Ли Майклс - Стратегия любви

— Поэтому ты сам строишь дома? Каждая доска, каждый гвоздь?..

— Тебя действительно это интересует? Она кивнула, твердо глядя ему в лицо.

Он все еще пристально смотрел куда-то поверх воды.

— Потому что я могу указать на что-то и сказать, что сделал это сам. Я не хочу быть только винтиком в машине.

Глубоко под водой что-то сильно потянуло за наживку, и Кэтлин поджала поближе колени, обняла их руками и следила взглядом, пока он вытаскивал большую зубатку.

— Какая прелесть, — сказал он. — Как ты насчет того, чтобы иметь на обед зубатку?

И вопрос об архитектуре и строительстве домов закрыт. Но по крайней мере он был открыт перед ней, и ей удалось минуты на две заглянуть в святая святых.

Вероятно, лучше было бы, если бы она отклонила его предложение пообедать вместе. Кэтлин ждали свадебные приглашения, их надо было закончить, но теперь, когда ее совесть была чиста, она могла сосредоточиться, работа эта не отняла бы у нее много времени.

— Меня вполне устраивает зубатка на обед, — услышала она свой голос. — У меня найдется кое-что для картофельного салата.

Пенн улыбнулся, и Кэтлин ощутила легкую дрожь, которая возникла где-то под ребрами и стала распространяться по всему телу, пока в ней не затрепетала каждая клеточка.

Вот дура. Настоящая дура, если думаешь, что у этого есть будущее. Ничего не изменилось.

Она продолжала повторять себе это последующие три дня — длинных, ленивых летних дня. Она чувствовала себя так, будто попалась в ловушку на гимнастическом бревне и вынуждена ходить взад-вперед, не имея возможности с него спрыгнуть. Всякий раз, когда она мельком видела Пенна, она чувствовала себя так, словно собиралась делать стойку на голове. Она сознавала, что одно неправильное движение, и она свалится. А время шло, и становилось все труднее и труднее сохранять равновесие, хотя даже страстные ожидания ее собственного сердца не убеждали ее, что в их совместном времяпрепровождении есть что-то серьезное.

Пенн скучал и беспокоился, это было очевидно. Пока он ждал ответа по собственности Делани, он хотел себя чем-то занять, а Кэтлин была рядом. Поэтому он приглашал ее плавать, прыгать с холма в воду в сумерках, идти смотреть маленьких крольчат, которых он нашел.

Однако было ясно, что она для него не больше чем праздное развлечение. Хотя, казалось, ему доставляет удовольствие ее компания. Кэтлин было до боли ясно, что ему все это не нужно, потому что, когда она отклоняла его приглашения, он просто уходил один. Его бодрый свист, удалявшийся вместе с ним по тропинке, ранил ее, напоминая о том, что он не очень-то скучает, если вообще скучает по ней.

И вот она сидела перед кипой не надписанных конвертов и говорила себе, что у такой дружбы нет будущего и лучше всего покончить с этим прямо сейчас.

Но сердце восставало против мысли отказаться от надежды. Конечно, она слишком пессимистически настроена, когда думает, что у них нет будущего.

Того будущего, которого хочу я. Которое нужно мне.

Но раз ей не дано иметь то, чего она хочет, то иметь хоть что-нибудь лучше, чем вовсе ничего. И к чему, наконец, такие волнения о будущем? Будущее, по существу, только надежда, эфемерный идеал, завтра, которое, возможно, никогда не наступит. На самом деле, не лучше ли наслаждаться теми радостями, которые доступны сегодня?

Она ухватилась за этот крохотный проблеск утешения, он предлагал ей такой философский подход к жизни.

— И если я счастлива сегодня, — прошептала она, — возможно, за этим последует непрерывная череда таких дней, и я сумею их накапливать, и они-то поддержат меня среди бесконечности пустых завтрашних дней.

Наконец, был ли у нее какой-нибудь выбор? Единственное, что она понимала: она теряет то, что есть у нее сегодня, — а этим она занимается уже довольно долго.

Она больше не была мечтательной, восторженной девочкой. Она — женщина, которая достаточно четко представляла себе разницу между реальностью и мечтами. И она не собирается теперь снова запутываться в этой неразберихе чувств.

И, когда Пенн постучал к ней в дверь с ведерком в руке и спросил, не хочет ли она пойти с ним на дальний конец озера посмотреть, поспела ли малина, она не колебалась ни минуты.

Стояла безветренная жара, и движение моторной лодки поднимало желанный ветерок, обвевавший ее лицо и путавший волосы. Шум подвесного мотора делал разговор невозможным, но она была почти рада этому.

Заросли малины оказались не только на дальнем конце озера, но и на склоне холма прямо над водой, в мягкой тени деревьев, которые здесь редели и переходили в луга. Кусты малины были сильно спутанными и колючими, но ягоды спелые и сладкие. Кэтлин вошла прямо в самую гущу зарослей, не обращая внимания на крапиву.

Они больше ели ягоды, чем собирали в ведерки, и, насытившись, уселись на полянке на теплую луговую траву.

— У тебя на лице малиновый сок, — заметила она и подняла палец, чтоб вытереть Пенну подбородок.

— Ты не можешь его так вытереть.

Она нежно улыбнулась ему.

— А кто говорит, что я собираюсь его вытирать? Я хотела его растереть и посмотреть, на кого ты будешь похож с малиновым лицом.

Он схватил ее за руки и, вместо того чтобы притянуть к себе, как она ожидала, мягко оттолкнул ее, и она, потеряв равновесие, растянулась во весь рост на траве. Мгновением позже он наклонился к ней, опершись на локти с обеих сторон, как бы взяв ее в заложницы.

— Тогда давай посмеемся вместе, — предложил он и потерся подбородком о ее щеку, шею, ухо. Она с возмущением взвизгнула от такого проявления ласки, его подбородок царапал ей кожу.

— Ты не бреешься, Пенн?

— Только сегодня утром. Потому что не думал, что собираюсь этим заниматься, или я не должен был этого делать?

— Ну, прекрати!

— Почему ты не попросишь как следует, Котенок?

Она вскинула на него ресницы.

— Ну, пожалуйста, Пенн…

Он на секунду приподнялся, и она увидела беспокойный свет в его глазах. В этих глазах я могу утонуть.

Смех замер, и очень медленно он наклонился к ней еще ниже. В его прикосновении не было нажима, принуждения, и все же в нем самом чувствовалась сила, которая пугала больше, чем если бы это было принуждение, — так она была еще более непреодолима.

Не было даже намека на шутливое настроение, когда их губы встретились. Осталось только чувство ненасытного голода, который, казалось, пронзил ее целиком и наполнил сердце любовью к нему. Она издала легкий вздох, зная, что практически тает от его близости, но ей было все равно…

Потом он оторвался от нее, и Кэтлин едва не закричала. Это было равносильно тому, как если бы из ее костей вырвали костный мозг.

Почему? — так и хотелось ей завопить. Почему?