сводил с нее глаз.

- Да, они превосходны.

Он, вероятно, был несколько обижен ее довольно прохладным ответом и был недоволен, что она не стала расхваливать его работу до небес. Лейк могла, конечно, определить, что они были несколько лучше тех, которые она привезла с собой, но они все еще стояли на расстоянии световых лет от тех фотографий и соблазнительных поз, которые она видела у других актеров. Может, она не была фотогенична. Она улыбнулась фотографу, который продолжал угрюмо посасывать из кружки кофе.

- Благодарю вас.

Уплатив по счету, она увидела, что у нее в кошельке осталось всего 1.87 цента плюс два жетона на метро. Да, пора искать работу. Настоящую работу, а не суетиться, бегать по вызовам, где ей приходилось изображать из себя какую-то дуру. Настоящую работу, чтобы она смогла заплатить за уроки актерского мастерства и пения и за все прочее, что было так необходимо начинающей актрисе для выживания.

Осторожно она вытащила третий отпечаток и внимательно его изучила.

- Принеси же мне удачу! - прошептала она и быстрым шагом направилась к станции метро.

Ричард Дано слыл большой знаменитостью для любого актера. Об этом заявил Рени Дамиано еще в пятидесятых годах, когда тот только пробивался к Голливуду. Ричард Дано был обречен на звездную славу. И он почти достиг всего. Весь вопрос заключался скорее в плохом расчете времени, а не в недостатке таланта. У него, конечно, были хорошие задатки, но хороших актеров хоть пруд пруди. Нет, у Ричарда Дано был свой неповторимый шарм.

Но в Голливуде прекратили покупку шарма еще в шестидесятые годы. Там не желали снимать Ричарда Дано, гуляющего по пляжу в окружении своей супруги Анетт и детишек. Он был слишком похож на Фрэнка Авалона и не слишком - на калифорнийца в характерной роли спортсмена, любителя серфинга. Тогда он приобрел лимузин и принялся развозить по окрестностям добившихся своего кинозвезд. Это давало ему возможность сниматься в небольших сценках, особенно там, где нужно было продемонстрировать зубы безукоризненной белизны. Однажды ему доверили скромную роль в "Шоу Дика Ван Дейка", где он сыграл мальчика-разносчика. Затем наступили черные дни.

Голливуду оказались ненужными высокие смуглые и красивые актеры. Наступил черед "характерных" героев с ярко выраженной индивидуальностью черт. Ричард Дано пользовался репутацией актера, не обладающего талантом соблазнять женщин. Может, это и так. Но в жизни он был соблазнителем высшего класса. Это выражалось и в его внешних данных. Киностудии закрывались, и будущие "звезды" были вынуждены переселяться в меблирашки и не могли позволить себе услуги платного шофера. Ко всему этому какой-то негодяй врезался в лимузин Ричарда Дано, в результате его роскошный "флитвуд" был разбит вдребезги, да и сам он нельзя сказать, что отделался только легким испугом. Кроме сломанной ноги, многочисленных порезов и ушибов ему пришлось пережить еще один удар - за неделю до этого истек срок действия его страхового полиса.

Потом произошли невероятные события. Тот парень, который в него врезался (хотя тоже не совсем по своей вине, что признавал и Дано), предложил уплатить за все - за ремонт «флитвуда», за лечение самого Дано и тихо прошептал при этом на ухо: "Думаю, лучше нам не вмешивать в это дело страховые компании. Идет?" Дано счел такую просьбу вполне резонной. Этот парень навестил его в больнице. Гипс покрывал все доступные солнечному свету места на теле Дано и даже несколько таких, куда солнечные лучи не проникали. Парень, нежно улыбнувшись, наклонился к нему.

- Мистер Дано, - сказал он приятным голосом, - вы мне кое-что должны, не так ли?

Дано не стал отпираться и поинтересовался, каких услуг этот джентльмен от него ожидает.

- Только не сию минуту, мистер Дано, - сказал тот. - Я вам все сообщу в нужное время, - он снова улыбнулся, но уже не столь любезно.

Дано сел в свой отремонтированный «флитвуд» и отправился в Нью-Йорк. Там он продал машину, послал воздушный поцелуй Голливуду и навсегда отказался от карьеры актера. Он стал агентом.

Лейк робко постучала в дверь. Ее отец с Ричардом Дано однажды вложили деньги в постановку, мюзикла, основанного на жизни Жанны Д'Арк и ее времени. Но, как выяснилось, публика оказалась недостаточно подготовленной к восприятию казни Жанны под веселую музыку, и не только в главных театрах на Бродвее, но и за его пределами.