Джина Грэй - Возвращение домой

Легкая улыбка тронула губы Рурка, когда он вспомнил, как беззастенчиво вставлял чрезмерные комплименты в ее адрес, ослепительно улыбался. Надо отдать должное, не все комплименты были неискренними — в тридцать девять лет Эвелин Кэтчем находилась в расцвете красоты, а успех ее был хорошо известен.

Старания Рурка не произвели впечатления на Эвелин, но тем не менее она не ушла. Отойдя в сторону, позволила Гарри сформулировать все условия и задать необходимые вопросы. Она ни слова не произнесла до тех пор, пока Рурк не назвал цену и сроки поставок.

— Да, это, конечно, прекрасная сделка, мистер Фэллон, — вмешалась она, — на бумаге по крайней мере. Но скажите мне… какую часть заказа вы намерены отдать на откуп?

— С какой стати? Никакую. Уверяю вас…

— Пожалуйста, мистер Фэллон, скажите. Я не дура. У вашей фирмы нет мощностей для выполнения всего заказа в названные вами сроки.

Она удивила его, выпалив чуть ли не скороговоркой все данные и все цифры. Казалось, эта элегантная дама знает каждый принтер и каждый резак их компании, точный выход готовой продукции. Ничего удивительного, что Эвелин отклонила его предложение.

Но, сформулировав отказ, она ошарашила Рурка, внезапно предложив ему работу.

Даже сейчас он поморщился, вспомнив, как чуть-чуть не отказался от шанса, который выпадает раз в жизни.

Отчасти из-за смущения или обиды, отчасти из мужской самоуверенности он отнесся к ее предложению высокомерно и снисходительно.

— Я? Торговать женской косметикой и всякими финтифлюшками? — Он презрительно захихикал. — Не обижайтесь, миссис Кэтчем, но… Не думаю. Мне хорошо на своем месте.

— Разве? — Она улыбнулась. — Я предлагаю вам работу, мистер Фэллон. И знаете — почему? Потому что мы с вами похожи.

Он громко расхохотался, не понимая, что общего у него, наглого прожектера, и этой выхоленной утонченной женщины, Эвелин Кэтчем. Но она невозмутимо продолжала:

— Люди вроде нас с вами не довольны, если им просто хорошо. Мы хотим достичь вершин. Мы хотим успеха. Причем успеха, не вызывающего сомнений. Я, например, еще не добилась желаемого. Но я на пути к этому. Приходите ко мне работать, мистер Фэллон, и я возьму вас с собой.

Она сказала именно то, что надо, и покорила его. Эвелин Кэтчем абсолютно точно разглядела главное в Рурке. Честолюбие.

И тогда, двенадцать лет назад, она дала молодому человеку шанс, перед которым он не мог устоять. Жажду успеха, иссушавшую Рурка всю жизнь, можно было утолить. Ее предложение открывало двери в другой мир, путь к иным возможностям. До того момента честолюбивые устремления Рурка Фэллона соотносились только с его прошлой жизнью — бедностью, невежеством, безнадежностью. Они являлись точкой отсчета.

Рурк родился в четырехкомнатной развалюхе в Восточном Техасе. Краснозем, сосны до неба, холмы, удушающая жара и пышная зелень… Здесь жили простые, непритязательные люди, их уровень жизни был гораздо ниже, чем в других районах страны. Они растили скот, валили лес. Три поколения Фэллонов работали лесорубами.

Работа тяжелая, изнурительная, на износ, а деньги мизерные. Из года в год они махали топором, обливаясь потом в летний зной и дрожа от холода в суровые зимы.

Другой жизни никто из них не знал. О каком честолюбии могла идти речь, о каких надеждах? О каких желаниях, в конце концов?

С детства Рурк слушал рассказы своего деда и братьев отца о проклятом каждодневном труде. О несчастьях, подстерегающих лесорубов, о переломанных костях, покалеченных руках и ногах, о пальцах, отрезанных пилами. Мало кто из мужчин доживал до тридцати лет. Отца Рурка задавило поваленным деревом, когда мальчику исполнилось три.

Подростком, как и полагалось в этих местах, Рурк несколько летних сезонов работал в лесу вместе с дедом и отцовскими братьями. Каждую минуту, проведенную на лесоповале, он возненавидел до глубины души.

От мысли, что такой будет вся его жизнь, ему становилось дурно. Нет, у него должен быть другой путь.

Вечером, в день окончания школы, дед подарил Рурку новые сапоги — в них он должен будет отправиться рубить лес. Поздно ночью, когда все уснули, Рурк собрал свои скудные пожитки в наволочку и вышел из дома. Выбравшись по грязной дороге на шоссе, принялся голосовать. Новые сапоги он оставил возле кровати.

В Хьюстоне он появился с тридцатью долларами в кармане джинсов и бешено бьющимся сердцем. В городе ему нравилось абсолютно все: высокие дома, суетящаяся толпа, особая атмосфера напряженности. Наивному восемнадцатилетнему юноше все хорошо одетые мужчины и женщины с кейсами казались преуспевающими и важными. Рурк Фэллон принял решение: когда-нибудь он станет одним из них.

Он нашел работу в ресторане быстрого обслуживания. Платили мало, но позволяли съесть сколько угодно гамбургеров. Рабочий день был длинный, труд тяжелый, скучный, однообразный, но все равно лучше, чем рубить лес.

На следующий год Рурк перепробовал много разных работ, иногда вкалывал сразу в нескольких местах. Он был курьером, официантом, водителем такси, чистильщиком обуви, продавцом в универмаге, снимал показания электросчетчиков. Он обеспечивал себе крышу над головой, полный желудок, но ему хотелось большего. Отчаянная жажда успеха, честолюбие, заставившие выйти из восточнотехасских лесов, не отпускали ни на минуту.

Он пристально наблюдал за людьми, ставшими его идолами, за их манерой держаться, вести себя, прислушивался к их речи в лифтах, ресторанах, на улицах — как они говорили и о чем. Постепенно Рурк пришел к выводу — у этих людей есть нечто общее, и это общее — образование.

При первой же возможности Рурк поступил в колледж. Работая в полную силу, умудрялся заниматься по вечерам. Молодой человек постигал управление бизнесом, финансовое дело, маркетинг, с бьющимся сердцем представляя себе вожделенную картину: он, обеспеченный служащий, с кейсом в руке, идет по городу среди таких же людей, окруженных аурой власти и денег.

На уроках английского языка он изучал грамматику и произношение, внимательно прислушивался к учителям, подражая их манере говорить, старательно избавляясь от восточнотехасской гнусавости.

На втором курсе колледжа Рурк встретился с Клайдом Бейтсом. Клайд был из тех, кто никогда не оставался незамеченным. Ярко одетый, с бриллиантами на пальцах, самодовольный и надменный, он приходил в универмаг, в котором работал Рурк, чтобы купить галстук любимого типа взамен очередного, залитого красным вином. Рурк, включив все свое обаяние, попытался уговорить его купить две спортивные куртки и пару слаксов.

Клайд слушал его тираду в изумленном молчании, потом сказал:

— Ты работаешь на комиссионные, детка?